В 1918 году самым слабым местом Красной армии Северного Кавказа, как в целом и всех Вооруженных сил страны Советов, была низкая воинская дисциплина. Падение воинской дисциплины началось ещё в Российской армии в марте 1917г. и с каждым месяцем ситуация продолжала усугубляться. Зарождающиеся советские Вооруженные силы – Красная гвардия, а затем и Красная армия унаследовали от Временного правительства гипертрофированное понятие о воинской дисциплине: приказы командиров обсуждались на собрании личного состава, и выполнение зависело от желания красноармейцев его выполнять. А чтобы выполнять приказы, которые по душе личному составу существовала выборность командиров. Таким образом, командир был безвластен и выполнял лишь хотелки своих якобы подчиненных, которые его в любой момент могли сместить.
Если смотреть глазами рядового красноармейца – служба удалась, делай что хочу – полная революционная демократия, а на приказы командира можно и наплевать. Если командир попытается разными способами заставить исполнить неудобный приказ, то его можно обвинить в «старорежимных замашках» и «офицерской муштре», а если по вине недисциплинированности красноармейцев в бою случится неуспех, то «начальство продало» или «командир-предатель». Главным недостатком революционной демократии в воинской дисциплине являлась низкая боеспособность войск, а как следствие их низкая боевая устойчивость и высокая подверженность паническим настроениям. В итоге почти стотысячная Северокавказская Красная армия терпела поражения от вдвое меньшей по численности, но хорошо дисциплинированной Добровольческой армии Деникина.
В цикле статей, посвященных сражению под Кореновской, разбиралось, что зачастую успех висел на волоске, так как красные части неоднократно подвергаясь панике, оставляли позиции и уходили в тыл. Свое малодушие, а зачастую и трусость красноармейцы объясняли «продажными командирами-предателями». В таких условиях революционной дисциплины успех боёв 1918г. зачастую лежал лишь только на харизме, решительности и воле красных командиров.
Рассмотрим сражение под Кореновской, день третий – 30.07.1918г. Оказавшись под двусторонним ударом добровольческих дивизий в станице Кореновской личный состав 4-й колонны (командир А.В. Мокроусов), поддался панике, оставил занимаемые позиции, устремившись в тыл. Возникла паника и обезумевшие от страха бегущие недисциплинированные красноармейцы в бедах винили всех и вся, кроме себя.
Советскими войсками, наносящими встречный удар по Добровольческой армии под Кореновской, командовал способный в военном деле красный командир Иван Лукич Сорокин. Паника была пресечена, и каким образом можно узнать из воспоминаний его адъютанта Ф.Ф. Крутоголова: "...Возвращаясь назад, мы увидели впереди облако пыли. Сорокин приложил к глазам бинокль, воскликнул: «Там паника!» Пришпорив коня, вихрем помчался туда, где разрасталось облако пыли. Врываемся в массу бегущих с фронта бойцов. Сорокин кричит: «Стой! Что за паника?» Ближние остановились, с удивлением смотрят на Сорокина и его сопровождение. Вдруг кто-то из них завопил: «Братцы! Вот он, предатель! Бей его!» Не успели мы опомниться, как были окружены возбужденно орущей массой. Наших лошадей схватили под уздцы. Я взглянул на Сорокина. У него ходуном ходили желваки, он напряженно смотрел в сторону. Я посмотрел в том направлении, и сердце замерло в груди: на пригорке против нас два бойца устанавливали пулемет. «Сейчас дадут очередь, и поминай, как звали. Неужели конец. Так глупо погибнуть от своих», — пронеслось в голове. Сорокин рывком вздыбил коня. От него шарахнулись в сторону те, кто держал его. Галдеж еще больше усилился. Кое-кто клацнул затвором винтовки.
Молчать! — перекрывая галдеж, закричал Сорокин. Вены вздулись на его шее. Разъезжая по кругу, он продолжал: Вы не революционная армия, а сброд бандитов и сволочей. Кто вам сказал, что я предатель? Я сам вас столько раз водил в атаку, я сам пятнадцать раз ранен! Кто вам сказал, что вас бросили? Это вы предали своих товарищей, оставили фронт и бежите, как последние трусы. Кто вас подбил на это? Я приказываю немедленно выдать мне белогвардейских провокаторов. Где они? Перегнувшись в седле, он указывая пальцем на одного из тех, кто держал до этого его жеребца под уздцы, крикнул: «Вот он, бандит и провокатор!»
Толпа повернулась к тому, на кого указывал Сорокин. Это был высокий, худощавый человек. Растопырив локти, он пятился перед командующим. Сорокин молниеносно выхватил шашку и рубанул его по длинной шее. Вот так революционная армия будет расправляться с врагами социалистической революции, — кричал, наступая на притихшую толпу Сорокин, размахивая окровавленным клинком. Бледный и страшный, он разъезжал по кругу, ругал и успокаивал растерявшихся бойцов. Никакого разгрома нет, все наши части стоят на своих местах. Только вы поддались панике. Это агенты Деникина толкают вас на убийство своего командующего и подрыв боевой революционной дисциплины. Как вы могли подумать, что я вас предал!? Мне стыдно за вас! Выделите трех надежных человек, пусть на моей машине проедут по фронту и убедятся в том, что армия стоит на месте и ждет моего приказа о наступлении.
Да чего уж там… Виноваты, товарищ Сорокин… Сами видим, что дурака сваляли… наперебой, потупя глаза, заговорили бойцы.
Где командиры и политработники? Здесь они. Мы их… взяли под стражу. Тут же они были освобождены.
Сорокин сказал им: Если один провокатор способен вызвать у вас такую панику, то это значит, что вы плохо работаете с бойцами. Паника прошла, настроение у людей изменилось. Сорокин приподнялся на стременах: Скоро я поведу вас в бой. Храбростью и блестящей победой над врагом искупите свою вину. Горе будет тем, кто покажет себя в бою шкурником и трусом… А сейчас до свиданья. Желаю вам твердого революционного порядка.
В пути мы с ним пересели в машину. Сорокин сказал: — Вот так, Федор, бывает. Сегодня мы без малого не стали покойниками.
— Иван Лукич, а тот солдат… Кто он?
— Чужак… Я своих бойцов знаю, — отрезал Сорокин. Чувствовалось, что говорить ему о нем не хочется. Я привел этот пример для того, чтобы показать, как Сорокин в данном случае сумел овладеть массой, пожертвовав одним человеком, он удержал на фронте до пяти тысяч бойцов, спас жизнь не только свою, но и сопровождавших его лиц, а также командиров и политработников частей, поддавшихся панике...". (Крутоголов Ф.Ф. Правда о Сорокине).
К 1919г. с революционной демократией в Красной армии уже было окончательно покончено. Были введены революционные трибуналы, а за нарушение воинской дисциплины предусматривалась ответственность и в некоторых случаях весьма суровая. И сразу для белогвардейцев на всех фронтах наступили тяжелые времена.
По теме:
Главком Красной армии Северного Кавказа Иван Сорокин и «Хождение по мукам» Алексея Толстого
Главнокомандующие Красной армии на Северном Кавказе
Уважаемые читатели. Если понравилась статья - ставьте лайк подписывайтесь на канал.