Дочка предвзято относится к Зощенко: не полюбились ей ещё в младшешкольном возрасте истории про Миньку. Но с симпатией к Аверченко - с ним познакомилась позже.
Тут повод был с ним встретиться вновь. Автор канала С оптимизмом, но занудно писала о дореволюционном журнале "Галчонок".
Аркадий Аверченко был его постоянным автором.
Серёжкин рубль
Однако, какая популярная пушкинская кибитка)
Рубль, полученный нечестным путём, конечно, до добра Серёжку не довёл.
***
Многие рассказы издавались позже под общим названием "О маленьких для больших". Мы нашли репринт издания 1916 года.
Сейчас часто эти рассказы попадают в школьные юмористические сборники.
Экзаменационная задача
В автобиографии Агаты Кристи я читала, что у неё были такие сложности в школе: фантазия уводила далеко за границы школьной программы. С моей дочкой такое тоже случается) Есть ограничения в заданиях, а её уносит...
Здесь же книголюб и знаток Дикого Запада Панталыкин Семён решает задачу о первом и втором крестьянине, идущих из пункта А в пункт Б... Какая скукотища!
Вот, что у него получается:
…Солнце еще не успело позолотить верхушек тамариндовых деревьев, еще яркие тропические птицы дремали в своих гнездах, еще черные лебеди не выплывали из зарослей австралийской кувшинки и желтоцвета, – когда Вильям Блокер, головорез, наводивший панику на все побережье Симпсон-Крика, крадучись шел по еле заметной лесной тропинке… Делал он только четыре версты в час – более быстрой ходьбе мешала больная нога, подстреленная вчера его таинственным недругом, спрятавшимся за стволом широколиственной магнолии. – Каррамба! – бормотал Вильям. – Если бы у старого Биля была сейчас его лошаденка… Но… пусть меня разорвет, если я не найду негодяя, подрезавшего ей поджилки. Не пройдет и трех лун! А сзади него в это время крался, припадая к земле, скваттер Рудольф Каутерс, и его мужественные брови мрачно хмурились, когда он рассматривал, припав к земле, след сапога Вильяма, отчетливо отпечатанный на влажной траве австралийского леса. – Я бы мог делать и пять верст в час (кстати, почему не «миль» или «ярдов»?), – шептал скваттер, – но я хочу выследить эту старую лисицу. А Блокер уже услышал сзади себя шорох и, прыгнув за дерево, оказавшееся эвкалиптом, притаился… Увидев ползшего по траве Рудольфа, он приложился и выстрелил. И, схватившись рукой за грудь, перевернулся честный скваттер. – Хо-хо! – захохотал Вильям. – Меткий выстрел. День не пропал даром, и старый Биль доволен собой…
Но тут...
– Ну, двадцать минуть прошло, – раздался как гром в ясный погожий день голос учителя арифметики.
Нам искренне было жалко Семёна.
Смерть африканского охотника
Потрясающе смешной (но совершенно неполиткорректный) рассказ Аверченко мы встречали в таком сборнике.
Но посмотрите, какая небрежность! Авторское название поменяли)
А ещё рассказ напечатан с сокращением. Как же меня раздражают такие сокращения! Я их не понимаю. Зачем? Это же не в учебнике или хрестоматии текст для ознакомления.
Опущена первая часть рассказа, которая, однако, нагоняет жути.
... хочу признаться в одном чудовищном поступке, совершенном мною в дни моего детства. Об этом поступке никто не знает, а поступок дикий и для детского возраста неслыханный: у основания большой желтой скалы, на берегу моря, недалеко от Севастополя, в пустынном месте — я закопал в песке, я похоронил одного англичанина и одного француза…
Мир праху вашему — краснобаи и обманщики!
Мальчик, увлеченный приключенческой литературой, оказывается на цирковом представлении. И... это разочарование.
Во-первых — негр.
Негр должен быть голым, кроме бедер, покрытых яркой бумажной материей. А тут я увидел профанацию: негра в красном фраке, с нелепым зеленым цилиндром на голове. Во-вторых, негр должен быть грозен. А этот показывал какие-то фокусы, бегал по рядам публики, вынимая из всех карманов замасленные карты, и вообще относился ко всем очень заискивающе.
В-третьих — тяжелое впечатление произвел на меня Ва-пити, — индеец, стрелок из лука. Правда, он был в индейском национальном костюме, украшен какой-то шкурой и утыкан перьями, как петух, но… где же скальпы? Где ожерелье из зубов серого медведя-гризли?
Нет, все это не то.
И потом: человек стреляет из лука — во что? — в черный кружок, нарисованный на деревянной доске.
И это в то время, когда в двух шагах от него сидят его злейшие враги, бледнолицые!
— Стыдись, Ва-пити, краснокожая собака! — хотел сказать я ему. — Твое сердце трусливо, и ты уже забыл, как бледнолицые отняли у тебя пастбище, сожгли вигвам и угнали твоего мустанга. Другой порядочный индеец не стал бы раздумывать, а влепил бы сразу парочку стрел в физиономию вон тому акцизному чиновнику, сытый вид которого доказывает, что гибель вигвама и угон мустанга не обошлись без его содействия.
Увы! Ва-пити забыл заветы своих предков. Ни одного скальпа не содрал он сегодня, а просто раскланялся на аплодисменты и ушел. Прощай, трусливая собака!
Дети
Этот рассказ оказался очень близок: на осенних каникулах я осталась так же, как его герой, с тремя детьми - мальчиками 11 и 8 лет и своей дочкой. Она, такая уже взрослая:), рядом с озорниками "впала в детство". Так что нам всем было весело и "весело")
Тут история заканчивается поучительно для родителей.
— Милый мой! Уезжая, ты выражал надежду, что я сближусь с твоими детьми и что они оценят общительность моего нрава. Я это сделал. Я нашёл путь к их сердцу… Вот, смотри! Дети! Кого вы любите больше: отца с матерью или меня?
— Тебя! — хором ответили дети, держась за меня, глядя мне в лицо благодарными глазами.
— Пошли вы бы со мной на грабёж, на кражу, на лишения, холод и голод?
— Пойдём,— сказали все трое, а Лёлька даже ухватил меня за руку, будто бы мы должны были сейчас, немедленно пуститься в предложенные мной авантюры.
— Было ли вам эти три дня весело?
— Ого!!
Они стояли около меня рядом, сильные, мужественные, с чёрными от загара лицами, облачённые в затасканные лохмотья, которые придерживались грязными руками, закопчёнными порохом и дымом костра.
Вечером
Взрослый дядя дурачит разговорами маленькую Лидочку. Но и она тоже не отстаёт.
— Покажи картинки.
— Ладно. Хочешь, я найду в журнале твоего жениха?
— Найди.
Я беру старый журнал, отыскиваю чудовище, изображающее гоголевского Вия, и язвительно преподношу его девочке:
— Вот твой жених.
В ужасе она смотрит на страшилище, а затем, скрыв горькую обиду, говорит с притворной лаской:
— Хорошо-о… Теперь дай ты мне книгу — я твоего жениха найду.
— Ты хочешь сказать: невесту?
— Ну, невесту.
Опять тишина. Влезши на диван, Лида тяжело дышит и всё перелистывает книгу, перелистывает…
Человек за ширмой
Мишка обижен на взрослых.
— Небось теперь-то на меня никто не обращает внимания, а когда я к вечеру буду мертвым — тогда небось наплачут. Может быть, если бы они знали, что я задумал, так задержали бы меня, извинились… Но лучше нет! Пусть смерть… Надоели эти вечные попреки, притеснения из-за какого-нибудь лишнего яблока или из-за разбитой чашки. Прощайте! Вспомните когда-нибудь раба божьего Михаила. Недолго я и прожил на белом свете — всего восемь годочков!
Интересно, что скажут все, когда найдут в тетиной комнате за ширмой маленький труп… Подымется визг, оханье и плач. Прибежит мать: «Пустите меня к нему! Это я виновата!» — «Да уж поздно!» — подумает его труп и совсем, навсегда умрет… Мишка встал и пошел в темную комнату тети, придерживая рукой сердце, готовое разорваться от тоски и уныния… Зашел за ширмы и присел, но сейчас же, решив, что эта поза для покойника не подходяща, улегся на ковре.
Пока Мишка так лежит, жизнь за ширмой продолжается.
— Ну, скажи — любишь? Одно слово… Да?
— Да, — прошептала тетя, закрывая лицо руками.
— Одного меня? — навязчиво сказал офицер, беря её руки. — Одного меня? Больше никого?
Мишка, распростертый в темном уголку за ширмами, не верил своим ушам.
«Только его? Вот тебе раз!.. А его, Мишку? А папу, маму? Хорошо же… Пусть-ка она теперь подойдёт к нему с поцелуями — он её отбреет».
Страшный мальчик
Этот рассказ выбивается. Потому что после детства, всё ж счастливого и беззаботного, даже если в нём встречаются "страшные мальчики", приходит жизнь взрослая, серьёзная - для "страшных мальчиков" тоже.
Сильное эмоциональное впечатление после его прочтения.
Пятнадцати лет от роду мы все начали «страдать».
Это — совершенно своеобразное выражение, почти не поддающееся объяснению. Оно укоренилось среди всех мальчишек нашего города, переходящих от детства к юности, и самой частой фразой при встрече двух «фрайеров» (тоже южное арго) было:
— Дрястуй, Серёжка. За кем ты стрядаешь?
— За Маней Огнёвой. А ты?
— А я ещё ни за кем.
— Ври больше. Что же ты, дрюгу боишься сказать, что ли ча?
— Да мине Катя Капитанаки очень привлекаеть.
— Врёшь?
— Накарай мине господь.
— Ну, значит, ты за ней стрядаешь.
Уличённый в сердечной слабости, «страдалец за Катей Капитанаки» конфузится и для сокрытия прелестного полудетского смущения загибает трёхэтажное ругательство.
После этого оба друга идут пить бузу за здоровье своих избранниц.
Деловой мальчик
Этот рассказ тоже встречали раньше в сборнике.
История о сложностях предпринимательской деятельности)
У мальчика был велосипед...
***
Спасибо за внимание!
Мы продолжаем читать Аверченко.