«— Вот, гляди, — она протянула ему белоснежный узелок, — даже молочка дала. Подкормишь ребятенка. Ой, Феденька, голод — не дай Бог. Как вспомню: мне лет восемь было, не больше. Много нас, все жрать хотят, да только не просят. Молча сидим. А чего горланить? Не было у матери. Да мы еще и хорошо питались. Отец — кузнец. Ему деревенские частенько харчи носили. Особенно ненашенские. Да только нас семь ртов, да они с мамкой. Попробуй прокорми. Так я как-то сухарь нашла! Бог его знает, откуда он взялся! Так я его, Федя, поверишь, нет, — дней пять мусолила. Откушу кусочек, глаза прикрою и радуюсь тихонько. Сухарю, Федя, малюсенькому сухарику! Гладила его, целовала! А потом виноватила себя. Эх! Зинка у нас самая маленькая была. Худющая, одни глаза на пол-лица. Да мы все такие были. В чем душа держалась?! Неведомо».
Часть 60
Проснувшись, как всегда, рано утром, еще до петухов, Пелагея не увидела рядом Федора. Она улыбнулась и посмотрела на свою культю.
«Вот так-то! — сказала она сама себе мысленно. — Еще могем сводить мужиков с ума!»
Палаша с удовольствием вспомнила, как был нежен с нею Федор, как он бережно ее любил, какими жаркими и сладкими были его поцелуи. Немногословный серьезный Федор шептал ей такие слова, от которых кружилась голова и томлением отзывалось тело.
Пелагея потянулась и встала с кровати, накинула Валину ветхую шаленку, вышла во двор, с удовольствием вдохнула свежесть летнего утра. Оглянулась вокруг: яблонька зацвела нежно-розовым цветом, травка уже плотным ковром закрыла землю, весело пошли всходы на огороде. Пелагея отметила про себя, что впервые за долгое время она обратила внимание на красоту природы, на запахи.
Федор сидел на лавке и курил. Увидев Пелагею, он вскочил и ринулся к ней.
— Палаша…
Они обнялись и постояли так несколько секунд, снова наслаждаясь близостью друг друга.
— Федь, а что ж не разбудил? Покурим?
Федор с готовностью прикурил и подал и ей папироску.
Пелагея глубоко с наслаждением затянулась, выдула дым со словами:
— Ох, Вале работы прибавится! То только меня гоняла за курево, а теперь еще и ты добавился, — Палаша помедлила и продолжила. — А знаешь, Федька, и эта проба оказалась удачной для меня. Да и для тебя вроде тоже! Так что, думаю я, надо дальше пробовать. Только ведь дурное-то дело нехитрое, а вот жисть… Это тебе не ночь ночевать.
Сердце Федора забилось гулко и счастливо.
— Поживем — увидим! — вымолвил он почти спокойным голосом.
Что и говорить, Федор умел держать себя в руках. И пожалуй, именно это больше всего и привлекало в нем теперешнем Пелагею. Его немногословность, спокойствие, рассудительность, ответственность.
Он обнял Пелагею и жарко поцеловал.
— Главное, что я тебе не противен. Ведь нет?
Пелагея покачала головой.
— Не противен. Это точно.
— Ну и хорошо.
— Федь, мне в медпункт надо, ты молочка выпей… и… У тебя сегодня что намечается? Со Степаном снова по полям?
— Нет, Палашенька. Я в Лог поеду…
И Федор рассказал Пелагее о том, что произошло в Логу намедни.
— Ой, Федька, как непросто тебе будет! — покачала головой Пелагея. — И Нюру мне жалко! И тебя, а Варьку — так и не передать словами. Она вчера весь день ревела. Спрашиваю, чего, только рукой машет. Ты знаешь, как внутри меня все тогда рухнуло, когда Андрей пришел в деревню?
— Внутри тебя потому и рухнуло, что ты неродная мать Настеньке, а Нюра — родная бабушка. Связь с внуком не будет потеряна ни в коем случае. Я не могу просто так взять и устранить ее из жизни моего сына. Да, вы боялись, что увезет он ее, он же не деревенский. А вы ей никто. Я же деревенский, далеко не увезу.
— Федя, ты сам себя уговариваешь…
— Пожалуй. Но я не сдамся. Знаешь, Степан Игнатович мне здорово помогает. Я ж за скобянкой в Лог поеду. Не просто так, а вроде как по делу!
— Федя! — вдруг осенило Пелагею. — Мне вчера пряников Семеновна принесла. Оставлю для Насти парочку, а остальное возьми Федоске. Интересно, как в Логу живут? А вдруг голодают? Это у нас благодать. Не везде так, Федя, ой не везде! Это наш Игнатович, молодец, глотку дерет за народ. Да и тот же народ гоняет хорошо, чтобы работали от зари до зари, чтобы сытно было.
Федя задумался:
— Не знаю… худой Федоска, почти прозрачный… маленький, мне кажется… для его лет. Ну не повезу же я ему хлеба, Палаша?!
— А почему нет? Угостишь пряником, а потом спохватишься. Ой, не обедал, мол. Давай со мной. Ну и посмотришь на реакцию. Спуститесь к реке, разложишь на платке хлеб, сало, яйца, картошку.
Пелагея зашла в хату и принялась складывать Феде харчи.
— Вот, гляди, — она протянула ему белоснежный узелок, — даже молочка дала. Подкормишь ребятенка. Ой, Феденька, голод — не дай Бог. Как вспомню: мне лет восемь было, не больше. Много нас, все жрать хотят, да только не просят. Молча сидим. А чего горланить? Не было у матери. Да мы еще и хорошо питались. Отец — кузнец. Ему деревенские частенько харчи носили. Особенно ненашенские. Да только нас семь ртов, да они с мамкой. Попробуй прокорми. Так я как-то сухарь нашла! Бог его знает, откуда он взялся! Так я его, Федя, поверишь, нет, — дней пять мусолила. Откушу кусочек, глаза прикрою и радуюсь тихонько. Сухарю, Федя, малюсенькому сухарику! Гладила его, целовала! А потом виноватила себя. Эх! Зинка у нас самая маленькая была. Худющая, одни глаза на пол-лица. Да мы все такие были. В чем душа держалась?! Неведомо.
Пелагея прикрыла глаза, и Федор увидел, как две маленьких прозрачных слезинки покатились по щекам любимой. Он обнял Палашу и тихо сказал:
— Подкормлю, Палашенька! Подкормлю обязательно. Я кабы мог, всех ребятишек накормил. Да как?
Пелагея тихонько высвободилась из объятий Федора:
— Ладно, Федя, солнце уж скоро встанет. У меня до прихода больных дел полно в медпункте.
— И мне пора.
…Федор зашел во двор Тимохи, дед был не в духе.
— Ня отпускат Степан. Виды у яво на мене. Ты ж уезжаешь, и Демьян чавой-то приболел. Езжай сам, Федька.
— Ничего, бать! Не расстраивайся, покатаемся еще.
Федя обнял деда, завел машину и поехал уже известной дорогой. Въезжая в Волчий Лог, он был готов к тому, что и произошло на самом деле. Неведомо откуда взявшаяся ребятня с шумом и гиканьем неслась рядом. А вот и дружочек его сына — Фимка! Федор очень рассчитывал встретить сына, да только Федоску не было видно почему-то.
Конюхов остановил машину, ребятня кинулась к нему и загалдела. Разобрать кто и что орал было невозможно.
— А ну цыц! — прикрикнул Федор. — А ну-ка, ты, иди сюда.
Федя подозвал Фимку:
— Забирайся в кабину, артель покажешь. Знаешь, где скобянку делают?
Мальчишка, забыв дышать, кивнул, другие посмотрели на него с завистью.
— Чего стоишь, забирайся, говорю тебе, в машину.
Пацан моментально ловко шмыгнул в кабину, Федор тут же тронулся в путь. Мальчишки опомнились и с дикими криками рванули за грузовиком. Поговорить с Фимкой было невозможно, хотя Федор и попытался перекричать голосящую толпу пацанов.
— Тебя как зовут? — громко спросил он.
— Фимка! — крикнул пацан.
— А я дядька Федор, будем знакомы. А что, рыба-то есть в ваших краях? У меня времени немного будет, хочу порыбачить у вас. В наших краях не рыбачат.
— Рыба, быват, ловитси. Мы от намедни с Федосом ходили, ничавой ня поймали. А давеча карасей штук двадцать…
— А Федос тебе кто будет?
— Друг! Да вы жа знаете яво! Енто жа вы приезжали вчерась?
— Позавчера, — поправил Федор. — Я! Федос рассказал тебе?
— А то! Хвасталси, што на машине каталси! Да токма я таперича тожа расскажу яму, как приедеть, што и я на машине ездил.
— А где же он? — Федор едва сдерживал волнение.
— Кто? — распахнул глаза Фимка.
— Так Федос.
— А, ушел кудый-то с бабкой ишшо вчерась.
— Да куда же? — все рухнуло и покатилось внутри Федора.
Он предчувствовал беду.
— Ня знай! Можат, у Малиновку, а можат, у Нагайцево. Да вы у тетки Нины спросите, она точно знат.
— Покажешь, где тетка Нина живет? — Федор был совершенно расстроен.
Фимка кивнул и сообщил:
— Он про вама токма мене рассказал… больша никому.
Колхозные дела Федор решил достаточно быстро, Фимка ждал в кабине. Пацаны не отставали, крутились рядом и бросали завистливые взгляды на друга, которому повезло больше, но лезть в кабину не решались, боялись получить леща от заезжего дядьки.
— Ну как тама, Фимка?
— Ладно тама сидеть?
— От связло так связло тебе!
— Я б тожа хотел…
— Гля на яво! Он ба тожа! А кто ня тожа?
— Ну, брат Фимка, показывай, где живет тетка Нина, — попросил Федор, сев за руль. — А ну геть!
Он незлобиво прикрикнул на малышню и поехал. Ребята побежали следом.
Татьяна Алимова
Все части повести здесь ⬇️⬇️⬇️