Девушка в пыльной одежде мчится по разрушенной улице. Разбитые окна безразлично наблюдают, а в осколках отражается фигура преследователя. Массивная, облачённая в городской камуфляж, пестрящий заплатами и швами. Густая борода скрывает половину лица, и меж чёрных волос блестят жёлтые, подточенные в треугольники зубы. Словно сомкнутые пилы. Девушка обернулась на бегу, запнулась и рухнула в пыль и мелкие обломки. Задушено вскрикнула и поползла, стараясь подняться, хватаясь за трещины в стенах. Бородач с разбега пнул в спину, жертва растянулась на земле, беззвучно хватая ртом воздух.
Безжалостная рука ухватила за волосы, намотала на кулак и потянула, вынуждая выгнуться. Хребет под ботинком трещит, как хворост. Бородач огляделся, склонился и прорычал в ухо:
— Давай, кричи! Может, ребзя услышит и присоединятся. Мясом делиться неохота, но, ха, вместе веселее!
Ботинок поднялся с поясницы, и резкий рывок за волосы, с звучным треском, поставил девушку на ноги. Бородач оглядел добычу, как охотник подстреленного зайца. Заглянул в глаза и хлестанул тыльной стороной ладони по лицу. Девушка вскрикнула и накрыла лицо ладонями, меж пальцев побежала тонкая струйка крови. Мужчина бросил взгляд на разбитую витрину и вход в винный магазин. Тёмный провал манит к себе, обещает уединение. Внутри угадываются силуэты стеллажей и сломанных винных холодильников. Над входом ветер покачивает покорёженную табличку.
Поволок «добычу» в темноту, насвистывая под нос. Девушка брыкается, оставляя на грязи и пыли длинные борозды от пяток. Оказавшись в тени, швырнул на кучу мусора и пустых бутылок. Медленно потянул нож из-за пояса, тусклый свет отразился от широкого клинка, упал на девушку. Та пытается встать, но мусор расходится под ладонями, и она падает раз за разом, неспособная удержаться на подгибающихся локтях.
— Я сегодня добр. — Сказал бородач, нависая над жертвой. — Так что выбирай, позабавимся до разделки или после?
Девушка перевернулась на спину, попятилась, перебирая руками и ногами. По битому стеклу и бетонному крошеву, пока не уткнулась в поваленные стеллажи. Дрожащий взгляд уткнулся в лицо бородача, надвигающегося шаг за шагом. Нож перебрасывает из руки в руку, упиваясь представлением и ужасом жертвы. Густая тень подбирается к стопам девушки. Та поджала ноги и, вздрогнув, посмотрела за спину людоеда.
— Ох, — сказал мужчина, — думаешь, я поведусь на такую уловку?
Вздрогнул, осознав, что его тень накрывает чужая. Развернулся, выставив нож перед собой и скалясь, как волк. В проёме стоит высокий мужчина в запылённом плаще. Лицо скрывает густая тень, и виден только подбородок, покрытый густой щетиной.
— Оп-па… — Протянул бородач, перехватил нож обратным хватом. — За подружкой пришёл? Погодь чутка, может, чего и оставлю.
Рука незнакомца коснулась плаща у бедра, два пальца зашли за край, готовясь откинуть. Бородач ощутил, как на спине выступает холодный пот. Движение до боли знакомое. Неужели у бродяги пистолет?
— Послушай…
Незнакомец откинул полу плаща, ладонь вцепилась в ребристую рукоять револьвера. Оружие выскользнуло из кобуры, сверкая, будто отлито из стального света. Длинный массивный ствол нацелился в глаза, и на его дне бородач увидел разгоняющуюся смерть.
Грохот выстрела огласил руины. Пуля пробила лоб, и тело отшвырнуло под ноги девушки. Путник медленно опускает револьвер, и за стволом остаётся тонкая струйка дыма. Массивные угловатые грани оружия отражают свет. Револьвер крутанулся на пальце, на миг превратившись в сияющий диск, и юркнул в кобуру, спрятался за опустившейся полой плаща. Мужчина переступил через труп, огромный, пышущий звериной силой и злостью, протянул девушке руку.
— Идём, если хочешь жить.
Голос сухой и надтреснутый, как дерево в пустыне. Девушка коснулась пальцев, отдёрнулась, но всё же ухватилась и позволила поставить себя на ноги. Спаситель посмотрел на мертвеца, по лицу пробежала тень. Снаружи ветер приносит обрывки голосов и хруст щебня под ботинками. Ладонь легла на револьвер, но не вытащила. Мужчина оглядел помещение, выискивая укрытие или запасной выход. Ничего. Нужно бежать или занимать оборону… Девушка дёрнула за рукав и шепнула, кивая на выход:
— За мной…
Она повела сквозь разрушенные бомбардировкой здания, перебираясь через ржавые остовы машин. В один момент пересекли сгоревшую колонну бронетехники. Углубились в нагромождения раскрошенного бетона, арматуры и стали. Позади всё громче звучат голоса, полные злобы. Враги нашли убитого товарища и рыщут в поисках стрелка.
Прошли под двумя небоскрёбами, привалившимися друг к другу и «стонущими» на ветру. В их тени животная часть мозга топорщит шерсть и кричит, требуя бежать подальше. Девушка прошмыгнула, умело, прячась за крупными обломками, едва видимая на их фоне. Наконец, среди руин, проступило приземистое здание, бетонный короб, огороженный изломанным забором из металлических прутьев. Девушка юркнула в подвальное окно и застыла, ожидая спасителя.
Мужчина протиснулся с трудом, обрушился на остатки фанерной парты. Спрессованная плита раскрошилась под ботинками, и в воздух взметнулось облачко едкой пыли. Девушка ухватила за руку и потянула в темноту, ориентируясь по меткам на стенах. Остановилась перед дверным проёмом, закрытым чёрной тканью. Внутри относительно чистое помещение с парой матрасов у стен и бочкой в центре. Свет струится из грязного окошка размером не больше ладони.
— Мы здесь иногда ночуем. — Сказала девушка, опуская на ближайший матрас. — Ну, когда не успеваем вернуться в село.
Лицо от удара припухло, но сохранило миловидность юности. Мужчина опустился на второй матрас. Поколебавшись, достал револьвер и вытряхнул на ладонь пустую гильзу. Внимательно оглядел и со вздохом спрятал в патронташ, заменяющий ремень.
— Эм… А как вас зовут?
Девушка посмотрела на здоровяка, и тот со вздохом сказал:
— Вельслав.
— Странное имя…
— Какое время, такое и имя.
— А меня Катя.
Мужчина защёлкнул кобуру и, расправив плащ, лёг на матрас. Для благородного героя, пожертвовавшего драгоценный боеприпас, он тревожно молчалив. Тишина затягивается, превращается в рвущую нервы пытку. Девушка ёрзает и бросает взгляды на оконце. Не выдержав, спросила, заламывая пальцы:
— А вы откуда? Я думала, людей больше не осталось…
— Издалека. Осталось, и много. — Сказал Вельслав, повернулся к ней и добавил с явным усилием: — Все стараются выжить, не до путешествий. Может, года через три пойдут первые корованы торговцев.
Говорить сложно, кажется, он даже забыл часть слов. Ну что же, самое время навёрстывать. Глаза Кати вспыхнули энтузиазмом, Вельслав будто вживую увидел вереницу образов, пронёсшуюся в девичьем мозге. Корован, новые люди и места, ветер, поющий в травах, а не в мёртвой громаде города. Свет потускнел, и девушка опустила взгляд, тяжело вздохнула.
— Корованы… Жаль, Хозяева не отпустят никого.
— Хозяева?
— Ну, ты одного убил. — Катя кивнула на выход. — Военные, захватившие патроны заводик на той стороне города. Хозяева.
— Он говорил, что собирается съесть тебя. — Сказал Вельслав, вдоль хребта холодное щупальце плохого предчувствия. — Я думал, это одичавший.
— Ну, он и правда собирался. — Катя пожала плечами с таким равнодушием к каннибализму, что мужчину затошнило. — Хозяева любят человечину, нас много, а коров мало. Моего деда и брата съели в прошлом году. Дедушка старый был…
— А брат?
— Дерзкий.
Вельслав кивнул и перевернулся набок, дав понять, что разговор окончен. Катя вздохнула, воспоминания о брате отбили всякое желание говорить. Только начавший испаряться страх стиснул кишки с новой силой. Что, если Хозяева придут в село наказать её семью? Нет… этот был один, а у сельчан огнестрела быть не может. Хозяева будут искать чужака. А ей ничего не грозит, большинство людоедов категорично против поедания молодых женщин.
Она повернулась к спасителю, но тот, кажется, уснул. Вздохнула и свернулась калачиком. В любом случае остаётся только ждать ночи или утра, когда патрули вернутся в Замок.
Закрыла глаза и почти сразу распахнула, заморгала. Вельслав стоит над бочкой и протягивает руки к огню. За окошком чернильная тьма. Катя села на матрасе и потянулась, сладко зевая. Мужчина протянул открытую банку кукурузных консервов, маленькую и побитую. Но зёрна манят, а запах! Только от него рот наполнился слюной, а желудок перекувырнулся.
— Они не радиоактивные? — сказала Катя, принимая угощение. — Я слышала, крупные города выжгли.
— Нет. Ядерный удар не так страшен, как говорили до войны. Здания гасили большую часть ударной волны, а дожди унесли пыль. В целом, даже ядерной зимы не дождались. — Вельслав умолк, тяжело вздохнул и добавил: — Везде обман.
— Так хорошо же!
— Наверное… Но обидно всё равно.
Он умолчал о выжженных полях, на которых земля спеклась в стекло, а радиация убивает мгновенно. Незачем знать об этих ужасах, пусть верит, что совсем скоро мир выздоровеет. Стряхнёт обгоревшую шкуру и расцветёт, как прежде.
Да, так будет, но нескоро. Очень и очень нескоро.
Перекусив кукурузой, осторожно выбрались в ночь. Холодные звёзды сверкают над руинами, делясь крупицами света с обезображенным миром. Ветер стонет в пустых окнах. Вельслав остановился и, задрав голову, смотрит на созвездия и проскакивающие росчерки. Один за другим они заполняют черноту и тут же исчезают.
— Кометы? — Катя встала рядом, кутаясь в порванные обноски и шмыгая.
Гигант покачал головой и указал на очередной росчерк.
— Спутники.
— Всё равно красиво.
— Да, так и есть.
Вельслав проверил, как револьвер выходит из кобуры. Глубоко вдохнул и шагнул за девушкой в темноту.