Вы наверняка если не видели, то хотя бы слышали об истории любви испанки Кончиты и графа Резанова из рок-оперы «Юнона и Авось», впервые поставленной в театре Ленком. А вот о другой, более основательной версии той же истории, мало кто знает. А жаль.
«Юнона и Авось» прогремели на всю страну в начале 80-х – премьера спектакля, поставленного Марком Захаровым на либретто (поэму) Андрея Вознесенского и музыку Алексея Рыбникова, состоялась 9 июля 1981 года. Роль графа Резанова исполнил Николай Каранченцов – и она прославила его.
Постановка пользовалась невероятным успехом; песни из нее немедленно запели по всей стране. Сейчас эту телеверсию можно увидеть в сети интернет, а спектакль – советский мюзикл – так понравился публике, что его ставят до сих пор не только в Ленкоме, но и в других театрах.
Помимо красивой романтики и великолепной музыки многих людей подкупало и то, что история необыкновенной любви испанской девушки и русского вельможи была не выдуманной, а реальной.
Об этом рассказал автор поэмы Андрей Вознесенский. В одном из интервью он признался, что писал стихи о Кончите и Резанове, основываясь на документальных фактах, почерпнутых из американских источников. В Америке историю Кончиты и Резанова любят. Ее рассказывают туристам, посетителям места погребения Кончиты и форта Росс, первого русского поселения на калифорнийских берегах.
Поэма Вознесенского «Авось» впервые была опубликована в 1972 году, в журнале «Дружба народов». А исторический роман Ивана Кратта «Великий океан», где как раз и рассказывалась история Николая Петровича Резанова и Марии де ла Консепсьон Марселлы Аргуэлло появился почти сразу после войны: первая часть «Остров Баранова» - в 1945, спустя 5 лет – вторая часть, «Колония Росс».
Двадцать лет в стране издавали и переиздавали роман хорошего русского писателя, но русский поэт Вознесенский узнал историю любви Кончиты и Резанова только из американских источников! Можно, конечно, списать это на случайность, а можно задуматься о странных неисповедимых путях отечественной интеллигенции. Впрочем, это тема для отдельного разговора. А мы здесь - о книгах.
Мне, в отличие от Вознесенского, повезло больше: в моем доме книга Ивана Кратта «Великий океан» была. И я считаю необходимым восстановить справедливость по отношению к этому замечательному произведению. Нельзя оставлять его забвении!
Писатель Иван Кратт
О нем известно очень мало, только основные вехи. Родился Иван Федорович Кратт в 1899 году, в небогатой семье мелкого служащего в малороссийском селе Ольшаны Российской империи. Закончив гимназию, поступил в Киевский институт народного хозяйства. Какое-то время работал помощником начальника станции Новгород-Северский.
В 1929 году переехал в Ленинград, чтобы окончить высшее образование. Уже в 1930 в советской прессе стали появляться его статьи и очерки. Иван Федорович много ездил по стране: со своим удостоверением журналиста исколесил всю Сибирь, Чукотку, Дальний Восток, путешествовал по Алтаю, Хакассии, видел Кольскую тундру и Колыму, вместе с моряками дальневосточниками ходил по Охотскому и Японскому морям.
Наблюдательность, зоркий глаз, интерес к людям отразились в литературном творчестве: Иван Федорович начал писать рассказы и повести, в 1931 создал пьесы для театра «Уголь», «Чаучу».
Перед войной, в 1938 году он опубликовал свой первый сборник рассказов «Моя земля» о колымском крае; в 1939 появился сборник «Улахан Последний», в 1940 – первый роман - «Золото». В 1941 вышел сборник рассказов «Дом среди тундры» о людях Севера: инженерах, пограничниках, строителях, оленеводах, учителях. Ивана Федоровича восхищала стойкость этих людей, их умение преодолевать сложные обстоятельства, в самых суровых природных условиях ставить цели и добиваться их исполнения. А главное – служить своей стране.
Восхищаясь своими героями, Иван Кратт не намеревался от них отставать: в 1941, когда началась война, он сразу записался добровольцем, рядовым. Служил на Ленинградском фронте, был в блокаде. Работал корреспондентом ТАСС. Не переставал писать. Он словно знал, что ему немного отмеряно – и торопился сделать как можно больше, никогда не позволяя себе отдыха. Еще одна страница его литературного труда – переводы и художественная обработка произведений эвенкийских, корякских, чукотских писателей.
В 1941 вышла его книга «Партизаны»; в 1942 году – «Суровый берег» о блокадном Ленинграде; сборник рассказов «Закон жизни»; в 1944 – «Труженики войны», в 1945 – «Дальняя бухта», «Путь к морю».
А в 1945 вышла первая часть главного его труда – первая книга дилогии «Великий океан» «Остров Баранова». Спустя четыре года – вторая, «Колония Росс». За эту работу автор был удостоен членства во Всесоюзном географическом обществе АН СССР в 1946 году.
Редкий случай: литературный труд приравняли к научному! И вполне справедливо: при создании этого художественного произведения Иван Федорович провел тщательные изыскания. Еще в своих путешествиях по Сибири и Дальнему Востоку он изучал исторические документы в местных архивах, исследовал памятники эпохи, собирал свидетельства потомков участников событий.
Художественные образы в его романе основаны на документах эпохи – а не на романтических легендах для туристов. Потому и произведение его куда более основательно, интересно и глубоко. А в наше время еще и актуально.
Россия ведь вновь молодеет, переживает кризис идентичности и заново узнает себя. Потомкам никак не обойтись без свидетельств предшественников, без знания и понимания их решений и поступков.
«Великий океан»
Основная тема романа – повествование о людях, которые в конце 18 века пришли на берега Аляски, основали там русские поселения, дошли до Северной Калифорнии и построили там крепость - форт Росс, то есть «Русский». В книге много самых разных персонажей – испанцы, русские, индейцы, монахи, вельможи, простые моряки и солдаты, китобои, рыбаки, охотники, военные офицеры и т.д. Среди главных героев – первый правитель русских поселений на американском континенте в Ситхе, Александр Андреевич Баранов (историческое лицо; даты жизни 1746-1819).
В те годы его имя гремело по всем восточным морям. Умный, жесткий, он обладал государственным мышлением (в отличие от многих государственных чиновников, таким мышлением не обладавшим). Сейчас его принято обвинять в жестокости; памятник, поставленный Баранову жителями Ситки (первого русского города на Аляске), недавно убрали с почетного места(если не снесли совсем в рамках «борьбы с расистским прошлым»). Ему действительно приходилось иной раз принимать ужасные решения, чтобы пресечь жестокие нападения на мирные поселки русских старателей. Но он никогда не совершал насилия из соображений «превосходства цивилизации» или в качестве «бремени белого человека».
В ту эпоху сложные политические взаимоотношения Испании, Англии, Японии, Североамериканских штатов (В книге упоминается о том, какую помощь в момент рождения государственности США оказала Россия американцам, разрушив идею морской блокады, которая по замыслу Англии должна была удушить новорожденную республику; в США об этом подзабыли) затруднили и сделали невозможной торговлю русской Ситки со своими ближайшими соседями – испанцами, в ту пору - хозяевами Южной Калифорнии. Доставлять провизию, в которой остро нуждались поселенцы северной Аляски, из России было слишком дорого, сложно и ненадежно; люди в Ситке часто голодали (эта проблема не была решена вплоть до начала 20 века – достаточно вспомнить описания этих же мест у Джека Лондона, в период золотой лихорадки).
Освоение северных земель давалось крайне трудно, но девственные леса Аляски привлекали обилием рыбы, пушнины, зверя. Баранов считал необходимым закрепиться на этих землях, и потому поступал дальновидно: помимо самих работ по постройке города и охотодобычи, занимался установлением связей с местным индейским населением. По его приказу в Ситке изучали индейский язык, создавали словарь индейского языка, устраивали школы для индейских детей, писали законы и устанавливали арбитражный суд – общий для русских и индейцев, чтобы разбирать споры и конфликты по справедливости.
В отличие от англичан («бостонцев» и янки) русские вели дела честно и на равных, не грабили и не убивали. Поэтому их отношения с местным населением были намного лучше и доверительнее, чем у других белых на этой земле. Более того – сами испанцы, французы и англичане предпочитали больше иметь дело с русскими, чем друг с другом. Но у европейских владык, находившихся за тридевять земель от Америки, были иные соображения и резоны. Поэтому испанский король выпустил указ, запрещающий торговлю с русскими. А святая инквизиция разослала тайные директивы на ту же тему.
Фактически происходило примерно то, же, что и в наше время: далекие европейские монархи пошли против интересов собственных людей на местах. Ведь калифорнийцы также нуждались во взаимообмене товарами: у них было много лишнего зерна и продуктов, которые некому было продавать в здешних местах, а у русских были товары, необходимые местным: прочные железные инструменты, пенька, парусина, мед, свечи, пушнина и т.д.
Кто, как и каким великим трудом продвигал интересы России в ту эпоху на далеких берегах Америки – вот о чем повествует роман; это большое историческое полотно, в котором каждая маленькая ниточка – это история человека, его страстей, дружбы, любви, трудов, мечтаний.
«Великий океан» - это книга о людях, они и есть великий океан, способный преодолевать немыслимые трудности, приносить в жертву все ради других, ради своей страны и своего дела.
Разные Кончиты
Мария Консепсьон – историческое лицо. Что не мешает каждому сочинителю придумывать собственный вариант ее образа. В рок-опере Кончита предстает перед зрителем сумасбродной юной девушкой, крайне неопытной и трепетной, чуть ли не соблазненной иностранцем.
В поэме Вознесенского этот образ, как мне представляется, еще более упрощен и огрублен: в его стихах пламенная испанка Кончита настолько захвачена безумной страстью к чужеземцу, что ради своей любви готова не только с родными, но чуть ли не с самим богом поссориться.
«(Молитва Кончи Аргуэльо - Богоматери):
Плачет с Сан-францисской колокольни
Барышня. Аукается с ней
Ярославна! Нет, Кончаковна -
Кончаковне посолоней!
«Укрепи меня, Мать-Заступница,
против родины и отца,
Государственная преступница,
Полюбила я пришлеца.
Полюбила за славу риска,
В непроглядные времена
На балконе высекла искру
Пряжка сброшенного ремня…»
(А.Вознесенский, поэма «Авось»).
В предисловии поэт ссылался на текст «Описание в сентиментальных документах, стихах и молитвах славных злоключений Действительного Камер-Герра Николая Резанова, доблестных Офицеров Флота Хвастова и Довыдова, их быстрых парусников "Юнона" и "Авось", сан-францисского Коменданта Дон Хосе Дарио Аргуэльо, любезной дочери его Кончи с приложением карты странствий необычайных». Так же упоминает он и балладу Брета Гарта «Консепсьон де Аргуэльо».
Вполне возможно, что именно стихи Гарта и натолкнули Вознесенского на такую трактовку образа Марии Кончиты. А может быть, поэт воспользовался сюжетом, чтобы просто описать собственные лирические представления о настоящей любви, о преданности женщины.
История получилась пронзительная и красивая.
Но в романе Ивана Кратта, на мой взгляд, образ Кончиты намного интереснее и даже, как ни странно, современнее (написано, напомню, в 40-е годы). И глубже.
Его Кончите тоже всего 16 лет. Потомок аристократического испанского рода – не самого знатного, как бы ни усердствовала в своих фантазиях ее мать – Кончита выросла среди простых людей, в глуши полузаброшенной испанской президии, которой управляет ее отец. Главные товарищи ее детства – братья, родные и приемный. Она даже с девушками почти не общалась.
Может, поэтому у нее сформировались совершенно другие интересы – Кончита перечитала все книги в библиотеке соседнего монастыря, а главным чувственным переживанием в ее жизни была религия. Только представьте: юная дикарка, ничего не видевшая, кроме выгоревших на солнце скал, моря, диких индейцев, рыбаков и фермеров, однажды попадает на пышное богослужение в католический собор, где играет орган, поет хор ангельских голосов. В ту эпоху церковь была для людей примерно как богато поставленное музыкальное шоу для наших современников. А книга – как кино или видеоигра; дверь, открывающая ход в иной мир.
Обладающая живым умом и характером, Кончита выросла на книгах и мечтах. В этом смысле она чем-то напоминает Ассоль; но, в отличие от Ассоль, Кончита росла еще и госпожой, хозяйкой дома. Кончита – любимая дочь своего отца и своей матери, участвовала во всех хозяйственных делах президии с детства, и, от природы одаренная проницательностью, обаянием, острым умом, умело справлялась с любыми проблемами, руководила людьми чуть ли не лучше своего отца. Все, кто знал ее, любили ее за доброе сердце. Люди были ей преданы.
И вот такая девушка, которой тесно в своем тихом уголке, способная на гораздо большие дела и свершения однажды встречает человека, который хочет того же, что и она сама: развития. Резанов пришел и - распахнул горизонт. Кончита сразу поняла, какие выгоды сулит установление торговых связей между русскими и испанцами здесь, на краю света. Она увидела, что Резанов стремится не к личным барышам, а хочет устроить мир иначе, сделать его более гармоничным и справедливым.
Она увлеклась не просто красивым представительным мужчиной, богатым и мудрым, образованным, непохожим ни на кого из тех, кого она видела прежде – хотя и это все тоже имело место – но гораздо больше того ей было важно, что он открыл для нее новое поприще: она смогла раскрыть себя как умелого организатора, мудрого управляющего, помощника этого большого человека. И еще она старалась, как и он, послужить своей родине, своим людям.
Именно Кончита помогла Резанову преодолеть все препоны, расставляемые на его пути испанскими властями. Резанов хотел спасти от голода население Ситки; он к испанцам на своем корабле, чтобы закупить провизию. Для этой миссии правитель Баранов, снаряжая экспедицию, отдал последние запасы еды. Если бы миссия не удалась – множество русских людей в Ситке погибли бы.
Кончита сделала все, чтобы корабль Резанова не ушел с пустыми трюмами. Она помогла Резанову исполнить взятые на себя обязательства. Не только своему уму и предприимчивости, но в большой степени – и ей, этой юной девушке, он был обязан своим успехом. Он прекрасно это осознавал и был ей благодарен. И, конечно, не мог устоять перед этим уникальным сочетанием ума, красоты, благородства и волевого характера.
Лирическое отступление
У Джером К. Джерома есть очень интересный и трогательный рассказ «Памяти Джона Ингерфилда и жены его Анны». Это история брака жесткого умного дельца и красивой женщины, которая вышла за него по расчету. Поначалу это и был типичный брак по расчету: дельцу для его занятий необходима была жена-аристократка со связями, а ей нужны были средства к существованию. Супружество состоялось как чисто деловое предприятие. Супруги уважали друг друга, но ни о какой любви между ними и речи не шло.
А потом в Лондон пришла чума – и все перевернулось: брак обрел совсем иной смысл. Джон занялся спасением людей, работавших на его мануфактуре, предложив Анне уехать из города. Она отказалась оставить мужа и занялась тем же, что и он: ухаживала за больными, организовывала клинику, спасала людей. Они вместе боролись с чумой – и в этой совместной деятельности родилось большое и глубокое чувство. Чума отступила… но супруги оба заразились и умерли. Спасенные лондонцы сохранили память о них.
Джером замечает, что в их судьбе словно бы с самого начала читалось предназначение: любовь в жизни этих людей стала тем инструментом, той силой, которая помогла им исполнить их миссию – и она же была их великой наградой. Ведь счастье настоящей любви не каждому выпадает на долю, тем более такой, которую помнят и чтут другие.
История любви Кончиты и Резанова – того же рода. И наиболее полно, объемно это показано именно в романе Ивана Кратта, а не в романтических стихах и балладах.
Истинное лицо Николая Петровича Резанова
В сети попадалась информация, что Резанов вовсе не был графом, как написано в поэме. Но и простолюдином он также не был. Его отец попал под следствие в правление Екатерины Великой, поэтому семья была лишена всех привилегий и сильно нуждалась. Николай Петрович был вынужден зарабатывать на жизнь – вероятно, поэтому жизнь и чаяния простых людей всегда были ему понятны и близки.
Однако, когда отца оправдали, Николай Петрович, успевший получить блестящее образование, получил должность у начальника царской канцелярии Гавриилы Романовича Державина. Умный, образованный и красивый молодой человек не мог не сделать хорошей карьеры при дворе; дела его быстро пошли в гору. Он был знаком и общался с лучшими и умнейшими людьми своего времени.
Сам ли он захотел оставить двор или, как утверждали злые языки, тогдашний фаворит Екатерины Платон Зубов, в штат которого попал Резанов, захотел отправить подальше красавца камергера, чтобы избежать конкуренции, но факты таковы: в конце 90-х годов 18 века Резанова отправили в Сибирь, в Иркутск, инспектировать деятельность Григория Ивановича Шелихова – выдающегося человека, которого современники называли «русским Колумбом».
В 1783-1786 годах Григорий Шелихов, сибирский купец и промышленник, возглавлял экспедицию в Америку, в ходе которой были основаны несколько русских поселений. Ранее он же обустраивал коммерческое судоходство на Курилах; учредил Северо-Восточную компанию для освоения новых земель в Америке.
Знакомство с Шелиховым стало поворотным в судьбе Резанова: Николай Петрович заразился мечтой о новых землях, о будущем процветании, перспективах и непочатом крае открытий и трудов. Здесь же, в доме Шелихова, он встретил свою первую любовь. Анне Григорьевне Шелиховой было всего 15 лет, Резанову – 30.
Они повенчались в январе 1795 года. Через полгода Григорий Иванович скончался. Ему было всего 47 лет.
Все дела Северо-Восточной компании перешли вместе с наследством в руки зятя. И Николай Резанов весьма умело взялся за них. Прежде всего он решил расширить поле деятельности; воспользовавшись своими петербуржскими связями, предложил императору Павлу I проект Русско-Американской компании, которая должна была продвигать в новых землях интересы не только предприятий Шелихова, но всех русских купцов и промышленников. Императору понравилась идея; он назначил Резанова главой вновь учрежденной компании. Так Северо-Восточная компания Шелихова повысила статус, став Русско-Американской государственной компанией.
В 1801 году у Резанова и его жены Анны родился сын Петр; в 1802 году – дочь Ольга. Но спустя две недели после родов обожаемая супруга Резанова умерла. Николай Петрович после ее смерти места себе не находил. Ему необходимо было важное дело, чтобы погрузиться в него с головой, сбежать от тоски, разъедавшей душу.
Он решил отправиться в экспедицию. Первоначально предполагался обычный коммерческий рейс в самые дальние восточные пределы русских поселений – Камчатку, Аляску, Алеутские острова. Но собственных средств не хватало, Русско-Американская компания попросила помощи у государя.
Павел I решил воспользоваться оказией и поставил перед экспедиторами дополнительно научные и политические задачи: на его посланников возлагалась миссия обследовать состояние дел на Сахалине и Камчатке, наладить торговые и дипломатические связи с Японией и Китаем.
Для плавания снарядили корабли «Надежда» и «Нева»; капитанами были назначены Иван Крузенштерн и Юрий Лисянский. Они отправились в путь в 1803 году. Во время плавания у Резанова и Крузенштерна то и дело возникали разногласия и конфликты; главным образом потому, что их полномочия не были четко определены.
Миссия в Японию, возглавляемая Резановым, не удалась: японцы, руководствуясь тогдашней своей политикой изоляционизма, продержали русских в унизительном, почти арестантском положении на своем берегу несколько месяцев, после чего отказались иметь хоть какие-то дела с иноземцами.
В те годы русские поселения на Сахалине и Курилах терпели много неприятностей от японцев: те игнорировали принадлежность Курильской гряды, включенной Екатериной в состав Российской империи в 1786 году. Японцы хозяйничали и разбойничали там, притесняя и уничтожая местных айнов, подданных Российской империи.
Резанов в 1805 году, оказавшись на Камчатке, действовал резко и решительно, преградив японцам возможность поползновений на русские земли, из-за чего его впоследствии обвинили в превышении полномочий.
Расставшись с Крузенштерном и Лисянским, он нанял другое судно для продолжения путешествия в Америку.
Плавание к русским поселениям Аляски и к берегам Сан-Франциско стало частью той самой русской кругосветки 1803-1806 года. Офицеры Хвостов, Давыдов, биолог и медик Лангсдорф, упоминаемые в романе – реальные исторические лица, участники того похода. (Как и Макар Ратманов, Фаддей Беллинсгаузен, Отто Коцебу — их слава началась с участия в той кругосветке).
В романе Ивана Кратта описана часть тех событий.
Николай Резанов на родине известен больше как романтический персонаж, а не государственный деятель. А вот в Америке многие политические и военные лица считали его человеком «большой прозорливости».
«Кто знает, если бы не его случайная смерть, то, может быть, в настоящее время Калифорния была бы не американской, а русской!» (В. Дерс, адмирал США).
Конец истории
В романтической версии рок-оперы бедная Кончита «ждала Резанова 40 лет». Николай Петрович, посватавшись и получив согласие невесты на брак, сперва отправился на Аляску – отвезти полученную в Калифорнии провизию.
Затем ему предстояло долгое путешествие в Петербург; он хотел получить разрешение на брак с Кончитой. В дороге простудился, упал с лошади, получил сотрясение мозга и после двух недель болезни скончался в Красноярске 1 марта 1807 года.
Кончита узнала о его смерти лишь в 1808 году из письма родственника Николая Петровича, которое тот направил ее брату.
Даже по суровым меркам той эпохи бывшая невеста Резанова была все еще молода – 19-20 лет. Первая красавица Калифорнии легко могла выйти замуж. Но рядом не оказалось ни одного достойного человека, который бы сумел бы склонить ее к этому. Она жила с родителями, занималась благотворительностью, входила во все дела президии, обучала грамоте индейских детей. А ближе к пятидесяти приняла постриг в монастыре святого Доминика. Умерла она в городе Монтеррей 23 декабря 1857 года и похоронена там под своим монашеским именем - Мария Доминга.
Точное место погребения Резанова неизвестно. На предполагаемом месте его могилы уже в наше время, в 2000 году, на кладбище Красноярска установили памятный знак в виде креста. Мэр города Монтеррей положил там горсть земли с могилы Кончиты. Так влюбленных соединили спустя почти 200 лет после смерти.
На кресте установлены латунные таблички с надписями.
На одной: «Николай Петрович Резанов 1764-1807. Я тебя никогда не забуду». На другой: «Мария Консепсьон де Аргуэльо 1791-1857. Я тебя никогда не увижу».
Любовь или дипломатия?
Почему-то людские мнение часто шарахаются из одной крайности в другую. От упрощенной романтической версии истории Резанова и Кончиты в наше время маятник качнулся в сторону другого упрощения – цинического. Появилось множество публикаций, утверждающих, что никакой особой любви ни у Резанова, ни у Кончиты не было.
Мол, Резанов преследовал чисто дипломатические, и даже коммерческие цели, сватаясь к дочке калифорнийского вельможи. (А кто был этот вельможа? Всего лишь комендант старой крепости Сан-Франциско, не такая уж большая шишка!) И Кончита вовсе не была так уж влюблена в 40-летнего старца – просто он задурил ей голову, рассказывая о богатствах своих и русского царя, о великолепии Петербурга, куда обещал увезти ее.
Самое неприятное, что в качестве доказательства ссылаются то на свидетельства посторонних (Лангсдорфа), уверяющих: мол, да не так уж он и увлечен был, мадригалов не пел, безумств не совершал; а то на письмо самого Резанова – последнее, им написанное.
Его обнаружили в Красноярске в Государственном архиве, среди документов из коллекции Г. В. Юдина, купца и промышленника, который интересовался историей Русско-Американской компании.
В коллекции этот документ – две страницы рукописного текста – значился как «Письмо брата».
Написано оно было 24-26 января 1807 года и доставлено адресату Михаилу Булдакову, одному из директоров Русско-Американской компании, курьерской почтой 6 марта того же года. В качестве подписи стоят инициалы Н. Р.
Письмо считается идентифицированным как последнее письмо Резанова, хотя установлено, что почерк на письме не его, в тексте присутствуют невозможные, нехарактерные для него ошибки. Исследователи, однако, полагают, что документ является списком с продиктованного Резановым письма, то есть все-таки подлинным.
Текст был изучен красноярскими специалистами-филологами, кому интересно – в сети можно найти полную версию с комментариями.
Я его прочитала, и мне оно представляется странным, весьма сумбурным. В первой части письма Резанов жалуется на здоровье, пишет о близкой смерти. Во второй - передает приветы Гавриле Державину, описывает, как его, Резанова, принимали в Иркутске, какой он устроил прием для местных. Немного горюет о том, что его труды родина не оценила по достоинству, потом упоминает о своих грандиозных планах, передает приветы родне и матери.
И только в самом конце, после постскриптума, появляется вот фраза, на которую и ссылаются все те, кто уверяет, что Резанов вовсе не любил Кончиту:
«Из калифорнского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора, а здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Контенсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня; я люблю ее, и плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь я, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну».
А чуть выше этой фразы было вот что:
«P. S. Милую сестрицу с детьми бесчетно целую, за своих много, много благодарю вас».
Письмо было адресовано Михаилу Булдакову, следовательно, упоминаемая «сестрица» - его жена, Авдотья Григорьевна Булдакова, урожденная Шелихова, родная младшая сестра Анны, покойной жены Резанова. Анна была похоронена в Александро-Невской лавре на Лазаревском кладбище (надгробие недавно отреставрировали, это усеченная колонна из пятнистого мрамора). «Под куском мрамора» - именно эта могила упоминается в письме.
Судя по всему, дети Резанова находились на попечении семьи Булдаковых, пока сам отец отсутствовал («за своих много благодарю»).
Кто-нибудь может себе представить такую картину: Резанов, на пороге смерти, пишет письмо родне своей покойной супруги, матери двух своих детей – и распинается перед этими людьми в любви к совершенно чужой, неизвестной им девице? Пылко рассказывает им о ее достоинствах, признается, что потерял голову? Как такое можно вообразить?
По-моему, это было бы крайне бестактно, глупо и безответственно.
А те, кто выдумал подобную трактовку мотивов – люди с рыбьей кровью, совершенно не способные чувствовать.
А вот Иван Федорович Кратт своих героев чувствовал. Поэтому роман «Великий океан» читать интересно, несмотря на то что его нельзя причислить к жанру авантюрных произведений. Зато все участники исторических событий предстают в нем весомо и зримо, очень живыми, горящими. Проза Кратта – прозрачная, ясная. Начинаешь читать – и вдруг оказываешься посреди океана, соленых брызг, у незнакомого берега.
Вот часть сцены из книги, где правитель Баранов встречает первое судно из России за последние, горестные для него, 12 лет («Собственной кровью перемыты эти года»).
«Ветер изменился, налетел с моря. Темные водяные валы стали выше, достигали обрывков туч. Незнакомое суденышко вскидывалось на гребни, опускалось в провалы, временами исчезало совсем. Потом медленно, упорно пробивалось вперед…
Судно показалось из-за островка - некрашеный двухмачтовый бот с косыми заплатанными парусами. Экипажа не было видно, лишь у румпеля темнела напряженная фигура.
От ветра и встречного течения волнение в проливе усилилось, надвигался вечер. Над океаном прорвалась завеса из туч, багровый свет окрасил скалы, гребни волн. Глуше, пустыннее проступил берег. Узкие паруса бота казались кровавыми.
Зарываясь в волну, кренясь, судно приближалось к шлюпу. Уже видно было, как сновали по палубе люди, натягивали шкоты. Полоскался флаг.
- Поднять вымпел! - приказал Лисянский.
И лишь только трепыхнули на мачте косицы с синим андреевским крестом, борта суденышка окутались дымом, раскатилось и увязло в лесистых склонах гулкое эхо салюта...
…Баранов медленно поднялся на палубу. Внешне спокойный, он был очень взволнован. Первый военный корабль, первое признание. И в такую минуту, когда все достигнутое за многие годы почти рушилось. Крепость и острова были в руках врага, уничтожены поселения, и он сам шел на отчаянную, последнюю стычку.
Молча, благоговейно опустился он на колено, склонил перед русским флагом голову.
- И тут наше отечество!»
Я хотела еще отметить, что судьба Николая Резанова словно бы темным отсветом сказалась на судьбе Николая Караченцова, который вживался в своего героя 24 года, играя его роль – и разбился на машине, торопясь к жене после смерти тещи. Я хотела отметить удивительную роль Ивана Кратта, и некоторое сходство его судьбы со своими героями, так и не удостоенными заслуженной славы и наград за свои деяния и преждевременную, как и у них, смерть…
Но это все не так важно.
Важно, что остались дела. Наследие их – наше историческое наследие и культурное достояние.
Иван Федорович Кратт умер 19 мая 1950 года в Ленинграде. Он похоронен на Литераторских мостках в Санкт-Петербурге.
Посмертно две его книги рассказов были изданы в 1951 и 1961 году – «Избранное» и сборник рассказов «Весеннее солнце». Роман «Великий океан» последний раз переиздавался почти 30 лет назад, в 1995 году.
Обидно. Кинодеятели, рыщущие в поисках идей для телесериалов, где вы? Неужели одной лишь лирикой и романтикой обойдется память таких людей как Резанов и Кончита; Шелихов и Баранов; Крузенштерн, Ратманов, Давыдов и другие?