С одинаковым вдохновением забивал в чужие и свои ворота.
10 апреля 1955-го первый тур чемпионата СССР украсила игра киевского «Динамо» и московского «Спартака». Среди 75 тысяч болельщиков на Республиканском стадионе имени Хрущева оказался воспитанник Киевского суворовского училища Геннадий Шпаликов.
Будущий сценарист поделился в дневнике впечатлениями о матче: «Стадион забит до краев и дальше. Дальше - это крыши прилежащих домов, горки, верхушки деревьев и т. д. Мой сосед, кажется, по профессии шофер, так выразил свое отношение к массе людей: «Взять бы их на машину, хотя б по пятерке с брата - миллионы б загреб».
Тот же сосед. На поле кто-то, не помню уже, откровенно, метров с пяти, смазал мимо ворот. Сосед кричит на всю восточную трибуну: «Да если меня выпустили б на глаза всего Киева, я лопнул — а выиграл [бы], эх, черти!» Черти - это о киевских динамовцах».
Вскоре Шпаликов сменил Суворовское училище на Московское пехотное и в письме киевскому другу, Валентину Дьяченко, доложил о финале Кубка СССР-1955 ЦДСА - «Динамо».
«Темп в начале - жуткий, игра - безукоризненная. В ЦДСА - Беца, Рыжков, Агапов, Перевалов, у «Динамо» - Рыжкин, Шабров. На 11-й минуте по вине Юрченко Агапов метров с пяти через Яшина забивает первый гол.
Вообще, Агапов все время неотрывно дежурил у ворот. Через две минуты с подачи Шаброва Рыжкин очень точно пробил метров с 12 под верхнюю планку. Разинский дико прыгнул, но... гол. Дальше игра идет ровно.
Примерно за 10 минут до конца первой половины Крижевский грубо (по ногам) ударил Рыжкова. Латышев дал одиннадцатиметровый. Агапов забил. Так спокойно — Яшин в один угол, а мяч — в другой. А через несколько минут того же Агапова ударом в яйца Яшин вывел из игры. Агапов вышел один на один, а Яшин ногами вперед выпрыгнул. Представляешь, как бушевал стадион?
Яшина выгнали с поля. Он вдобавок нагрубил Латышеву. Во втором тайме стоял Байков на воротах. И динамовцы проиграли. Вот так прошел финал».
К слову, динамовцы-то проиграли, но полузащитник Байков, заменивший Яшина в воротах, за весь второй тайм - благодаря длинным рукам - не пропустил ни одного мяча и в восьмидесятые, тренируя в «Динамо-2» Сергея Овчинникова, хвастался: «Я единственный в мире сухой вратарь». Чем не сюжет для кино?
Другой сценарист, Владимир Валуцкий (последняя работа - «Лев Яшин. Вратарь моей мечты»), рассказывал, что Шпаликов по-детски свято верил в оттепельные идеалы и так же по-детски любил, дружил, веселился, пел и сочинял.
Валуцкий вспоминал: однажды большой компанией сошли с автобуса на ясную, по-весеннему солнечную поляну, поделились на команды и сыграли в футбол, причем Шпаликов с одинаковым вдохновением забивал в чужие и свои ворота. Парируя упреки: «Какая разница. Главное ведь, ребята, играем!»
«Гена любил Хемингуэя не только как писателя. Он любил его пристрастие ко многим видам спорта и к спортсменам», - говорил режиссер-мультипликатор Андрей Хржановский (Шпаликов написал для него сценарий по мотивам сказки Лазаря Лагина «Житие Козявина»).
Хржановский ходил со Шпаликовым на футбол (прихватив флягу), и признавался, что мечтал с другом о поэтическом - волшебном - кино. Когда задумались о герое - воплощенном символе красоты, таланта и бессмертия, Шпаликов сообщил: «Я знаю такого человека. Мы с ним не раз вместе выпивали. Это Валера Воронин».
Тот самый Воронин, которого Марлен Хуциев видел Володей в «Июльском дожде», но спасовал перед насыщенным футбольным графиком торпедовской знаменитости и снял в роли молодого ученого профессионального актера Александра Белявского.
Писатель Александр Нилин в книге о Воронине вспомнил посиделку в актерском ресторане ВТО 8 марта 1967-го: «Мы [c Ворониным] теснились не в обиде за одним столиком, со Шпаликовым и еще полудюжиной подсевших завсегдатаев — и Гена шепнул мне: «Скажи ему, кто я», а Воронин, услышав, что пьет с автором песни «А я иду, шагаю по Москве», великодушно и дружелюбно приподнял рюмку: «Уважаю».
Нилин рассказывал, что однажды Шпаликов повел его в гости к сибирским физикам - на пельмени. Физики сосредоточили внимание на Инне Гулая, а Шпаликов разговорился с Нилиным о футболе и признался: любой интересный матч он воспринимает как событие огромной важности, превосходящей премьеры в Доме кино.
Выслушав рассказы Нилина о друзьях-футболистах, Шпаликов потребовал оформить это в сценарий и, поставив только что на «Ленфильме» «Долгую счастливую жизнь», вызвался быть режиссером.
«Долгая счастливая жизнь» (1966) получила главный приз фестиваля авторского кино в Бергамо, так и оставшись единственной режиссерской работой Шпаликова.
Не осуществился и его спортивный замысел, но футбол он вписал и в «Я шагаю по Москве», где Колька (Никита Михалков) показывает на якобы родственника Пушкина, который играет края в «Торпедо», и в непоставленный сценарий «Воздух детства».
Сценарий Шпаликов предварил четверостишьем:
Что такое — воздух детства?
Разреветься? Разреветься.
Разорваться — не на части,
Но отчасти — и от счастья.
В главном герое, 36-летнем холостяке Алексее Скворцове, угадывается автор. Скворцов сбегает с работы с Мариной, которая трудится с ним в конструкторском бюро, и везет ее в город детства. Заходят там к старой знакомой Скворцова, Ларисе, и встречают восьмилетнего мальчика.
- Это не мой ребенок? - спрашивает Скворцов Ларису.
- Нет, Леша.
- Жалко. Как звать?
- Леша.
Дальше Скворцов идет к родственнику, инвалиду дяде Коле.
— Старый ты, Лешка, - говорит тот при встрече.
— Я, дядя Коля, не старый, но вот беда, — не молодой я.
Скворцов говорит, что хочет съездить к тете Оксане («Она же мне как мать была»), но не знает, где похоронена, и дядя Коля берется показать. По пути заезжают на стадион.
Шпаликов пишет: «Туда инвалидов Великой Отечественной войны пускали без билетов, — около беговой дорожки они могли стоять на своих колясках и смотреть футбол. Дядя Коля остановился у своего, очевидно, места (все инвалидные коляски имели свои места).
— Узнаешь? — спросил дядя Коля.
— Наше место, — узнавал Леша.
— А помнишь, как на ЦДКА — «Динамо» (Киев) ты чего-то заорал, а вот оттуда Федотов повернулся и улыбнулся тебе».
В финале сценария - встреча бывших суворовцев и авторское стихотворение, которое прозвучит с экрана в «Подранках» Николая Губенко. Через два года после смерти Шпаликова.
По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Если даже пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествия в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.
А не то рвану по следу,
Кто меня вернет?
И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там, где — боже мой! —
Будет мама молодая
И отец живой.