Начало здесь
Из больницы тоже забирали Захаровы. Так Евгения Даниловна в их доме и прожила до весны. Дочка звонила несколько раз, справлялась о здоровье.
– Все хорошо, не беспокойся, у тебя же работа. Как там Машенька?
Людмила несколько минут рассказывала о малышке, а потом, словно ей кто-то мешал, прерывала разговор и быстро прощалась. Во всем случившемся Евгения Даниловна винила зятя, она чувствовала сердцем, что дочка ее любит, переживает за нее, но сделать ничего не может.
Постепенно Евгения Даниловна вставала на ноги. Помогали Лешка и Мишка, внуки соседки. Они очень быстро стали называть ее бабушкой и отвлекали от грустных мыслей своим лепетом.
– Зажилась я у вас, пора и честь знать, – сказала Евгения Даниловна, как только смогла себя обслуживать.
– Да можешь жить, сколько захочешь, ты же видишь, что мои молодые не против. Но сама понимаю, как домой хочется. Пойдем, поглядишь, как Антошка его тебе подремонтировал. Мы и печь там через день протапливали.
Войдя в дом, Евгения Даниловна ахнула: печка плиткой обложена, на окнах занавески свежие, полы чисто вымыты и пахнет чем-то родным.
– Это я сухарики на припечек раскладывала, чтобы дух жилой был, – пояснила Анна. – Хочешь – оставайся, а нет – так назад пойдем.
Евгения Даниловна села возле стола, положила голову на руки и расплакалась, протяжно, по-бабьи. Анна Сергеевна не трогала ее, давала горю излиться, а потом сказала:
– Ну, все, поплакала – и хватит, будем дальше жить. Твои родители мне когда-то помогали, теперь очередь моей семьи долги отдавать.
***
Потихоньку жизнь Евгении Даниловны налаживалась. Во дворе вновь закудахтали куры, загоготали гуси. Посадить и убрать огород помогали Антон с Наташей. Людмила в гости не приезжала, изредка звонила, но к себе в гости не звала, лишь Машины фотографии присылала.
– Приехали бы хоть раз, деревенского мяса, яиц взяли, картошечки со своего огорода.
– Мама, овчинка выделки не стоит. Мы на работе заняты, а продукты и в магазине купить можно.
– Купить-то можно, а здесь все свое.
Однажды Антон прибежал к соседке такой радостный, словно ему медаль дали.
– Тетя Женя, нам в деревню газ проводить будут, теперь здесь будет не хуже, чем в городе! Теперь сюда народ потянется, все пустующие дома под дачи раскупят. Эх, и заживем же мы!
– Хорошо бы, может, тогда мне Машеньку на лето привозить будут, а то сейчас говорят, что у меня никаких условий нет, – ответила Евгения Даниловна.
В тот же день она поделилась новостью с дочерью, которая как раз позвонила, та рассказала мужу, и калькулятор в голове Юрия заработал с поразительной быстротой: к весне дома подорожают, можно там косметический ремонт сделать, продадим наш дом, деревенский и купим, наконец, приличное жилье.
– А мама где жить будет? – спросила Людмила.
– Мама? – недовольно переспросил Юрий, словно перед его приятными мечтами поставили преграду. – Ну, с нами, наверное, или придумаем что-нибудь.
Новую мысль, уже созревшую в его мозгу, сейчас озвучить жене он не решился. Через неделю впервые за два с половиной года Людмила с мужем и дочерью приехала в родной дом. Евгения Даниловна гостей не ждала. Она металась от печи к столу, не зная, чем бы угостить дорогих гостей. Пока в кастрюле варилась курица, бабушка показывала внучке старые игрушки ее матери, то и дело прижимала малышку к себе и не верила своему счастью. Юрий по-хозяйски прошелся по комнатам, обошел дом и остался очень доволен: здесь и ремонта никакого не нужно, так, подкрасить немного, крыша еще хорошая, окна-двери тоже. С газом приличную цену должны дать.
Недели через три они снова приехали, привезли кое-какие стройматериалы.
– Когда котел и печь установят, нужно будет марафет навести, – сказал Юрий.
– Так деньги возьмите, потратились, наверное, – заволновалась Евгения Даниловна.
– Не нужно, мать, никаких денег, и ремонт мы сами сделаем, – ответил зять.
Чувствовало сердце Евгении Даниловны, что не к добру все это, но не хотелось верить.
Летом по всей улице провели газопровод, Юрий лично приезжал, когда устанавливали оборудование в доме, постелил новый линолеум, установил душевую кабину и отправился в город. А недели через две подъехал ко двору Нефедовых автомобиль, из него вышла молодая пара.
– Дом можно посмотреть? – спросил мужчина.
– А зачем его смотреть? – удивилась Евгения Даниловна.
– Это Виноградная, 21? – вмешалась в разговор женщина.
Евгения Даниловна кивнула.
– Это же вы давали объявление о продаже? Мы и хотим посмотреть, – продолжила она.
– Никакого объявления я не давала, и дом не продается.
– Морочат людям голову: то продается, то не продается, – разозлился мужчина и сел в автомобиль, – поедем.
Дня через два история повторилась. В недоумении Евгения Даниловна позвонила дочери.
– Что, так быстро покупатели нашлись? – обрадовалась Людмила. – Мама, мы тебе ничего не говорили, потому что только решили проверить, есть ли спрос на дома в Трунаево. На выходных приедем, тогда все и обсудим.
По голосу дочери Евгения Даниловна поняла, что все уже решено без нее.
***
Итак, завтра Евгения Даниловна должна дать дочери окончательный ответ. А что будет, если зять опять скажет отправить ее обратно? Куда же она поедет? «В дом престарелых», – неожиданно нашелся ответ. Неужели ее Людочка, ее кровиночка так решила с ней поступить? Нет, этого не может быть, не может она отказаться от матери.
Завтра. Что же сказать ей завтра?
***
Утром Анна Сергеевна увидела возле соседских ворот знакомый автомобиль. «Неужели решилась», – подумала она, но не побежала сразу к Евгении Даниловне – пусть поговорят по-семейному, обсудят все. Пошла только тогда, когда из дома сумки с вещами начали выносить.
– Вот хорошо, что ты сама пришла, – сказала Евгения Даниловна. – Хозяйство, какое есть, забирайте себе, мои не хотят ждать, пока я с ним управлюсь, покупатель на дом нашелся.
Анна Сергеевна всплеснула руками:
– Да как же так, там и птица на убой уже готовая, и несушки. Люда, да останьтесь на денек, мы с Наташей придем, быстро управимся, вам мяса до самой весны хватит.
– Мы бы остались, но дела, тетя Аня, дела. Знаете, какая волокита документы все оформлять, нам покупатель неделю дал, чтобы мы съехали из своего дома. А птицу себе заберите, у вас семья большая.
– Так может, мы все сделаем, а вы потом приедете заберете?
Людмила на секунду задумалась, а потом ответила:
– Нет, не к чему нам уже приезжать, ничего здесь не держит.
– Да как же не держит? – грустно спросила Евгения Данилова. – А могилы отца, деда, бабушки?
– Ну, разве что могилы проведывать нужно будет.
– Все, я готов! – радостно сказал Юрий. – Забираю тещу в город. Не поминайте лихом.
Посидели на дорожку, помолчали. Евгения Даниловна обняла соседку:
– Прощай, Аня, может, бог даст, еще свидимся, а если нет...
– Да, конечно, свидимся, куда же мы денемся, не в Америку же ты уезжаешь, мы в городе бываем, ты на лето к нам с Машенькой приедешь, по телефону вечерами калякать будем.
Анна Сергеевна старалась говорить весело, но голос предательски дрожал, а Евгения Даниловна, сдерживавшаяся долгое время, расплакалась, повернулась к дому, низко в пояс поклонилась и пошла к машине.
Следующий месяц прошел в суматохе. Сначала упаковывали в коробки вещи, затем приводили в порядок просторный дом, который сразу понравился Евгении Даниловне. Целых три спальни светлые, значит, никому она мешать не будет. И кухня большая, и терраса есть, и земли побольше, чем в старом дочкином доме.
– Вот и хорошо, будет, где грядки и под огурчики, и под помидорчики выделить, – сказала она, оглядывая усадьбу.
Ольга Федоровна, которая в этот день приехала в гости, закатила глаза и переглянулась с сыном.
– Ну уж нет, вы эти свои деревенские привычки забудьте, никаких грядок, здесь будет газон, здесь беседку поставлю, – сказал Юрий.
– А вдоль забора туйки высадим, – мечтательно поддержала супруга Людмила, – как у Остаповых.
– Как же это так, – удивилась Евгения Даниловна, – на земле жить, и землей не пользоваться?
– Да уж, правду говорят, что человека можно из деревни вывезти, но деревню из человека – никогда, – громко, чтобы услышала сватья, прошептала Ольга Федоровна.
Больше Евгения Даниловна никаких замечаний не делала. Старалась даже из своей комнаты реже выходить, когда зять дома. Зато с Машенькой они вновь зажили душа в душу.
Прошел месяц, второй, Евгения Даниловна стала привыкать к жизни в городе. Одна беда – поговорить было не с кем. Соседи друг к другу просто так не ходили, Людмила возвращалась с работы уставшая, перекинется парой слов, и все, о зяте и говорить нечего. Спасали только вечерние беседы с Анной Сергеевной. Но и ей не жаловалась Евгения Даниловна, что уж теперь сделаешь, зато с дочкой, внучкой рядом.
Через некоторое время она заметила, что зять с Людмилой иногда о чем-то серьезно спорят, но только она заходила в комнату, как разговор сразу прекращался.
– Люда, может, я что-то не так делаю, и из-за меня вы ссоритесь, ты скажи, – спрашивала она у дочери.
– Что ты, мама, Юра к тебе прекрасно относится. Он переживает, как ты себя будешь чувствовать, когда у нас ремонт начнется. Представляешь, пыль, грязь, строители чужие. Он считает, мы считаем, – тут же поправила себя Людмила, – что тебе на время лучше переехать в пансионат, Юра уже присмотрел хороший дом отдыха.
– А вы где будете с Машенькой жить?
– А мы к Ольге Федоровне переберемся, – очень быстро ответила Людмила, и Евгения Даниловна поняла, что ее участь уже решена.
***
Пансионат для ветеранов войны и труда, а по-народному дом престарелых, действительно находился в прекрасном месте за городом. Но на этом все плюсы заканчивались. Небольшие палаты на двоих, в которых хозяйки кое-как старались прикрыть казенщину, общая столовая, просторный холл с телевизором.
Первое время Евгения Даниловна целыми днями лежала на кровати, отвернувшись к стене, и перебирала в памяти прожитые годы. Что она сделала не так, почему оказалась лишней в жизни Людмилы? Но тут же начинала оправдывать дочь: «У нее семья, дочка растет, ей о Машеньке больше думать нужно».
Анне Сергеевне она ничего не сказала о своем переезде, но подруга поняла по голосу, что не очень хорошо живется Евгении Даниловне.
– Приезжай в гости, кто тебя в городе держит! Вот у Машеньки будут каникулы, вдвоем и приезжайте, – звала соседка.
– Да не хочется никого стеснять, – отвечала она. – У вас своя семья, зачем молодым на чужую старуху смотреть.
– Какую еще старуху? – пыталась шутить Анна Сергеевна. – Мы с тобой еще ого-го, захотим – замуж выйдем. Да и с каких пор ты чужая нам стала?
Наташа, услышав один из таких разговоров, спросила у свекрови:
– С Евгенией Даниловной что-то случилось? Заболела? Может, проведать нужно съездить?
– Да не знаю я, темнит что-то подруга, боюсь, как бы ее зятек еще чего-нибудь не удумал.
А вскоре загадок стало еще больше. Перед Новым годом поехали Антон с Наташей в город за подарками. Вернулись, распаковывают сумки и молча переглядываются.
– Что за тайны у вас? О Евгении что-то узнали? – сразу догадалась Анна Сергеевна.
– Да, мама, – отозвалась Наташа, – мы в супермаркете Людмилу встретили, хотели по-простому напроситься в гости Евгению Даниловну проведать, а она говорит, что мать теперь живет в каком-то доме отдыха, что она сама захотела туда съехать.
– Ох. Знаем мы эти дома отдыха… Вот уж беда так беда, Женя как чувствовала.
Всю ночь не спала Анна Сергеевна. Она то принималась на чем свет ругать Людмилу, то думала, как помочь соседке, то вспоминала, как Ангелина Семеновна к каждому празднику дарила ей обновку, да не ношеные Женечкины вещи, а новые платьица и ботиночки, и за стол всегда со своей семьей сажала, и приданое какое-никакое помогла собрать, когда замуж выходила. «Нужно с молодыми посоветоваться, – решила она. – Нельзя же в горе от человека отворачиваться. Да что же придумать-то можно? Завтра же с Людмилой сама переговорю».
Но разговор ни к чему хорошему не привел. Людмила еще и обиделась, когда Анна Сергеевна сказала, что она мать из дома выгнала:
– Да знаете, сколько мы за дом… за пансионат платим! Как вы не понимаете! Там и уход, и врачи круглосуточно. И вообще, это наши семейные дела, которые вас не касаются!
***
– И что же делать будем? – спросила Анна Сергеевна, окончив рассказывать сыну и невестке о разговоре с Людмилой.
Антон ничего ей не ответил.
– Наташа, – обратился он к жене, – разбирай комнату на мансарде, Лешка с Мишкой давно просились туда перебраться, а в детской мы поселим Евгению Даниловну, нечего ей в… доме престарелых делать.
Наталья радостно взглянула на мужа:
– А я боялась тебе предложить это, думала, не согласишься.
***
В пансионате ветеранов войны и труда готовились к «маскараду». Трудно вообразить более страшную картину. Пожилые люди изо всех сил старались изображать радость, принаряжались, а их сердца разрывались от боли. В праздники одиночество гложет особенно сильно.
– Даниловна! – Закричала соседка Евгении, вбегая в комнату. – Там твоя дочка с зятем приехали, сейчас с заведующим о чем-то говорят. Наверное, на Новый год тебя домой забрать хотят.
От неожиданности Евгения Даниловна растерялась, глаза заволокло слезами. «Значит, не отказались от меня! Хоть недолго, хоть денечек побуду в семье, на Машеньку нагляжусь, с дочкой наговорюсь!» – думала она, несмелыми шагами идя по коридору. В холле она остановилась как вкопанная: перед ней, весело улыбаясь, стоял Антон с Наташей.
– Тетя Женя, загостились вы здесь – пора и честь знать. Собирайте быстро свои пожитки – и домой, – сказал Антон.
– Куда домой? – не поняла Евгения Даниловна.
– Ну, вам городская жизнь и вскружила голову, что не помните, где ваш дом находится? В Трунаево, на Виноградной, 19.
– С нами жить будете, за мальчишками приглядывать, они такие шустрые стали, что мама сама не справляется, – добавила Наташа. – Собирайтесь скорее, чтобы на автобус не опоздать.
Евгения Даниловна хотела себя ущипнуть: не снится ли ей все это.
– Так вы меня в гости к себе хотите на праздники забрать? – еще не веря в столь разительные счастливые перемены, спросила она.
– Нет, тетя Женя, не в гости, а домой, жить дома с нами будете.
***
Целую неделю трунаевцы обсуждали новость, хвалили Захаровых, на чем свет стоит ругали Людмилу, несли Евгении Даниловне нехитрые подарки.
А перед Рождеством позвонил зять и недовольным голосом сказал:
– Предупредить нужно было, что из приличного пансионата уезжаете в деревню, я уже деньги за январь перевел, и их мне никто возвращать не собирается.
Евгения Даниловна ничего не ответила на это и положила трубку.
---
Автор: Ирина Тимофеева