«Папа, а когда мама вернется?» – этот вопрос я слышу каждый вечер, укладывая младшего Витю спать. Акиму уже тринадцать, он больше не спрашивает. Наверное, понимает. А пятилетний Витя все еще верит, что однажды утром проснется, а мама уже готовит на кухне блинчики, как раньше.
Я глажу сына по голове и, как обычно, отвечаю: «Скоро, малыш, скоро». Эта ложь во спасение давно стала частью нашего вечернего ритуала.
Каждый день похож на предыдущий, но сегодня что-то изменилось. Может, дело в том, как по-особенному светло улыбнулся Витя, показывая свой новый рисунок в детском саду. А может, в том, как Аким впервые за долгое время рассмеялся, рассказывая про забавный случай на математике.
Но вечером все возвращается на круги своя.
Оксана, жена моя, ушла год назад. Просто собрала вещи и сказала: «Прости, Антон, я встретила другого». Эдуард – так его зовут. Успешный бизнесмен, ездит на дорогой машине, носит костюмы с иголочки. Полная противоположность мне – простому инженеру с растрепанными волосами и вечно испачканными чернилами руками.
– Ты хороший, Антон, – сказала она тогда. – Но с тобой слишком... обычно. А я хочу жить иначе.
Мальчишек она даже не поцеловала на прощание. Просто махнула рукой и ушла, цокая каблуками по лестнице. С тех пор – ни звонка, ни сообщения. Только алименты приходят регулярно, будто откупается.
А ведь когда-то все было по-другому.
Я помню, как познакомился с ней на работе. Яркая, улыбчивая, с рыжими волосами, собранными в небрежный пучок. Все мужчины сразу обратили на неё внимание, но она почему-то выбрала меня.
Теперь от тех счастливых дней остались только воспоминания.
Наши выходные раньше всегда проходили вместе. Оксана придумывала развлечения, я поддерживал любые её идеи. Теперь приходится самому что-то организовывать, чтобы дети не чувствовали себя обделёнными.
– Пап, а давай в субботу в развлекательный центр сходим? – Витя дёргает меня за рукав. – Там новые игры поставили!
– Конечно, сходим, – киваю я, прикидывая бюджет на месяц.
Деньги – вечная головная боль. Зарплата инженера не такая уж маленькая, но на троих... Особенно когда растущим детям постоянно что-то нужно.
– Акимка, ты с нами? – спрашивает Витя брата.
– Не знаю... У меня тренировка по баскетболу.
– Ну пожалуйста! – Витя складывает руки в умоляющем жесте. – Без тебя не так весело!
Аким колеблется. В последнее время он всё чаще старается держаться отдельно, по-подростковому отстраняясь от семейных развлечений. Но младшего брата любит безумно.
– Ладно, – сдаётся он. – Только после тренировки.
Наблюдать за их общением – отдельное счастье. Несмотря на большую разницу в возрасте, они невероятно близки. Может, именно уход мамы сделал их такими?
– Антон Сергеевич, вы опять задержались, – наша уборщица тётя Валя качает головой, заглядывая в мой кабинет. – Домой-то хоть иногда нужно приходить.
– Да вот, проект доделываю, – улыбаюсь я, разбирая чертежи на столе. – Через неделю сдача.
– Все работаете, работаете... А детки ждут небось?
– За ними бабушка присматривает. Моя мама.
Без неё я бы точно не справился.
Мама приезжает три раза в неделю, забирает Витю из садика, помогает Акиму с уроками. Готовит, убирает, окружает внуков заботой и теплом. Никогда не говорит плохого об Оксане, хотя я знаю – осуждает её поступок всем сердцем.
– Ты бы жениться снова попробовал, – иногда говорит она. – Мальчикам женская забота нужна.
А я не могу. Не потому, что все еще люблю Оксану. Просто... страшно. Страшно снова довериться, открыться, впустить кого-то в наш маленький мир. А вдруг она тоже уйдет? Как я объясню это детям?
На работе у меня репутация молчуна. Коллеги давно привыкли, что в обеденный перерыв я сижу один, уткнувшись в телефон – проверяю, как там дети, списываюсь с учителями, контролирую оценки Акима в электронном дневнике.
– Антон, может с нами в кафе? – зовёт иногда Карина из бухгалтерии.
Я знаю, что нравлюсь ей. Замечаю эти взгляды, случайные прикосновения, попытки заговорить.
– Спасибо, но мне нужно созвониться с сыном, – отвечаю привычно.
– Ты слишком замкнулся в своей скорлупе, – вздыхает она. – Дети не всегда будут маленькими.
Я знаю. Но пока они маленькие – они полностью МОИ.
После работы спешу в магазин. Завтра суббота, обещал детям блины. Пока складываю в корзину продукты, звонит Аким:
– Пап, ты скоро?
– Уже еду. Что-то случилось?
– Да нет... Просто Витька спрашивает. И ещё... – он делает паузу. – Пап, а можно мне новые кроссовки? Старые совсем развалились.
Вот и ещё одна незапланированная трата.
– Конечно, можно. Завтра после развлекательного центра заедем, выберем.
– Правда? – в голосе сына столько радости, что сердце сжимается. – Спасибо, пап! Ты лучший!
Вечером, когда Витя уже спит, а Аким доделывает уроки, сажусь за свой ноутбук. Помимо основной работы беру фриланс – проектирую частные дома. Это дополнительный заработок, но времени отнимает много.
– Папа, можно к тебе? – Аким заглядывает в комнату.
– Конечно, сынок.
Он садится рядом, какое-то время молча наблюдает, как я работаю.
– Знаешь, – говорит вдруг, – я сегодня видел маму.
Пальцы замирают над клавиатурой.
– Где?
– В торговом центре. Она была с ним... с этим... – Аким запинается.
– С Эдуардом?
– Да. Они нас не заметили. Мы с ребятами после тренировки зашли в кафе-мороженое, а они проходили мимо.
Я чувствую, как напрягается каждая мышца в теле.
– И как она?
– Красивая, – Аким пожимает плечами. – Счастливая вроде. Знаешь, пап... – он снова делает паузу. – А я рад, что остался с тобой.
Эти слова стоят дороже любых денег мира.
Обнимаю сына, утыкаюсь носом в его макушку. Когда успел так вырасти?
– Пап, а можно я сегодня с тобой посижу? Пока ты работаешь?
– Конечно, сынок.
Он устраивается на диване с книгой, а я возвращаюсь к чертежам. Иногда поглядываю на него – такой сосредоточенный, серьёзный. В профиль особенно похож на мать.
Суббота начинается с запаха блинов. Витя крутится рядом, пытаясь стащить горячий блин прямо со сковородки.
– Осторожно, обожжёшься! – я ловлю его руку. – Подожди немного.
– А с чем будем есть? – он нетерпеливо подпрыгивает на месте.
– С чем захочешь. Есть варенье, сгущёнка...
– А мама любила с мёдом, – вдруг говорит он.
Сердце пропускает удар. Откуда он помнит? Ему же было всего четыре, когда она ушла.
В этот момент на кухню заходит заспанный Аким.
– О, блины! – оживляется он. – Давно ты не готовил.
– Давно, – соглашаюсь я. – Всё времени не хватало.
А может, просто боялся воспоминаний, которые навевает этот простой семейный завтрак.
– Пап, а помнишь, как мама учила тебя блины переворачивать? – Аким улыбается. – Ты всё время их рвал.
– Помню, – киваю я. – Она говорила, что у меня руки-крюки.
– Зато теперь получается!
– Годы тренировок, – подмигиваю я сыну.
Удивительно, как мы научились говорить о ней без боли. Просто как о части нашего прошлого.
После завтрака собираемся в развлекательный центр. Витя носится по квартире в поисках своей любимой футболки, Аким методично складывает спортивную форму для тренировки.
– Папа, а можно мороженое? – Витя дёргает меня за рукав, когда мы проходим мимо кафе в торговом центре.
– После аттракционов, – обещаю я.
После развлекательного центра едем выбирать кроссовки Акиму.
– Пап, – тихо говорит Аким, пока мы стоим в пробке. – А ты никогда не думал... ну... найти кого-нибудь?
– В каком смысле?
– Ну, женщину. Чтобы с нами жила.
Вот оно что. Значит, не только взрослые замечают моё одиночество.
– Знаешь, сынок... – я подбираю слова. – Это сложно.
– Почему? – Аким смотрит внимательно. – Ты ведь молодой ещё. И красивый.
Улыбаюсь:
– Это кто тебе сказал?
– Каринина дочка из седьмого "Б". Говорит, её мама постоянно о тебе рассказывает.
Вот так новость. Значит, в школе уже обсуждают мою личную жизнь?
– И что ты думаешь по этому поводу?
Аким пожимает плечами:
– Карина вроде нормальная. И готовит хорошо – я пробовал её пирог на школьной ярмарке.
Мой тринадцатилетний сын пытается устроить мою личную жизнь. Забавно.
– А Витька как же? – спрашиваю я. – Он ведь всё ещё ждёт маму.
– Пап, – Аким вздыхает совсем по-взрослому. – Он должен когда-то понять. Мама не вернётся.
В его голосе столько горечи, что сердце сжимается. Мой мальчик повзрослел слишком рано.
Дома Витя просыпается и требует обещанное мороженое. Сидим на кухне втроём, как в старые добрые времена.
Вечером, уложив Витю, сижу с Акимом на кухне. Он делает уроки, а я просматриваю рабочие чертежи. Уютная, привычная тишина.
– Пап, – вдруг говорит он, не поднимая глаз от тетради. – А ты злишься на маму?
Вопрос застаёт врасплох.
Злюсь ли я? Наверное, нет. Уже нет.
– Знаешь, сынок... Я скорее грустный, чем злой.
– Из-за нас с Витькой?
– Нет, что ты! – я откладываю бумаги. – Из-за того, что она многое теряет, не видя, как вы растёте.
В этот момент я действительно понимаю – это правда. Мне жаль её. Жаль, что она не видит, как Витя учится читать. Как Аким выиграл школьную олимпиаду по математике. Как они заботятся друг о друге.
– А знаешь, – Аким улыбается, – я рад, что ты у нас такой.
– Какой?
– Настоящий. Который не врёт и всегда рядом.
От этих слов перехватывает горло.
– Ты тоже настоящий, сын. Оба вы с братом – самое настоящее, что есть в моей жизни.
Следующим утром звонит Оксана. Впервые за несколько месяцев.
– Антон, привет, – её голос звучит неуверенно. – Как дети?
– Нормально. Витя научился читать, Аким...
– Слушай, – перебивает она. – Я хотела спросить... Можно я заберу их на выходные?
Сердце пропускает удар.
– Зачем? – вопрос получается резче, чем хотелось бы.
– Я их мать, Антон. И я... соскучилась.
– Соскучилась? – я стараюсь говорить тише, чтобы не разбудить детей. – Год прошёл, Оксана. Год!
– Я знаю, – в её голосе слышатся слёзы. – Я была не права. Но я хочу это исправить.
Как легко она говорит об этом. Будто речь идёт о сломанной игрушке, а не о детских сердцах.
– Исправить? – я пытаюсь сохранять спокойствие. – А ты представляешь, как это будет выглядеть? Витя каждый вечер спрашивает, когда ты вернёшься. Каждый. Вечер. А теперь ты хочешь забрать его на выходные и снова исчезнуть?
– Я не собираюсь исчезать! – в её голосе появляются знакомые истеричные нотки. – Я хочу участвовать в их жизни.
Год спустя. Как удобно.
– А Эдуард в курсе твоих планов?
Пауза. Длинная, неловкая пауза.
– Мы расстались, – тихо говорит она.
Вот оно что. Всё встаёт на свои места.
– И поэтому ты вспомнила о детях?
– Ты несправедлив, Антон.
– Несправедлив? – я почти смеюсь. – А справедливо было уйти, даже не попрощавшись с ними? Справедливо было не звонить целый год?
На кухню заходит заспанный Аким. Замирает в дверях, услышав мой разговор.
– Давай не сейчас, – говорю я в трубку. – Я должен сначала поговорить с детьми.
– С кем ты разговаривал? – спрашивает Аким, когда я заканчиваю звонок.
– С мамой.
Он садится за стол.
– И что она хотела?
– Хочет забрать вас на выходные.
Аким замирает.
– А ты что?
– Сказал, что должен сначала спросить вас.
Аким молчит, глядя в тарелку.
– Знаешь, пап... – наконец говорит он. – А давай не будем говорить об этом Витьке? Пока, по крайней мере.
Мой мудрый, взрослый сын.
– Почему?
– Он только успокоился немного. Перестал плакать по ночам.
– Витя плакал по ночам? – я смотрю на сына с удивлением. – Почему ты мне не сказал?
– Не хотел тебя расстраивать, – Аким пожимает плечами. – Я справлялся сам. Рассказывал ему сказки, пока он не уснёт.
В этот момент я понимаю, насколько многого не замечал.
– Сынок, ты не должен справляться сам. Мы же семья.
– Вот именно, пап, – он поднимает на меня серьёзные глаза. – Мы – семья. А мама... она теперь другая семья.
Его слова бьют точно в цель.
На работе не могу сосредоточиться. Мысли постоянно возвращаются к утреннему разговору. Карина заглядывает с какими-то документами, замечает моё состояние:
– Что-то случилось, Антон?
– Всё нормально, – пытаюсь улыбнуться. – Просто много думаю.
– О детях?
– О жизни.
На следующий день Оксана звонит снова:
– Ну что, ты поговорил с детьми?
– Поговорил. С Акимом.
– А с Витей?
– Оксана, – я делаю глубокий вдох. – Аким считает, что Вите пока лучше не знать.
– Он ещё ребёнок! – в её голосе появляются знакомые властные нотки. – Он не может решать такие вопросы.
– Зато он каждый день видит, как его младший брат справляется с твоим уходом. А ты – нет.
Пауза. Долгая, напряжённая.
– Я хочу встретиться, – наконец говорит она. – С тобой. Обсудить всё спокойно.
Внутри всё холодеет. Первая личная встреча за год.
– Хорошо. Где?
– Помнишь то кафе возле моего... бывшего офиса?
– Помню.
– Завтра в шесть?
– Договорились.
Весь день не могу успокоиться. Что я скажу ей? Что она скажет мне? Как объяснить, что дети – это не игрушки, которые можно оставить и забрать, когда захочется?
Кафе всё такое же, как год назад. Оксана уже ждёт за столиком. Новая причёска, элегантное платье.
– Привет, – она пытается улыбнуться. – Спасибо, что пришёл.
Я вдруг понимаю – передо мной совершенно чужой человек.
– Рассказывай, – говорю спокойно. – Что случилось?
– Почему сразу должно что-то случиться? – она нервно поправляет волосы. – Может, я просто соскучилась по детям?
– За год?
Она отводит взгляд. Прямые вопросы всегда были её слабым местом.
– Всё сложно, Антон.
– Что именно?
– Эдик... он оказался не тем, кем я его считала.
– А кем ты его считала? – не могу удержаться от сарказма. – Принцем на дорогой машине?
– Не надо, – она морщится. – Я и так знаю, что ошиблась.
– Дело не в твоих ошибках, Оксана. Дело в детях.
Она поднимает глаза:
– Я правда хочу всё исправить.
– Как? Заберёшь их на выходные, покажешь новую жизнь, а потом что? Снова исчезнешь, когда появится новый принц?
– Ты несправедлив!
– А справедливо было уходить молча? Справедливо было оставить четырехлетнего ребёнка гадать, куда пропала его мама?
Молчим. Каждый думает о своём. За соседним столиком смеётся молодая пара. Как когда-то мы.
– Что ты предлагаешь? – наконец спрашивает она.
– Для начала – перестать думать только о себе.
В её взгляде мелькает обида, но она сдерживается.
– И как это должно выглядеть?
– Начни с малого. Позвони Акиму. Не раз в год, а регулярно. Спрашивай об учёбе, о его увлечениях. Стань снова частью его жизни – постепенно, без резких движений.
Она задумывается, крутит в руках чайную ложку.
– А Витя?
– С Витей сложнее. Он ещё маленький. Для него всё чёрное или белое – или мама есть, или мамы нет.
– И что же, мне ждать, пока он вырастет?
– Тебе решать, Оксана. Но если ты снова войдёшь в его жизнь, это должно быть навсегда.
– Ты изменился, – вдруг говорит она. – Стал... жёстче.
– Нет. Просто научился защищать то, что важно. Мне пора, – я поднимаюсь. – Дети ждут.
– Антон... – она тоже встаёт. – Спасибо. За разговор. И за то, что... ты такой отец.
Дома меня встречают встревоженные глаза Акима:
– Где ты был? С мамой виделся?
Как много недетского понимания в этом взгляде.
– Да, сынок. Поговорили.
– И что?
– Она хочет вернуться в вашу жизнь. Постепенно.
Аким садится на диван, обхватывает колени руками – совсем как в детстве, когда волновался.
– А как же Витька?
– Пока только с тобой. Если хочешь.
Он молчит, глядя в одну точку. Потом тихо говорит:
– Знаешь, пап... Я иногда скучаю по ней. Но... – он запинается. – Я больше не хочу, чтобы всё было как раньше.
– В каком смысле?
– Ну, чтобы она жила с нами. Мы и так хорошо живём, правда?
От этих слов в груди разливается тепло.
– Правда, сынок.
Следующим утром я, как обычно, готовлю завтрак. Витя крутится рядом, помогает расставлять тарелки. Аким собирает портфель.
Всё как всегда, но что-то неуловимо изменилось.
Может, дело в том, как уверенно держит спину Аким. Или в том, как спокойно спал эту ночь Витя. А может, что-то изменилось во мне самом.
– Папа, а когда мама вернется? – спрашивает сын.
Глажу сына по голове и, как обычно, отвечаю:
– Скоро, малыш, скоро.
Но теперь эта ложь во спасение не отзывается болью. Потому что я знаю – однажды он поймёт. Как понял Аким. Как понял я сам.
Мы справимся. Мы обязательно справимся. Втроем.
Грустный рассказ на канале
Радуюсь каждому, кто подписался на мой канал "Радость и слезы"! Спасибо, что вы со мной!