Когда Арина вернулась домой, тётя Настя уже пришла с работы.
— Ариш, гуляла? — спросила она племянницу.
— Да, в парке с Соней были, потом в кафе немного посидели.
— Вот и правильно, не всё же над учебниками сидеть. Я знаешь что надумала, — проговорила Настасья, — наверное в этот выходной вместе с тобой в село съезжу, родителей твоих проведаю, и на кладбище сходить нужно, пока Покров не наступил. Знаю Татьяна там всё уже убрала, так я хоть могилки навещу. А то мало ли что может и сама скоро рядом лягу.
— Тётя Настя, ну что ты такое говоришь, рано тебе об этом думать.
— Ох Аришка, думай не думай, а всё равно там окажемся рано или поздно. Сестра моя, бабка твоя, вон уже который год бока отлёживает. Рано Прасковья ушла, но тут как говорится смерть не за зрелым, а за поспелым. Болела она сильно, в войну надорвалась, бурак на свеклопункт мешками на себе таскали, такое было время.
— Тёть Насть, тут Соня спрашивала, ты ей не сможешь такие же джинсы, как и мне достать.
— Не знаю, — развела руками женщина, — спрошу у Клавдии, если получится то она принесёт. Мы ведь не продавцами работаем, а простыми уборщицами, нам в последнюю очередь чего дефицитного предлагают.
В выходные Арина с тёткой уехали в Ясный Колодец, Соня домой не поехала, осталась в городе, Димка пригласил её сходить в кино. Арина посидела немного с родными, рассказала об учёбе, а потом спросила мать.
— Мам, я пойду прогуляюсь, на Боярку полюбуюсь, сейчас на реке наверное красиво.
— Иди уже, — улыбнулась Татьяна, — Валентин твой, с утра раз пять мимо нашего двора на машине проехал, дожидается. Они с отцом фундамент под дом залили, на будущий год стены поднимать начнут.
— И никакой он не мой, покраснела Арина, мы дружим просто.
— А это что за Валентин, — поинтересовалась Настасья.
— С Заречной, Акима Вихрова сын, — ответила Татьяна.
— Акима? Его отец Фрол Вихров, кузнецом в колхозе работал до войны, потом партизанил тут.
— Да, он самый, — вместо Татьяны ответила Лукерья.
— Ну что, семья хорошая, справная, если в отца да деда пошёл, то хозяином правильным будет, — одобрила Анастасия.
— Только Аринке нашей замуж ещё рано, — пождав губы проговорила Лукерья, — ей ещё вон сколько учиться, станет ли он ждать её. Нынче девки ушлые, прознают что дом свой ставит, вмиг окрутят, а она сердечко своё надорвёт, как про измену прослышит.
— Ну чего ты сватья прямо вот так сразу, — возразила Анастасия, — если любит, дождётся. Аришку не любить невозможно, погляди на неё, цветок лазоревый, а не девка.
— То-то и дело что цветок, — оставалась при своём Лукерья, — как бы этот цветок раньше времени не сорвали, да не обидели. Ты уж приглядывай за ней в городе, одну шибко никуда не отпускай, — наказывала она сватье.
Арина разговоры бабушки с Настасьей слушать не стала, быстро оделась и ушла к реке. В пойме у старого парома стелился туман, укрывая собой заливной луг и прибрежные пожелтевшие кусты краснотала. Вечер набирал свою силу, тёмные облака пытались окутать горизонт, погружая всё вокруг во тьму. Лунный свет еле пробивался сквозь облачность, создавая призрачные силуэты, которые в тумане выглядели очень необычно. Увидев на пароме одинокую фигуру, Арина остановилась и стала потихоньку подбираться к Валентину. Он стоял погружённый в свои мысли, и глядел на плавные волны, отражающие вечерний свет.
Арина подошла сзади и закрыла ему ладошками глаза, едва сдерживая смех.
— Аришка, ты? — быстро спросил Валентин, его голос звучал одновременно удивлённо и игриво.
— Нет, не я, — хохоча ответила Арина, и чуть наклонившись, прошептала, — как ты тут без меня?
Валентин развернулся, на его лице появилась улыбка.
— Как же я скучал все эти дни, ты даже не представляешь, — обнимая девушку произнёс Вихров.
— Я тоже скучала, очень сильно, — призналась Арина, — так хотелось увидеть тебя, даже не знаю как дожила до выходных.
Арина прижалась к нему, и на какое-то время они замолчали. Всё вокруг словно замерло: тихий шёпот волн, легкий ветерок и лунный свет, завораживающе танцующий на поверхности воды. Валентин, почувствовав, как близка она, не удержался и наклонился к ней. Его губы коснулись её, нежно и осторожно.
Поцелуй был мягким, но полным искренности, и Арина ответила на него. Когда они наконец отстранились, друг от друга, щеки Арины пылали, а глаза сверкали как звёзды на безоблачном небе.
— Я люблю тебя, — прошептала она, едва поднимая взгляд.
Свет луны становился всё ярче, а звёзды начали мерцать с новой силой. Тишина окутывала округу, рядом не было ни одной живой души, только они, паром и звезды.
— А мы с отцом фундамент для будущего дома залили, — доставая сигарету нарушив молчание произнёс Валентин.
— Знаю, мне мама об этом сказала, — отойдя к краю мостков, произнесла Арина, глядя на тихую гладь воды. Она присела на край, свесив ноги.
В глубине реки отразились осенние звёзды, словно россыпь алмазов, разбросанных по чёрной бархатной ткани ночи. Слабый свет луны нежно касался поверхности воды, подчеркивая каждую волну и каждый отблеск. Где-то вдалеке, наверное в середине улицы, прокричал петух, за ним второй, потом третий, время близилось к полуночи. Лунный свет нежно окутывал землю, создавая игру теней между прибрежными кустами и высокой травой.
— Валя, мне домой пора, — вставая с мостков произнесла Арина, — пойдём, проводишь меня.
— Как же тяжело с тобой расставаться, — вздохнув произнёс Вихров. Но ничего не поделаешь, пошли, провожу.
У дома Арины, они снова принялись целоваться, несколько раз прощались и всё никак не могли оторваться друг от друга. В результате в дом Арина вошла когда по всему селу орали третьи петухи.
— Спи, пришла Аринка, — проворчал Николай обнимая жену, — а то сама не спишь и мне не даёшь. Слушай, может чтобы так не переживать, ты вместе с ней на свидание ходить будешь.
— Скажешь тоже, — зевнув произнесла Татьяна.
— А что, — повернувшись на спину продолжил Николай, — станешь в сторонке и скажешь, дорогой будущий зять, я тут вас покараулю, вы целуйтесь, и внимания на меня не обращайте.
— Коль, вот всё бы тебе зубоскалить, — Татьяна шутя стукнула мужа кулачком в грудь.
Между ними завязалась шуточная борьба.
— Спите, чего как дети малые расходились, — раздался голос бабушки Луши из боковушки.
Татьяна и Николай, как нашкодившая ребятня, вмиг присмирели.
Когда Арина с Настасьей вернулись в город, то у подъезда на лавочке их поджидала Соня.
— Ну как съездили, — спросила она подругу, — как там наш Ясный Колодец, на месте?
— На месте, куда ему деться, ответила вместо Арины Настасья.
— Сонь, пойдём в дом, тут тётя Аня для тебя гостинцы передала и письмо, нужно сумки разобрать.
Войдя в квартиру, Настасья поставила на плиту чайник, чтобы попить с дороги чаю. А Арина принялась разбирать сумки с гостинцами, несколько свёртков отложила в сторону.
— Забирай, это твоё, — сказала она подруге.
Соня развернула один из свёртков и воскликнула.
— О, сало, как нельзя кстати, а то у нас в комнате с девчонками считай вся жратва закончилась. Если бы не практика на комбинате, то голодом бы сидели. Ладно, остальное потом дома посмотрю, ты дай мне пакет, чтобы сложить всё это,
— Держи, — Арина протянула пакет Соне, — а это вот письмо.
Монголова взяла свёрнутый вдвое листок, развернула его и стала читать.
— Так и знала, ничего нового, — проворчала она, — папашка как пил так и пьёт, да ещё и мамку стал поколачивать. Ясно, меня нет, укоротить его некому. Ну ничего, в следующие выходные поеду домой, получит он у меня. Виделась со своим Валентином? — спросила она пряча письмо в карман.
— Конечно виделась, — краснея ответила Арина, — а ты как тут провела выходные, не скучала?
— Ещё чего, — фыркнула Соня, — мы с Димкой и в кино ходили, и на танцы, а ещё он меня в ресторан пригласил, после завтра пойдём. Кстати, — Монголова с хитрым прищуром посмотрела на Арину, — Пашка о тебе спрашивал, похоже зацепила ты парня. Может в ресторан вместе с нами пойдёшь?
— Нет, не пойду, — резко ответила Арина, — не нужен мне никакой Павел.
(продолжение следует)