Все части повести здесь
...День свадьбы Марины и Пети стал для Кати и Артема днем постепенного зарождения и их семьи. Во время танца, крепко прижав к себе любимую, Артем сказал:
– Закрой глаза.
И отпустил ее. Когда она открыла их, он стоял перед ней на одном колене, держа в руках бархатную маленькую коробочку. На мягкой подушечке красовалось золотое колечко тонкой работы с камнем необычного, желтоватого цвета. Катя поняла, почему он выбрал этот камень – он как нельзя лучше подходил к ее цвету глаз.
Часть 64
Катя видела, что матери Любы очень плохо сейчас, наверное, она пришла даже не с осуждением, а за поддержкой.
– Подождите – она вышла и скоро вернулась с двумя чашечками чая, села за стол, одну поставила перед Зинаидой Алексеевной, из второй отпила сама, чтобы успокоиться, хотя не сказать, что и волновалась. Раньше, думая об этом разговоре, она представляла себе, как ей будет тяжело, но в то же время – как будет тяжело матери Любы, а сейчас... Сейчас она думала только о ней, о Любином отце, бабушке, своем отце и о самой Любке – да, я знала – заговорила наконец – узнала совсем недавно и сначала... не могла понять и принять. Больше всего меня обижал тот факт, что Люба молчала и ничего не говорила мне, а ведь мы подруги.
– Катя, почему ты мне не позвонила? – светлые глаза Зинаиды Алексеевны смотрели на нее с таким выражением горечи и разочарования, что она почему-то почувствовала себя виноватой.
– Зинаида Алексеевна, согласитесь, не мне говорить вам об этом. Люба и мой отец – взрослые люди, они не могли вечно бежать от этой ситуации, потому должны были сами сделать это. У меня нет права докладывать кому бы то ни было о их действиях, чувствах, поступках.
Женщина трясущимися руками взяла кружку и отпила из нее несколько глотков ароматного успокаивающего чая.
– Бабушка наша... слегла от этой новости – снова заплакала она – как узнала, так за сердце схватилась...
– Она в больнице? – испугалась Катя.
– Да нет, дома, приходил фельдшер, принес ей какие-то таблетки, сейчас отпустило ее малость. Отец начал орать, что если она не дай Бог, умрет, он Любку с Федором порешит... Совсем с ума сошел, когда они сказали, накинулся на Федю, кричал страшно, мол, ты же друг мой, как ты мог спать с моей дочерью!
– Вот этого я и боялась – Катя встала, прошлась по кабинету, потом остановилась, опершись о стол – Зинаида Алексеевна, вы же понимаете, что у вас два пути – либо смириться, либо...
– Есть еще третий – Зинаида Алексеевна посмотрела смело на Катю – попытаться их разлучить.
– Любка взрослая женщина, не девочка уже несмышленая, сама все понимает и последствия своих поступков осознает. Единственная их с отцом ошибка – что они сразу не рассказали, сейчас всем было бы легче.
– То-то эта взрослая женщина чуть не грудью встала на защиту Федора, и отцу заявила, что либо он смирится, либо больше не увидит ее, ей, мол, дорогу домой ничего не стоит забыть. Представляешь, Катя? Мы ее растили, одевали-обували, учили! Разве плохо мы к ней относились? А она с нами сейчас вот так!
Катя усмехнулась:
– Вы сейчас хотите ей за все это счет предъявить? Простите меня, конечно, но вроде Любка не просила себя рожать... Жестоко? Зато правда. Извините...
Зинаида Алексеевна махнула рукой.
– Кать, ты думаешь, я ничего не понимаю? Я тоже женщина, и знаю, каково Любе сейчас. Она за свою любовь борется... То-то я думала все эти годы – что же так волнует мою девочку, что за печаль у нее на сердце, почему она ни с кем не встречается? А у нее, оказывается, вон что было... Плохая я, видать, мать, раз не разглядела подобного...
Кате стало жалко женщину, она подошла, обняла ее и сказала:
– Вы отличная мама, вы воспитали хорошую дочь, посмотрите, она свое чувство через столько лет пронесла. И сейчас вы хотите это разрушить? Вы же ее несчастной сделаете... Да и не позволит Любка все разрушить...
– Слышала бы ты, что Михаил кричал... Он как с ума сошел... Кричал, чтобы Федор больше не смел показываться в нашем доме, и эта проститутка тоже... Это он Любу так. Кричал, что будь проклят тот день, когда познакомился с ним, и когда его дочь познакомилась с Федором. А когда они ушли... Он сел в кухне, голову на руки положил и заплакал, как дитя. Кать, что мне делать? И я ведь под раздачу попала... Наговорил мне, что я дочь плохо воспитала, что она теперь на старых пней заглядывается. Он вспыльчивый, Миша, но хороший, конечно, он Любке зла не хочет и переживает за нее, но тут... в него словно бес вселился.
– Ничего вы с этим не поделаете пока – Катя постаралась улыбнуться ободряюще – нужно просто дать время, поверьте, все образуется. И вам не мешало бы с Любой поговорить. Не так, чтобы с отцом вместе, а наедине...
После того, как Зинаида Алексеевна ушла, Катя уселась в кресло и задумалась. Она решила для себя, что самое лучшее – отстраниться от этой ситуации. В конце концов, если Люба перестала доверять ей до такой степени, что не рассказала о этом важном факте из своей жизни, значит, пора ей немного самоустраниться. Может быть, она это заслужила. В конце концов, скоро у нее будет своя семья, у Любки – своя, значит, пришло время им перенести свое общение на другой уровень.
И она, Катя, ни в коем случае не должна чувствовать себя виноватой за эту ситуацию, дядя Федор и Любка – взрослые люди, а потому в их силах решить все те проблемы, которые возникнут в результате их признания.
От этих мыслей ей даже как-то легче стало. В последующие дни они с подругой практически не виделись – Катя безвылазно сидела в кабинете за работой, убегала только на обед, а вечером уходила позже всех, и старалась заниматься больше сыном и Артемом. Через месяц должна была состояться свадьба Марины и Пети, и они обсуждали, в чем пойти и что подарить друзьям.
Понимала Катя, что сейчас Любку и отца лучше оставить в покое – пусть насладятся своим тихим счастьем, надеялась она только на то, что угрозы Михаила Андреевича не были серьезными.
Через несколько дней Люба сама пожаловала к ней в кабинет обсудить рабочие вопросы, внимательно всмотрелась в лицо Кати, но оно было спокойным и безмятежным и общалась она так, словно ничего не произошло. Закончив с работой, Любка не спешила уходить – неуверенно глядя на подругу, спросила:
– Вы на свадьбу идете с Артемом?
– И с Андрюшей тоже – улыбнулась Катя – в ресторане будет детский стол.
– Кать, Марина попросила меня быть свидетельницей. А Петя взял свидетелем Федю.
– Ну так это же прекрасно!
– Ты правда так считаешь? И ты... не обиделась?
– На что? – удивилась Катя – это же Маринина свадьба, и они могут приглашать в свидетели кого сами пожелают. Смешная ты, Любка! Почему я должна на что-то обижаться? Ладно, давай работать, а то вон – бумаг полный стол, а мы языками чешем.
Она улыбнулась, и Любка пошла к себе, но у двери остановилась.
– У тебя мама была, да? – спросила Катю, опустив голову, словно ей было стыдно за визит родительницы.
– Была – спокойно сказала Катя.
– Наговорила тебе всякого, да?
Катя покачала головой.
– Почему она должна была мне всякого наговорить? Она разумная женщина, все понимает, и потом – она твоя мать, и я ей тоже многим обязана, так что никто ничего никому не наговорил.
– Кать, что нам делать, а? – Любка словно пыталась вновь выстроить тот мостик доверительно-близких отношений, который был между ними когда-то. Ее большие голубые глаза смотрели с тревогой.
Катя понимала – Любка и сама прекрасно знает, что им делать, да и дядя Федор не дурак, просто сейчас она хочет снова вернуться в то время, когда они рассказывали друг другу все тайны, без утайки.
– Люб, я не знаю. Вы взрослые люди, сами должны решить... Вряд ли чьи-то советы тут помогут.
Ничего не сказав, Люба вышла, а Катя глубоко вздохнула – вероятно, это самый правильный вариант для нее, оставить их сейчас один на один с их жизнью.
– Кать, ну, как у вас? – спрашивал встревоженный Артем, так как Катя больше не заговаривала с ним про эту ситуацию.
– Ты про что, Тем?
– Про дядю Федора, Любку, родителей...
– Артем, я не знаю. Не хочу вмешиваться, они должны сами разобраться с этим, и я знаю, что они разберутся, они взрослые, адекватные люди, вряд ли им требуется наше вмешательство. Давай лучше подумаем о том, что подарить на свадьбу Марине и Пете.
Артем недоверчиво хмыкнул. Он знал свою Катюшу и сейчас удивлялся тому, что после того, как у дяди Федора и Любки случился конфликт с родителями, она не бежит всех утешать, успокаивать и мирить. Катя же, не замечая его недоверчивого взгляда, уже болтала о том, какие подарки можно будет подарить Марине и Пете. Скоро и сам Артем переключился на эту тему, и они решили, что самым практичным и нужным подарком будут деньги в красивом конверте, ну и конечно, букет цветов для Марины.
В выходные Артем уехал по делам в соседний город. Катя попросила его, чтобы перед отъездом он проверил машину и был осторожен в дороге. Сами они с Андрюшей отправились к Евгении Дмитриевне и Сергею Карловичу. Катя иногда писала Артему смс-сообщения, чтобы убедиться, что все в порядке, а отвечать просила только остановившись, не во время движения. С Евгенией Дмитриевной они разговорились о свадьбе Марины и Пети, так как они с Сергеем Карловичем и Павлушей тоже были приглашены.
Женщина показала платье, которое купила по случаю, и Катя в очередной раз похвалила ее за исключительный вкус.
– Мы тоже решили подарок деньгами сделать – говорила та, поставив перед Катей высокий стакан с соком – самое практичное сейчас. Они потом сами купят, что захотят. А то я помню, на советских свадьбах – по два ковра, по два чайника, по два сервиза – и все одинаковое, выбор-то в магазинах невелик был, это сейчас все потихоньку налаживается.
Она стала рассказывать Кате про собственную свадьбу, вспоминая это событие с ностальгической улыбкой, а потом спросила:
– Кать, ну, а вы-то когда? Пора бы уже...
– Жду от Артема предложения – улыбнулась она – и он прекрасно об этом знает. Может, передумал?!
И рассмеялась.
– Да нет, ну что ты! Он любит тебя, это же невооруженным взглядом видно.
– Вообще, он говорил, что будет лучше, если мы поженимся летом, потому что после свадьбы мы хотели уехать в путешествие, ненадолго, рестораны же не бросишь.
– Отличная мысль! А Андрюшу можно у нас оставить.
– Нет, Евгения Дмитриевна, ну вы что?! Сына мы с собой возьмем, что же мы – без него поедем, что ли?!
Женщина вдруг присела на корточки перед Катей.
– Кать, Андрюша же на Андрея записан... А если Артем захочет его усыновить?
– Мы никогда не говорили об этом – лицо Кати стало задумчивым – но у Андрюши был отец, и я бы не хотела... Андрей знает, что его отец – настоящий герой, и я хочу, чтобы сын всегда это помнил. Я сама никогда не забуду Андрея, и наверное, я все-таки в чем-то виновата перед ним... Я ведь до конца верила, что он жив... И ждала...
– Катя, мы все должны смириться, тем более, жизнь не стоит на месте. А Артем будет хорошим отцом Андрюшке, тем более, он уже зовет его папой.
– Надеюсь, вам это не причиняет боль?
– Ну что ты, Кать, я ведь люблю внука и хочу, чтобы у него была настоящая семья.
Вечером Катя с нетерпением ждала Артема, по времени он должен был уже давно приехать. Она сновала по комнате из угла в угол, посматривая на часы, и переживала. Отправила ему еще одно сообщение, получила ответ, что все в порядке, и чтобы она не беспокоилась – дорога скользковата, днем все растаяло, а вечером приморозило, вот и приходится ехать медленно. Но тревожное чувство не покидало ее, да еще и Андрюшка то и дело канючил и задавал вопросы о том, где папа и скоро ли он приедет.
Артем вернулся поздно – Андрей уже видел пятый сон, а Катя так и не спала, ожидая любимого. Когда он вошел в квартиру, кинулась ему на шею, обняла крепко, всмотрелась в усталое лицо.
– Артем, что случилось?
– Встал на перевале – улыбнулся он – хорошо, мимо проезжающие мужики помогли. Я же тебе писал, чего ты спать не ложилась?
– Тебя ждала. Тревожно как-то было, словно сердце что-то чувствовало. Хорошо, что все хорошо закончилось. Пойдем, накормлю тебя.
На следующий день на работе не работалось, наверное, от того, что ночью она не выспалась. Мысли были разрозненные и бессвязные – слишком вчера переживала за Артема. Поняла вдруг, от чего это – терять ей теперь страшно, она боится этого, так как когда-то потеряла Андрея. Понимала прекрасно, что потери – это неотъемлемая часть жизни, но холодело в груди, когда думала о том, что может потерять и Артема.
Задумавшись, не услышала стук в дверь. Администратор, молоденькая девочка, заглянула к ней и сказала:
– Екатерина Петровна, там в зале женщина буянит, требует директора.
– А что ей нужно? – рассеянно спросила Катя.
– У нас на двадцатое все занято, а она хотела банкет устроить. У нас же свадьба здесь.
– Я выйду и поговорю с ней – улыбнулась Катя – спасибо, Алена.
Она двигалась навстречу женщине примерно ее возраста высокого роста, с тучной фигурой и волосами, собранными на затылке в «улитку». На женщине был модный трикотажный костюм ярко-розового цвета, маловатый ей по размеру, глаза были ярко подведены черным карандашом, а на губах была нанесена помада под цвет костюма. И женщина эта показалась Кате смутно знакомой.
– Здравствуйте – сказала она чуть с прохладицей, ну, не любила Катя скандалисток – что вам угодно?
Но та вдруг вытаращила на нее глаза, потом свирепо перевела взгляд на администратора и закричала:
– Я требовала позвать мне директора, а не обслуживающий персонал!
– Я владелица ресторана. И пожалуйста, не повышайте голос на моих сотрудников.
Она вдруг вспомнила ее, хотя и очень сильно изменилась Ленка Сидоркина с тех школьных времен. Вспомнила, как тиранила Сидоркина и ее, Катю, попрекая непутной матерью, как обижала беззащитную тогда Любку... И видимо, характер одноклассницы с тех времен ничуть не изменился.
– Гущина?! – словно не веря своим глазам, Ленка смотрела на нее и понимала, что больше нет перед ней той девочки-замухрышки, гадкого утенка с нелепым лицом и непонятного цвета волосами – ты – владелица ресторана?!
– Да, Сидоркина, этот ресторан принадлежит мне. Ты же требовала директора – вот я перед тобой.
– Я не Сидоркина – гордо заметила та – я Варфоломеева.
– Что же, поздравляю – сдержанно ответила Катя – вы с Варфоломеевым всегда друг друга стоили.
Намек был более, чем прозрачен.
– Так чем я могу помочь?
– Ну, поскольку ты владелица ресторана, может, по старой памяти обеспечишь любимым одноклассникам здесь встречу?
– Что-то я не помню, чтобы одноклассники испытывали ко мне теплые чувства за годы учебы. Им почему-то, насколько я знаю, не давала покоя репутация моей матери. Знаешь, Сидоркина, или как там тебя, Варфоломеева, что я скажу?! На двадцатое число у нас все занято, к сожалению. Так что вынуждена тебе отказать.
Лицо Ленки сделалось злым, видимо, оттого, что пришлось просить ту, которую в школьные годы она ненавидела неизвестно, за что
– Думаешь, насосала себе ресторан, и все можно, да? – выпалила она.
Катя улыбнулась.
– А ты свечку держала что ли, и завидовала молча, да? Ну, Сидоркина, ты ведь понимаешь, что лучше так, чем делать это бесплатно и на постоянной основе у такого дурака, как Варфоломеев. Я слышала в поселке, что он не работает, а жена его – это, выходит, ты – продавец в магазине – Катя поцокала языком – все профессии хороши, Сидоркина, но только вот... Как же так... С экономическим образованием... Кстати, еще в поселке говорили, что Варфоломеев и его жена любят выпить.
– Я этого так не оставлю! – Сидоркина развернулась и кинулась к выходу, а Катя рассмеялась ей вслед.
Подошла Любка.
– Это кто здесь так орал?
– Не поверишь – Сидоркина, вернее, Варфоломеева.
Катя пересказала ей разговор, и Любка возмутилась:
– Она не меняется! Все такая же стерва! А ты что, не знала, что они поженились?
...День свадьбы Марины и Пети стал для Кати и Артема днем постепенного зарождения и их семьи. Во время танца, крепко прижав к себе любимую, Артем сказал:
– Закрой глаза.
И отпустил ее. Когда она открыла их, он стоял перед ней на одном колене, держа в руках бархатную маленькую коробочку. На мягкой подушечке красовалось золотое колечко тонкой работы с камнем необычного, желтоватого цвета. Катя поняла, почему он выбрал этот камень – он как нельзя лучше подходил к ее цвету глаз.
– Кать, выходи за меня замуж! Согласна?
– Конечно – ответила она – конечно, согласна!
Он встал, надел колечко ей на палец и крепко обнял ее, закружив в танце.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.