Весь вечер, Галина то и дело подходила к Валентину и приглашал его танцевать, но Вихров всё время отказывался. Наконец когда Арина с Соней куда-то вышли, и Кукушкина снова подошла к нему, он согласился.
— Не узнаю тебя Валентин, — с кривой улыбкой говорила Галина, — ты что, в монахи что ли записался?
— В смысле в монахи? — вскинул бровь Вихров.
— Раньше ты мимо себя ни одной девчонки не пропускал, вспомни сколько раз Лизавета твоя скандалы да драки устраивала. А теперь ходишь сам на себя не похожий, даже в сторону не глянешь. Или твоя малолетка тебе всё позволяет?
— Галина, — Валентин строго посмотрел на Кукушкину, — ты Аришку не трогай, и вообще не твоё дело, изменился я или остался прежним. Извини, но танцевать мне что-то расхотелось.
Валентин подвёл Галину к стоящему у стены стулу и оставил там, а сам вышел на улицу. Огляделся по сторонам, под старой липой увидел Соню и Арину, они о чём-то разговаривали. Поначалу он хотел подойти к ним, но передумал. “Пускай подружки посплетничают”, улыбнувшись решил Вихров.
— Ой Арин, — говорила встревоженно Соня, — кажется Юрка лишнего перебрал, видела каким весёлым стал, а ещё при всех целоваться лезет, дурак.
— Да, по-моему Лагутин немного перестарался, — согласилась Арина, — может давай мы его домой отведём.
— Нет, что ты, — возразила Соня, — я одна на празднике оставаться не хочу, ничего, сейчас выведу его на улицу, проветрится и всё нормально будет.
Вечер подходил к концу, постепенно молодёжь стала расходиться по домам. К Арине подошла Соня, держа под ручку Лагутина.
— Ну всё Арин мы пошли, пока Юрка за столом не уснул, — проговорила Монголова.
— Да, идите, — согласилась Арина, — мы с Валентином тоже уходим.
Арина, застегнула шубку, набросила на голову пуховый платок паутинку, и вышла на улицу, Валентин вышел следом. Над Ясным Колодцем стояла дивная новогодняя ночь. Снег, словно драгоценный бархат, устилал землю, придавая каждому шагу мягкость.
— Пойдём к ели, — предложил Валентин, его глаза светились в свете уличных фонарей. Они обошли угол дома, и перед ними предстала огромная, старая ель, которая росла здесь с незапамятных времён. По крайней мере Арина сколько себя помнила, она всегда была такой огромной.
— Знаешь, есть такое поверье, если в новогоднюю ночь под этой елью загадать желание, то оно обязательно сбудется, — проговорил Валентин, ловко завязывая себе шарф, — так что может попробуем.
— Я тоже об этом слышала, — подтвердила Арина, — вот только проверить пока не удавалось.
— Тогда ты первая, — предложил Вихров.
— Нет, сначала ты, — ответила девушка.
Валентин подошел к ёлке, закрыл глаза и что-то произнес шепот. Арина, улыбаясь наблюдала за тем как проделал он это с очень серьёзным видом.
— Ну вот и всё, я загадал, теперь твоя очередь, — Вихров кивком руки подозвал к себе Арину.
Она подошла к ели, и слегка коснулась её холодной коры.
— Я хочу, чтобы исполнилась моя самая заветная мечта, чтобы мы с Валентином всегда были вместе, — тихо прошептала девушка.
В это мгновение, ей показалось что звёздное небо отозвалось лёгким дуновением ветра. Арина запрокинула голову, и стала смотреть туда, в эту бездонную высь. Валентин подошёл к ней, обнял за плечи, наклонился и накрыл дрожащие губы Арины своими теплыми губами. Это мгновение будто приостановило время. Арина чувствовала, как в ней вспыхивают эмоции, румянец заливает щеки, а сердце колотится, как у пойманной пташки.
Она закрыла глаза, стараясь запечатлеть этот момент в памяти. Он был таким простым и таким важным одновременно. Валентин отстранился, потому что им обоим не хватило воздуха.
— Прости,— тихо прошептал он, — не смог удержаться.
Арина ничего не ответила, просто спрятала своё счастливое лицо у него на груди.
— У меня для тебя есть небольшой подарок, — Валентин вытащил из потайного кармана пальто небольшой свёрток, — дома посмотришь.
А дома Арину поджидала мать, Татьяна так и не смогла уснуть, пока её не было дома.
— Ну как погуляли? — спросила она вошедшую дочь.
— Мамка, я такая счастливая, — Арина подошла к Татьяне, обняла её и прижалась щекой к плечу.
— Вижу, — заулыбалась Татьяна, — светишься как начищенный алтын.
— Мам, я спать, устала так словно воз сена на себе перетащила, ноги от танцев просто гудят.
— Иди, я тоже пошла спать, а то глаза уже слипаются.
Арина ушла в свою комнату, сняла праздничное платье и переоделась в фланелевый халатик. Повесив платье на плечики и убрав его в шкаф, она погладила мерцающий в свете ночника атлас. Потом подошла к столу и взяла с него лежащий небольшой свёрток. Развязав розовую ленточку развернула коричневую бумагу. Внутри оказалась коробочка духов Climat, и газовый шарфик зелёного цвета. Арина улыбнулась и прижала шарфик к губам. Потом быстро расстелив постель легла и уснула. Арине снился сон, будто идут они с Валентином по заснеженному лесу, вокруг огромные сугробы и деревья такие большие. Из-за ветвей, усыпанных снежными шапками, пробивались проблески лунного света, создавая на земле волшебные узоры. Арина шла по засыпанной тропинке, держа в руке теплые рукавички Валентина, который бесстрашно пробирался вперёд, оставляя за собой следы на свежем снегу.
Лес казался живым, словно каждое дерево, закутанное в белоснежное одеяло, шептало свои тайны. Глухие звуки зимнего леса, свист ветра, хруст снега под ногами отзывались тревогой в груди девушки. Они продолжали идти, а снег шёл всё сильнее. Чем дальше они забирались в лес, тем темнее становился вечер. Арина чувствовала, как её сердце бьётся быстрее, и страх постепенно окутывает всё тело.
Вдруг из-за дерева выбежала Соня, в лёгком летнем платьице, губы у девушки посинели от холода, и всю её сотрясала мелкая дрожь.
— Всё равно ничего у вас не выйдет, — зловеще произнесла она, стараясь перекричать ветер, и исчезла за налетевшей снежной завесой.
Арина от страха проснулась. В окно сквозь морозные узоры пробивалось яркое январское солнце. “Слава Богу, это всего лишь сон”, переведя дух подумала она. В доме витал аромат свежеиспечённых пирогов, Арина почувствовала что проголодалась и вышла в прихожую.
— Проснулась, гулёна, — ласково произнесла бабушка Луша, — садись к столу, я пирог твой любимый испекла, с мочёной брусникой.
— Спасибо, бабушка! — произнесла Арина, окончательно теряя остатки сна. Её любимый пирог с мочёной брусникой был не просто угощением, а настоящим обрядом. Его бабушка пекла всегда на утро после Нового года. На столе уже стояли чашки с чаем и аккуратно нарезанный пирог, золотисто-коричневый, наполняющий комнату аппетитным ароматом. Сколько себя помнила Арина, новогоднее утро всегда начиналось именно так.
— Ешь, касатка моя, — ласково произнесла Лукерья, и её глаза заблестели, — скоро покинешь нас, в город уедешь, а потом и вовсе замуж выйдешь, в другую семью уйдёшь.
Арина почувствовала, как в груди защемило сердце. Словно невидимая рука легонько сжала его.
— Не спеши, бабушка, — попыталась с улыбкой ответить Арина, но голос её дрогнул, — надеюсь это случится не так скоро, я имею в виду замужество.
Лукерья только усмехнулась подкладывая внучке кусок пирога порумянее.
— Нет косатка моя, жизнь движется быстро, как Боярка в весеннее половодье. Ты, даже не заметишь, как всё что я сказала, случиться.
Их разговор прервал раздавшийся топот на крылечке.
— Кого это в такую рань принесло, — удивилась старушка выглядывая в окно. В это самое мгновение дверь распахнулась, и на пороге появилась Соня.
— Как раз к завтраку, проходи к столу, я тебе сейчас чаю налью, — проговорила старушка и пошла в боковушку за посудой.
— Аринка, нам поговорить нужно, — шёпотом произнесла Соня и указала глазами на дверь её спальни.
— Что у тебя случилось? — спросила Арина.
— Случилось, — всё так же шёпотом созналась Соня, — и рассказать это, я могу только тебе.