Телефон зазвонил в половине одиннадцатого, когда Олеся наконец-то домыла последнюю тарелку и с облегчением стянула резиновые перчатки. Тихий дом, освобожденный от гостей всего три часа назад, еще хранил следы чужого присутствия — забытую на подоконнике заколку, рассыпанные по ковру крошки, смятое полотенце в ванной.
— Алло, — устало произнесла она, прижимая трубку плечом и растирая занемевшую поясницу.
— Олесенька! — раздался бодрый голос свекрови. — Как вы там? Проводили Наташеньку с детками?
— Да, проводили. Только что закончила уборку. Устала я что-то от гостей.
Михаил появился в дверях кухни — взъерошенный, в домашней футболке, с ноутбуком под мышкой. Весь вечер корпел над срочным проектом, пытаясь наверстать упущенное за дни «гостевания». Он забрал у жены телефон.
— Мам, привет! Ты чего так поздно?
— Ах, Мишенька! — мгновенно потеплел голос Антонины Григорьевны. — Я вот звоню узнать, как там Наташа. А твоя жена жалуется, что устала!
Олеся резко выпрямилась, развернулась к мужу. Глаза ее горели нехорошим блеском.
— Да, устала! — отчеканила она в трубку. — Представьте себе! За последний месяц у нас перебывало четыре семьи. Шестнадцать человек, если считать детей. И каждого нужно встретить на вокзале, накормить, развлечь, проводить. А у меня, между прочим, работа! Проекты, дедлайны!
— Олеся! — одернул ее Михаил, но было поздно.
— Ах вот как! — В трубке повисла звенящая тишина. — Значит, родня вам в тягость? Я-то думала — в Москву переехали, квартиру хорошую купили. Могли бы и приютить родственников на пару дней. А оно вон как.
— Мама, — попытался вклиниться Михаил, но свекровь уже вошла в раж.
— Нет-нет, все понятно! Куда нам, деревенщине, в вашу московскую жизнь! Мы ж вам все планы нарушаем, все проекты! А что люди из последних сил на отдых выбираются, что детям море показать хотят — это вам неважно! У вас дедлайны!
Олеся вскочила, выхватила телефон:
— Да причем здесь это? Мы же не отказываем никому! Принимаем всех! Но нельзя же так — каждую неделю новые гости, и каждому нужно все свое время посвящать! У нас своя жизнь есть!
— Жизнь у них есть, — горько усмехнулась свекровь. — А у других, значит, жизни нет? Не ожидала я от тебя такого. Думала все по-людски у вас.
Миша попытался забрать у жены трубку, но она оттолкнула его руку:
— По-людски? Это как — по-людски? Это когда весь июнь — сплошной проходной двор? Когда ни выспаться, ни поработать нормально? Когда все выходные — по вокзалам да по магазинам? Это, по-вашему, по-людски?
В трубке повисло тяжелое молчание. Потом Антонина Григорьевна произнесла медленно, с расстановкой:
— Знаешь что, невестушка. Не принято было у нас жаловаться, что, мол, тяжело гостей принимать. Стыдно такие слова говорить. Ты моего сына против родни настраиваешь?
— Да никого я не настраиваю! — взорвалась Олеся. — Я просто хочу, чтобы у нас был хоть какой-то порядок! Чтобы можно было заранее знать, кто и когда приедет! А не так, что в девять вечера звонок — «встречайте через час, мы едем!»
В трубке раздался сухой смешок:
— Порядок ей подавай. График. Да кто ж отдых за полгода планирует? Люди как могут выкручиваются — когда отпуск дадут, когда билеты подешевле найдут.
— Хорошо, — глухо произнесла Олеся. — Я поняла. Делайте как знаете.
Она швырнула трубку мужу и выскочила из кухни.
— Ты слышал, что она мне наговорила? — возмущенно начала Антонина Григорьевна.
— Мам, давай завтра поговорим, а? — устало произнес он.
— Какое «завтра»! — Свекровь явно закипала по новой. — Тут такое! И все из-за кого?
— Мама, стоп! — резко оборвал ее Михаил. — Олеся права. Мы не гостиница!
В трубке что-то звякнуло — похоже, Антонина Григорьевна от неожиданности выронила чашку.
— Вот значит как, — прошелестела она. — И ты туда же? Против родни?
— Я не против. — Михаил устало потер переносицу. — Я за то, чтобы все было по-человечески. Чтобы заранее знать.
— Ах, заранее! — Свекровь горько рассмеялась. — Да раньше об этом и речи не было! Родня приезжала — и слава богу! Всем места хватало! Эх!
Она всхлипнула и бросила трубку. Михаил еще несколько секунд слушал короткие гудки, потом медленно опустил руку.
За окном громыхнуло — надвигалась гроза. В ванной все еще плакала Олеся. Он подошел к двери, легонько постучал:
— Олесь. Открой. Поговорим?
За дверью всхлипнули, потом щелкнул замок. Олеся стояла перед ним — зареванная, с растрепанными волосами, но уже немного успокоившаяся.
— Знаешь, — тихо произнесла она, глядя куда-то мимо мужа, — я ведь правда не против гостей. Я понимаю — родня, юг, отпуска. Но почему мы должны жить как на вокзале?
Михаил притянул ее к себе:
— Не должны. Что-нибудь придумаем.
За окном снова громыхнуло — теперь уже ближе. Первые капли дождя застучали по карнизу.
***
Утром Олеся проснулась с гудящей головой и чувством неловкости за вчерашнюю истерику. В окно лился яркий солнечный свет, где-то за стеной бормотало радио, с кухни тянуло свежесваренным кофе.
— Вставай, соня, — Михаил присел на край кровати, протягивая ей дымящуюся чашку. — Я там омлет сделал.
— Который час? — Олеся села, подтянув одеяло к подбородку.
— Почти девять. Я отпросился с работы, сказал — семейные обстоятельства.
Олеся поморщилась:
— Не стоило. Я в порядке.
— Ага, конечно, — хмыкнул муж. — Вижу я твой порядок. Лицо опухшее, глаза красные. Давай-ка лучше поговорим.
Олеся отхлебнула кофе, обжигаясь и почти не чувствуя вкуса. В голове роились обрывки вчерашнего разговора со свекровью — колкие фразы, упреки, недосказанность.
— Знаешь, — медленно начала она, — я всю ночь думала. Мы как-то неправильно все это организовали. С самого начала.
— В смысле?
— Ну смотри, — она отставила чашку, подтянула колени к груди. — Когда мы только переехали, твоя мама сказала — мол, раз уж вы теперь в Москве, родне будет, где остановиться. Помнишь?
Михаил кивнул:
— Помню. Тогда казалось — ничего страшного, примем пару раз за лето...
— Вот-вот! А получилось — мы теперь как бесплатная гостиница на пути к морю. У меня есть идея! А что, если нам самим уехать? На месяц. А квартиру оставить твоей маме — пусть принимает гостей!
Михаил открыл рот. Закрыл. Снова открыл:
— Как это?
— А вот так! — Олеся вскочила, глаза ее горели. — Давай уедем в отпуск. Куда-нибудь — хоть на море, хоть в деревню. А твою маму попросим пожить у нас. Машину оставим — пусть встречает-провожает. Готовить она любит, с детьми ладит.
— Постой, — Михаил поднял руки. — Ты хочешь, чтобы моя мама...
— А что такого? — перебила Олеся. — Она же сама говорит — для нее родня не в тягость. А мы отдохнем, сил наберемся. Заодно она и проверит — так ли это просто, как ей кажется.
Михаил задумчиво потер подбородок:
— В этом что-то есть. Только как ей это преподнести?
— Очень просто, — Олеся плюхнулась рядом, глаза ее азартно блестели. — Скажем — мол, мама, вы же видите, мы с этим потоком гостей не справляемся. Нервничаем, ссоримся. А вы опытная, мудрая — помогите!
— Лесть, значит? — усмехнулся Михаил.
— Не лесть, а дипломатия, — поправила Олеся. — Позвони ей. Прямо сейчас.
Михаил колебался:
— Может, лучше ты?
— Нет-нет, — замотала головой Олеся. — Ты звони. Ты же сын любимый. К тому же она на меня обижена.
Михаил вздохнул, потянулся за телефоном. Набрал номер, включил громкую связь.
— Алло, — голос Антонины Григорьевны звучал сухо, официально.
— Мам, привет! Как ты?
— Нормально, — отрезала свекровь. — Что хотел?
— Мы тут с Олесей посоветовались... — Он замялся, глянул на жену. Та отчаянно закивала, показывая — продолжай. — В общем, ты была права. Мы действительно не умеем принимать гостей. Не научились еще.
В трубке повисло удивленное молчание.
— Вот как? — наконец произнесла Антонина Григорьевна. — И что же?
— И мы подумали — может, ты нам поможешь? — выпалил Михаил. — Приедешь к нам на лето? Поживешь, покажешь, как надо? А то мы совсем запутались.
— Это что же, — медленно проговорила свекровь, — вы меня в няньки зовете? Чтоб за вами присматривала?
— Да нет же! — вмешалась Олеся. — Мама, мы хотим у вас поучиться! Вы же всю жизнь большой дом вели, гостей принимали.
— Хм... — В голосе Антонины Григорьевны появились заинтересованные нотки. — И как вы себе это представляете?
— Ну, мы возьмем отпуск, — начал Михаил. — Уедем куда-нибудь отдохнуть. А ты поживешь в нашей квартире. Машину оставим — будешь родню встречать-провожать. Заодно и с внуками понянчишься — Наташкины детки еще приедут, Верины.
— То есть, — перебила свекровь, — вы хотите свалить все на меня, а сами — в кусты?
— Мама! — возмутилась Олеся. — Мы же не навсегда! Только на один месяц! Вы же сами говорили — для вас гости не в тягость.
В трубке снова повисло молчание. Было слышно, как Антонина Григорьевна постукивает ногтем по чему-то — видимо, по столу.
— А знаете что, — вдруг сказала она. — А ведь и правда! Что я все по телефону указания раздаю? Приеду, сама все организую.
Попрощавшись и положив трубку, Олеся с Михаилом уставились друг на друга.
— Не верю, — прошептала Олеся. — Неужели согласилась?
— Согласилась, — кивнул Михаил. — Ты уверена, что это хорошая идея?
— А что такого? — пожала плечами Олеся. — Пусть поживет, попробует. Может, поймет наконец, каково это — когда дом проходной двор.
Они еще долго сидели, обнявшись, и строили планы.
***
Морской берег встретил их ливнем. Тяжелые капли барабанили по крыше такси, пока они ехали из аэропорта, и Олеся, привалившись к плечу задремавшего Михаила, думала о том, как там свекровь — справляется ли с первой группой гостей.
Мобильный в сумке тренькнул — пришла фотография от Антонины Григорьевны: она в фартуке, рядом ребятишки- близнецы с перемазанными вареньем щеками, на заднем плане их мать раскладывает по тарелкам блины.
— Смотри, — Олеся пихнула мужа в бок. — Твоя мама вошла во вкус.
Михаил сонно моргнул:
— Ну еще бы. Первый день всегда легкий — силы есть, энтузиазм...
— Думаешь, потом будет тяжелее?
— Уверен, — он снова прикрыл глаза. — Особенно когда Вера с мужем приедут. У них же режим — в пять утра подъем, зарядка.
Олеся хихикнула, вспомнив прошлогодний визит Вериного семейства. Три дня она просыпалась от бодрых выкриков «и-раз-два-три!», а засыпала под громкие обсуждения правильного питания на кухне.
Телефон снова тренькнул.
«Все хорошо, отдыхайте спокойно!» — писала свекровь. — «Марина с детьми уже освоились, завтра поведу их в зоопарк. Вера написала — приедут в среду, встречу на Казанском. Потом Люба с внуком собирается!»
— Гляди-ка, — усмехнулся Михаил, читая через плечо жены. — Прям как по расписанию все.
— Ну так! — фыркнула Олеся. — Твоя мама же у нас спец по организации родственных визитов.
— Погоди радоваться, — перебил Михаил. — Это пока только начало.
Он как в воду глядел. Уже через неделю тон маминых сообщений изменился.
«Господи, ну и непоседы эти близнецы!» — жаловалась она. — «Вчера чуть люстру не сбили мячом. А их мать только смеется — мол, дети же!»
Еще через пару дней:
«Вера с Толиком приехали. Теперь в пять утра весь дом на ушах — им же спортом заниматься надо! А то, что другие спят — это неважно!»
К концу второй недели сообщения стали совсем тревожными:
«Люба позвонила — они с Кирюшей завтра будут. А у меня еще Вера не уехала! Куда их класть — ума не приложу».
Олеся, читая эти все более нервные отчеты, только посмеивалась. Проблемы московской квартиры казались далекими и нереальными.
Следующие несколько дней телефон молчал. Олеся извелась, представляя, во что превратилась их квартира. Михаил только посмеивался:
— Вот и сбылась твоя мечта — мама на собственной шкуре узнает, каково это.
— Да ну тебя! — огрызалась Олеся. — Мне квартиру жалко.
Когда молчание затянулось уже до неприличия, они решили возвращаться. Благо отпуск подходил к концу.
Дверь им открыла осунувшаяся, похудевшая Антонина Григорьевна. При виде их она часто-часто заморгала:
— Деточки! Вернулись! А я тут... я сейчас... — И вдруг всхлипнула, уткнувшись Олесе в плечо.
— Мама? — растерялась та. — Что случилось?
— Ох, Олесенька, — прошептала свекровь. — Ты уж прости меня! Не знала я...
Квартира выглядела как после небольшого урагана. На кухне громоздились горы немытой посуды, в ванной сушились чьи-то детские колготки.
— Мама, — осторожно начала Олеся. — А где все?
— Уехали, — махнула рукой Антонина Григорьевна. — Вчера последние отбыли. Люба с Кирюшей.
— И как?
Свекровь опустилась на диван, обхватила голову руками:
— Нельзя так — всех скопом, без передышки. Я-то думала — эка важность, погостят и уедут! А оно... — Она обвела рукой разгромленную комнату. — Вот оно как.
— Что, тяжело пришлось? — сочувственно спросил Михаил, присаживаясь рядом.
— Не то слово! — Антонина Григорьевна горестно покачала головой. — Туда сбегай, сюда успей, этого накорми, того спать уложи. А они все со своими правилами, со своими привычками! Замоталась я с ними, веришь?
— Верю, — кивнула Олеся. — Мы через это прошли.
— Эх! — Свекровь порывисто обняла ее. — Прости ты меня! Думала — вы тут с жиру беситесь, от родни нос воротите.
— Ничего, — улыбнулась Олеся. — Зато теперь вы понимаете.
— Понимаю, — вздохнула Антонина Григорьевна. — Еще как понимаю!
---
Автор: Снежана Морозова