Синвар навсегда останется в истории благодаря нескольким ключевым аспектам. Его имя стало символом крупнейших сражений палестинского народа против колониального и расистского врага. Он был человеком, жившим ради борьбы и ушедшим из жизни как боец, не ослабев ни на мгновение и не проявив трусости. Он стал воплощением судьбы палестинца, который прошел путь от лагеря до окопов (туннелей), испытал страдания беженцев и заключенных, и лишь вытащив меч из ножен, смог обрести себя.
Абу Ибрагим займет почетное место среди величайших палестинских лидеров первого века их национальной борьбы за свободу и независимость. Он будет воскрешен в день Великого суда вместе с Иззаддином аль-Кассамом, чьи батальоны вознеслись к небесам, и с Абд аль-Кадиром аль-Хуссейни, павшим в Аль-Кастале, сражаясь до последней пули. Он станет рядом с Ясером Арафатом, отцом современного палестинского национализма, который выстрелил первой пулей "Фатха" 1 января 1965 года, прежде чем эти усилия погрузились в унизительные "соглашения о безопасности" и темные закулисные интриги, а затем он вернулся, очистив все от пыли Осло. Он унаследует от этих людей опыт предательства и безразличия арабских стран и международного заговора.
Как и великие революционеры, подобные Че Геваре, он станет иконой и мелодией, которую будут передавать из поколения в поколение палестинцы, арабы, мусульмане и все правозащитники мира. А как иначе?! Он - человек, чье начало так же знаменательно, как и его конец. Наблюдатели будут называть "посохом Моисея" палку, которую он подбросил в сторону стального зверя, преследовавшего его из одной комнаты в другую, пока он не оставил этот мир на диване, заваленном обломками снарядов и пылью. У Синвара была своя история с диванами, и только те, кто находился в оперативных помещениях с другой стороны фронта войны, могли ее понять.
Я не знал его лично и никогда не встречался с ним, но этот человек с раннего возраста обладал «избыточным присутствием», которое заставляло окружающих следить за его судьбой и стремиться узнать его ближе. Он побудил меня задуматься о его ходе мыслей, о том, что скрывается в его проницательном взгляде и движениях его иссушенного тела, полного энергии и идей, некоторые из которых до 7 октября казались немыслимыми! Внезапно они обернулись цунами, накрывшим все берега региона и коснувшимся пляжей как старого, так и нового миров.
Задумывался ли Синвар, когда он планировал вместе с группой полевых командиров и вышел с несколькими тысячами храбрых бойцов, о том, что это «Наводнение» достигнет таких масштабов и превратится в «Судный день», двери которого еще не закрыты?
Вопрос, который мучает меня с 7 октября, стал особенно настойчивым после его смерти. Я ожидал, и, возможно, это было результатом желательного мышления, что этот человек поделится своей историей. Я упоминаю о желательном мышлении, потому что, как и многие другие, мы ожидали услышать известие о его мученической смерти в любой момент. Мы проверяли утренние новости, надеясь, что ему удалось прожить еще один день, и не знаю, успел ли он найти время, перемещаясь между засадами, окопами и туннелями, чтобы написать «что-то».
Мне кажется, и это не является грехом, что он хотел бросить большой камень в болото застойной ситуации, охватившей дело его народа. Почему бы и нет, когда земля грабится в интересах колонистов, а права жертвуют на алтарь бездействия и заговоров? Тогда, когда поезд «нормализации» мчит вперед, тюрьмы оккупантов поглощают «цвет молодежи» в лице тысяч заключенных, а первая из двух святых мечетей ежедневно оскверняется «следами варварских ног»!
Он, вероятно, надеялся, что «Наводнение» откроет двери для прекращения пути деградации и краха, и что дело его народа и родины достигнет «последней нижней точки», после чего начнется путь к подъему и восстановлению. Не думаю, что он планировал и мечтал о большем, и не считаю, что вся движущая сила стремилась к чему-то более значительному, чем просто «движение застоя» на палестинской сцене и вывод национального проекта на путь освобождения от оков Осло и их ограничений, которые лишь усилили унижение и покорность, подготавливая вход в новую стадию.
Однако автор «стратегического сюрприза» - самого опасного события в истории Израиля с момента его основания - сам будет шокирован, когда увидит «непобедимую армию», отступающую перед отрядами смелых бойцов. Когда перед его глазами рухнут миры «мифов» и «легенд», на которых основывалось это образование, и станет очевидным, что этот «страшила», неспособный защитить себя, вскоре убежит, как испорченный и наглый ребенок, плача и жалуясь на груди своих родителей, получив первый удар по голове.
Дело уже не сводится к «большому камню в застойное болото»; газель предвещает землетрясение, и это землетрясение исчерпало шкалу Рихтера до конца. С этого момента Палестина, государство оккупации и апартеида, а также весь регион войдут в новую стадию, где не будет пределов или видимого конца для его динамики, ни для отношений сил и их баланса, и каждая новая стадия будет вести к еще большему уровню неопределенности и сложности.
«Крепкие задним умом» спешат заявить: разве не следовало тому, кто спланировал и осуществил действия 7 октября, предусмотреть все их последствия? Эти же люди, если бы вы спросили их за час до «Наводнения» о «сценарии падения израильских фронтов», посмеялись бы над вами и сочли бы вас сумасшедшим! Как можно было даже в самых смелых мечтах представить, что Израиль может быть побежден и кем?! Группой, находящейся под давлением в заблокированном секторе?
«Крепкие задним умом» выдвигают обвинения против Синвара и его товарищей: «разве не следовало вам задуматься о последствиях потенциальной шоковой реакции Израиля, которая затронет людей, деревья и камни?!» И кто сказал этим людям, что Синвар, ХАМАС и бригады не учитывали подобные моменты и что они не были готовы к большим жертвам ради достижения своих амбициозных целей? Но когда вы спрашиваете этих людей, за исключением лжецов, ожидали ли они, что Израиль, поддерживаемый Западом и множеством арабских стран, будет вести борьбу за «существование», оказывается, что ситуация достигла такого критического уровня в израильском и колониальном мышлении, что отчасти привело к краху на фронте врага – сценарию, который никто не мог предсказать, включая самых выдающихся умов и стратегические институты Тель-Авива и западных столицах.
"Крепкие задним умом" задают ХАМАС и Синвару упрекающий вопрос: "Разве вы не осознавали степень упадка палестинской позиции, размытости арабских позиций и слепого западного пристрастия к Израилю до того, как приняли это решение?!" Однако на самом деле никто не мог предсказать переход власти из координационных центров к окопам сопротивления. Ставка делалась на наличие "малейшего следа стыда", который мог бы послужить основой для создания силовой сети, поддерживающей сопротивление, национальный проект и палестинский народ – как минимум правительство национального единства.
Несмотря на то, что делать ставку на то, что арабские правительства соберут армии и откроют фронты, было самонадеянно, у них все же оставалась возможность предоставлять медикаменты и продовольствие палестинцам в блокированном и истощенном секторе. Ставка была сделана на то, что Запад продолжит прикрывать свою позорную привязанность и участие в военных преступлениях и геноциде хотя бы символическими документами, пока не станет очевидным, что бумажные листы ничего не стоят, если судьба «современного авианосца» оказывается под угрозой.
Все эти ожидания, даже в минимальном их проявлении, рухнули одновременно, и причина этого краха заключается в том, что «Наводнение» достигло пределов экзистенциальной угрозы для Израиля, являющегося результатом крупнейших колониальных инвестиций Запада за последние сто лет, и на деле оказался хрупкой кучей соломы, сдуваемой ветром. Отказ от документов последовательно стал меньшим злом для всех сторон, даже если это обнажило пороки палестинской власти, угнетенное состояние арабского порядка и лицемерие так называемого «международного сообщества».
До «Наводнения» мы полагали, что легенда о «непобедимой армии» необходима для поддержания израильского превосходства в регионе, который готовится к противостоянию с другими угрозами с востока. Однако после «Наводнения» мы осознали, что сохранение и преувеличение этой мифологии стали «предварительным условием» для поддержания арабского порядка в борьбе с его противниками. Победа становится недостижимой, когда её символы ассоциируются с силами и фракциями, которых многие арабские правительства давно считают главными угрозами своей безопасности и стабильности. Это продолжается даже несмотря на то, что миллионы палестинцев в Газе и на Западном берегу остаются лишенными воды и продовольствия, в то время как ресурсы направляются через торговые каналы в Израиль, который продолжает свои репрессии против гражданских лиц и инфраструктуры.
Душа Абу Ибрагима покинула этот мир, но он оставил неизгладимый след в памяти будущих поколений, как палестинцев, так и их врагов. Он открыл стратегический горизонт, который не закроют завалы руин и развалин в Газе, поместив Палестину в центр карты мира и в число ее приоритетов, и научил близких и дальних, что Израиль может быть побежден, а также напомнил нам о наших неспособностях и недостатках.
Душа Синвара ушла к своему Создателю в то время, как Израиль находится в своем худшем состоянии: отвергнутое и обвиняемое образование, лишенное всех ложных притязаний, стоит голым перед поколениями молодежи по всему миру, представляя собой образование, осуществляющее геноцид, этническую чистку и расовую дискриминацию.
Синвар ушел, а Израиль ожидает «завтра», и не только в Газе. Стрелки его часов не вернутся назад, и то, что начиналось как раскол между идеологическими и политическими течениями, в результате наводнения превратилось в вопросы существования и доверия к будущему и самому образованию.
Синвар покинул нас, но бойцы в Газе продолжают свои усилия, и в них не угасла решимость; битвы продолжаются на многих фронтах, а те, кто поспешил сделать выводы о завершении сопротивления вместе с уходом его лидеров, ошибаются – и время это покажет.
Арибу Рентауи
Автор и политический аналитик из Иордании.
Перевод статьи с «Аль-Джазиры»: Канал "Большой Ближний Восток"