Старая кочерга с грохотом упала, саданув чугунную заслонку. Мария замерла, прислушиваясь к тишине дома. Нет, бабушка не проснулась. Тяжелый вздох облегчения вырвался из груди.
Взгляд её невольно остановился на почерневшем от времени металле. Сколько она себя помнила, эта кочерга всегда стояла у печки. Бабушка всегда ворчала, что нужно купить новую, а мама всегда обещала в следующий приезд привезти. Но каждый раз забывала.
Мария тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Семь лет прошло, а боль не утихает. Каждый раз, когда она думает о родителях, в груди начинает расти боль.
— Машенька, ты чего не спишь в такую рань? — раздался хриплый со сна голос бабушки Маргариты Васильевны.
Девушка обернулась. В проёме двери стояла сухонькая старушка, кутаясь в цветастый халат.
— Да вот, решила печку затопить, — улыбнулась Мария. — Холодно что-то.
Маргарита Васильевна вздохнула и прошаркала к столу. Села, поправляя сбившийся платок на голове.
— А братец твой где? Неужто дрыхнет до сих пор?
— Антошка? — Мария хмыкнула. — А то ты не знаешь. Его раньше полудня его не добудишься.
Бабушка поджала губы:
— И в кого он такой уродился? Отец-то ваш чуть свет вставал, на работу спешил.
Повисло тягостное молчание. Мария отвернулась к печке, делая вид, что занята растопкой. Только бы бабушка не заметила, как задрожали руки.
— Ладно, — наконец произнесла Маргарита Васильевна. — Что об этом говорить. Дело прошлое. Ты лучше скажи, надумала что-нибудь насчёт учёбы?
Мария выпрямилась, вытирая руки о фартук.
— Надумала, — кивнула она. — В сельхозакадемию поеду, на ветеринара учиться.
— Вот и славно, — одобрительно кивнула бабушка.
— Бабуль, — Мария присела рядом, взяла морщинистую руку в свои ладони. — Ты не думай, я ведь сюда вернусь. Выучусь и обратно в деревню.
Маргарита Васильевна улыбнулась, погладила внучку по щеке:
— Знаю, Машенька. Потому и не держу. Езжай, учись. А дом тебя дождётся.
В этот момент на лестнице послышался грохот, и в кухню ввалился взъерошенный Антон.
— Чего расшумелись с утра пораньше? — буркнул он, плюхаясь на лавку.
— А ты бы и рад до обеда валяться, — фыркнула Мария. — Скотину кормить пора.
Антон скривился:
— Вот ещё! Сама корми свою скотину. А у меня другие планы.
— Это какие же? — прищурилась бабушка.
— В город поеду, — гордо заявил Антон. — Узнаю всё, что нужно сдать для поступления. Не хочу еще два года в школу ходить, в техникум пойду, диплом автослесаря буду получать. Хватит уже в деревне прозябать.
Мария ахнула:
— Как в город? А как же хозяйство? Кто бабушке помогать будет?
— Вот ты и будешь, — отрезал Антон. — А я своей дорогой пойду.
Маргарита Васильевна тяжело вздохнула:
— Что ж, внучек, воля твоя. Только помни — здесь твой дом.
Антон отмахнулся:
— Да ладно вам. Я ж не навсегда уезжаю. Выучусь, деньжат подкоплю — и вернусь. Может, свою мастерскую открою.
Мария с сомнением покачала головой. Что-то подсказывало ей — не вернётся Антошка. Занесёт его городская жизнь, закружит. Словно прочитав её мысли, Маргарита Васильевна положила руку на плечо внучки.
— Не переживай, Машенька. Справимся как-нибудь.
Мария кивнула. Да, бабушка права. Справятся. Выстоят. Как выстояли тогда, семь лет назад, когда их мир рухнул в одночасье.
Она до сих пор помнила тот страшный день. Яркое летнее солнце, заливающее светом просторную кухню. Звонок в дверь. Хмурые люди на пороге. И страшные слова: «Погибли в автокатастрофе».
Потом было оцепенение. Слёзы. Отчаяние. Переезд к бабушке в деревню — дом, пропахший травами и свежим хлебом. Бессонные ночи, когда Мария, свернувшись калачиком под одеялом, слушала, как всхлипывает на соседней кровати Антошка.
Но постепенно боль притупилась. Жизнь в деревне затянула их своим неспешным ритмом. Бабушкино хозяйство требовало постоянного внимания и заботы.
Мария с головой окунулась в деревенский быт. Ей нравилось возиться с животными, ухаживать за садом. А вот Антон никак не мог привыкнуть. Он тосковал по городу, по шумным улицам и ярким огням.
— Деревня, — как-то сказал он сестре, сплёвывая в пыль дороги. — Глушь. Тоска зелёная. Вот вырасту — обратно в город уеду.
— И чего тебе там делать? — удивилась Мария. — Тут же хорошо.
Антон только рукой махнул:
— Эх, ты! Деревня — она деревня и есть. А в городе — жизнь!
Мария не стала спорить. Ей вот деревенская жизнь по душе пришлась. А Антошка — городской житель, ничего не попишешь. Теперь, глядя на решительное лицо брата, Мария понимала — пути их расходятся.
— Ну что, по рукам? — прервал её размышления голос Антона. — Я автослесарем, ты — в свою ветеринарку?
Мария кивнула:
— По рукам, — она замялась. — А как же родительская квартира?
Антон пожал плечами:
— А чего с ней? Пусть пока так и стоит. Потом решим, что делать.
— Верно говоришь, — вмешалась Маргарита Васильевна. — Спешить некуда. Выучитесь сперва, а там видно будет.
Мария вздохнула. Ей вдруг стало тоскливо.
— Эй, сестрёнка, ты чего нос повесила? — Антон легонько толкнул её в плечо. — Прорвёмся!
Мария через силу улыбнулась:
— Конечно, прорвёмся.
Маргарита Васильевна поднялась из-за стола:
— Ну, коли так, давайте-ка завтракать. А то заболтались, а дела стоят.
Мария встрепенулась.
— Ой, и правда! — воскликнула она. —Крыжовник как раз поспел.
— Беги-беги, хозяюшка, — ласково проговорила бабушка. — А мы тут с Антошей управимся.
Выбегая из дома, Мария услышала недовольное бурчание брата:
— Да ну его, этот огород!
Она усмехнулась. Ну вот, как всегда. Ничего не изменилось. Разве что совсем скоро их пути разойдутся — возможно, навсегда. Но об этом Мария старалась не думать. Сейчас важнее другое — лето в разгаре, работы невпроворот. А там будь что будет.
С этими мыслями она направилась в сад, где под тяжестью ягод клонились к земле ветви крыжовника. Впереди был долгий, наполненный заботами день. Как и вся её жизнь — простая и понятная. Жизнь, в которой она чувствовала себя на своём месте.
Мария сидела на продавленной койке в общежитии, обхватив колени руками. За окном шумел большой город, но ей казалось, что она слышит, как ветер шелестит листвой яблонь в бабушкином саду.
«Господи, и зачем я только согласилась на эту авантюру?» — в который раз подумала она, разглядывая облупившуюся краску на стенах.
Звонкий голос соседки по комнате вырвал её из задумчивости:
— Эй, Машка! Ты чего киснешь? Пошли в кино!
Мария покачала головой:
— Не могу, Ленка. У меня завтра зачёт по анатомии, надо готовиться.
Лена фыркнула:
— Вот зануда! Ну и сиди тут, грызи свои книжки.
Хлопнула дверь. Мария вздохнула с облегчением. Она любила Лену, но иногда от её бурной энергии хотелось спрятаться подальше.
Взгляд упал на потрёпанный конверт на тумбочке. Последнее письмо от бабушки. Мария протянула руку, достала исписанный знакомым почерком листок.
«Машенька, внученька моя ненаглядная! — читала она. — Как ты там? Не обижает ли кто? Я тут корову продала, Зорьку нашу. Тяжело мне одной стало с хозяйством управляться. Деньги тебе отправила, должны вот-вот прийти. Купи себе что-нибудь вкусненькое, а то, небось, на одной картошке сидишь».
Мария улыбнулась сквозь навернувшиеся слёзы. Ох уж эта бабушка! Сама, небось, последнее отдала, а всё о внучке печётся.
Вдруг в коридоре послышался шум. Кто-то отчаянно барабанил в дверь.
— Машка! Открывай, это я!
Мария вскочила. Антон? Откуда он здесь?
Распахнув дверь, она едва не отшатнулась. На пороге стоял брат — небритый, помятый, с красными от недосыпа глазами.
— Антошка? Ты чего здесь?
Брат ввалился в комнату, плюхнулся на кровать:
— Да вот, мимо проезжал. Решил сестрёнку проведать.
Мария прищурилась:
— Ага, конечно. А по-честному?
Антон вздохнул:
— Ладно, ты права. Из общаги меня выперли. Задолжал за три месяца.
— Батюшки! — ахнула Мария. — А как же учёба?
— Да ну её, эту учёбу, — махнул рукой Антон. — Не моё это. Работу нашёл, в автосервисе. Платят неплохо.
Мария покачала головой:
— Эх, Антошка... А бабушке ты сказал?
Брат сник:
— Нет ещё. Боюсь расстроить.
— Ну да, — фыркнула Мария. — А то, что ты без диплома останешься — это, значит, не расстроит?
Антон вскинулся:
— Да на кой он мне сдался, этот диплом? Я и без него не пропаду!
Мария вздохнула. Вот всегда так — что ни скажи, всё как об стенку горох.
— Ладно, — сказала она примирительно. — Ты есть хочешь?
Антон просиял:
— Ещё спрашиваешь! Умираю с голоду.
Пока брат уплетал разогретые в микроволновке пельмени, Мария размышляла. Вот и разошлись их пути окончательно. Она — будущий ветеринар, он — автослесарь-недоучка.
Прошло три года. Мария сидела на скамейке в сквере перед академией, рассеянно листая конспект. Через час у неё госэкзамен, а в голове — полная каша.
«Ну и зачем мне сдался этот диплом с отличием? — думала она. — Всё равно в деревню вернусь, коров лечить».
Звонок мобильного заставил её вздрогнуть. На экране высветилось имя брата.
— Алло, Антош?
— Машка! — возбуждённо заорал брат в трубку. — Ты не поверишь! Я женюсь!
Мария едва не выронила телефон:
— Что? Когда? На ком?
— На Светке, — в голосе Антона слышалась гордость. — Помнишь, я рассказывал? Ну, соседка моя.
— А, та самая? — Мария улыбнулась, вспомнив восторженные рассказы брата о «девушке-красотке с третьего этажа».
— Ага, — Антон, кажется, сиял от счастья. — Слушай, тут такое дело. Нам бы квартиру родительскую забрать. Ну, чтобы было где жить.
Мария нахмурилась:
— А как же бабушка? Она ведь на эти деньги живёт.
— Да ладно тебе! — отмахнулся Антон. — Проживёт как-нибудь. У неё же хозяйство.
— Ну не знаю, — с сомнением протянула Мария. — Надо с ней поговорить.
— Вот и поговори, — обрадовался брат. — Ты же всё равно на выходные к ней едешь? Ну вот и обсуди заодно.
Мария вздохнула:
— Хорошо, поговорю. Только ничего не обещаю.
Разговор с бабушкой вышел непростым. Маргарита Васильевна долго молчала. Потом тяжело вздохнула:
— Что ж, внучка. Видать, пришло время решать. Квартиру Антошке отдадим, а ты здесь останешься. Всё равно ведь собиралась вернуться?
Мария кивнула:
— Да, бабуль. Я уже и на ферму договорилась. Берут меня ветеринаром.
— Ну вот и славно, — улыбнулась Маргарита Васильевна. — Значит, так тому и быть. Дом этот твоим будет, Машенька. А Антошка пусть в городе живёт, раз ему там нравится.
Прошёл ещё год. Мария стояла у калитки, глядя вслед уезжающей машине брата. Вот и всё. Разделили наследство, разъехались. Антон — в шумный город, она — в тихую деревню.
«Интересно, — подумала она, — увидимся ли мы ещё когда-нибудь? Или так и будем жить — каждый своей жизнью, изредка созваниваясь по праздникам?»
Из дома донёсся голос бабушки:
— Машенька! Иди чай пить!
Мария тряхнула головой, отгоняя невесёлые мысли. Что толку гадать? Жизнь покажет. А пока у неё полно дел — и дома, и на ферме.
— Иду, бабуль! — крикнула она, направляясь к дому.
Тёплый летний ветер шелестел листвой яблонь. Пахло свежескошенной травой и парным молоком. Мария глубоко вдохнула, чувствуя, как от этих родных запахов на душе становится легко и спокойно. Она была дома.
Прошло время. Мария сидела у постели бабушки, вглядываясь в её осунувшееся лицо. Тусклый свет ночника отбрасывал причудливые тени на стены, и казалось, будто сама смерть притаилась в углах комнаты.
— Машенька, — прошелестел едва слышный голос, — ты здесь?
— Здесь, бабуль, здесь, — Мария наклонилась, сжимая хрупкую руку. — Тебе что-нибудь нужно?
Маргарита Васильевна слабо улыбнулась:
— Ничего не нужно, внученька. Только вот Антошку бы увидеть напоследок.
Мария сглотнула:
— Я звонила ему, бабуль. Он обещал приехать завтра.
«Если успеет», — мрачно подумала она, глядя, как тяжело дышит бабушка.
Ночью Мария дремала урывками, то и дело вскакивая от малейшего шороха. Под утро Маргарита Васильевна забылась тревожным сном, и девушка выскользнула на крыльцо — глотнуть свежего воздуха.
Занимался рассвет. Небо на востоке окрасилось нежно-розовым, и первые лучи солнца золотили верхушки деревьев. Мария зябко повела плечами. В этот момент она остро ощутила, как одинока.
«Господи, — пронеслось в голове, — неужели и вправду всё? Неужели бабушка уйдёт?»
Скрипнула калитка. Мария обернулась — и замерла. По дорожке, прихрамывая и щурясь спросонья, шёл Антон.
— Здорово, сеструха, — хрипло сказал он, подходя ближе. — Как она?
Мария молча шагнула навстречу и уткнулась лицом в плечо брата. Антон неловко обнял её:
— Ну-ну, не раскисай. Прорвёмся.
— Прорвёмся, — эхом отозвалась Мария, вытирая непрошеные слёзы. — Пойдём, она ждёт тебя.
Маргарита Васильевна словно почувствовала приход внука. Когда они вошли в комнату, она открыла глаза и слабо улыбнулась:
— Антошенька. Приехал всё-таки.
— Конечно, приехал, — Антон присел на край кровати, взял бабушку за руку. — Как я мог не приехать?
— Вот и славно, — прошептала Маргарита Васильевна. — Теперь вы оба здесь. Теперь я спокойна.
Она прикрыла глаза, дыхание выровнялось. Мария с Антоном переглянулись — может, обошлось? Но через несколько минут бабушка снова заговорила — тихо, прерывисто:
— Вы уж не ссорьтесь. Друг дружку берегите. Больше у вас никого нет.
— Не будем, бабуль, — дрогнувшим голосом ответил Антон. — Обещаем.
Маргарита Васильевна чуть заметно кивнула и затихла. А ещё через час её не стало.
Следующие дни слились для Марии в один бесконечный кошмар. Хлопоты по организации похорон, бесконечные звонки и разговоры — всё это навалилось, как снежный ком. Антон пытался помогать, но больше путался под ногами.
— Может, тебе денег подкинуть? — неуверенно спросил он накануне похорон. — У меня тут немного есть.
Мария только рукой махнула:
— Не надо. Справлюсь.
На похоронах Мария механически выполняла все необходимые ритуалы, отвечала на соболезнования, но в голове крутилась только одна мысль: «Как же так? Как же я теперь без неё?»
Вечером, когда все разошлись, она осталась одна в опустевшем доме. Антон уехал — дела, мол, неотложные в городе. Обещал вернуться через неделю.
Мария бродила по комнатам, рассеянно касаясь знакомых с детства предметов. Вот бабушкины очки на комоде. Недовязанный шарф на спинке кресла. Стопка книг на подоконнике.
«Господи, — вдруг пронзило её, — да ведь теперь всё это — моё. И дом, и хозяйство — всё на мне».
Она опустилась на старенький диван, обхватив голову руками. Навалилось осознание — теперь она совсем одна. Некому посоветоваться, не у кого попросить помощи.
Неделя пролетела. Антон так и не приехал — позвонил, сказал, что не сможет. Мария даже не удивилась. В глубине души она знала — брат не вернётся. Слишком уж чужим стал для него этот дом, эта жизнь.
Прошло полгода. Мария сидела на кухне. За окном бушевала метель, ветер швырял в стёкла колючие снежинки.
Звонок телефона заставил её вздрогнуть. На экране высветилось имя брата.
— Алло?
— Машка! — возбуждённо заорал Антон. — Ты не поверишь! Мы квартиру купили!
Мария удивлённо моргнула:
— Как купили? А старая что?
— Да ну её, — отмахнулся брат. — Маленькая, тесная. А тут такой вариант подвернулся — грех было не взять! Правда, пришлось нашу продать и ещё кредит взять, но оно того стоит!
— Поздравляю, — сухо сказала Мария. — А мне ты зачем звонишь?
Повисла пауза. Потом Антон неуверенно произнёс:
— Да вот, думал, может, ты приедешь? Новоселье отметим.
Мария горько усмехнулась:
— Извини, брат. Не могу. У меня тут дел по горло — и ферма, и хозяйство.
— Ну как знаешь, — в голосе Антона послышалось облегчение. — Ладно, бывай. Если что — звони.
Короткие гудки. Мария отложила телефон, подошла к окну. Метель утихла, и в просветах между тучами показалась луна, заливая снежную равнину призрачным светом.
«Вот и всё, — подумала она. — Окончательно разошлись наши пути».
Антон нервно мерил шагами кухню, то и дело поглядывая на часы. Светка должна была вернуться час назад, но её всё не было.
«Чёрт бы побрал эту новую работу! — злился он. — С тех пор, как она устроилась в эту контору, дома её не дождёшься».
Звякнул ключ в замке. Антон замер, прислушиваясь. В прихожей послышалась какая-то возня, приглушённый смех. Потом дверь распахнулась, и на пороге появилась Светлана — раскрасневшаяся, с блестящими глазами.
— Привет, милый! — весело сказала она, чмокнув мужа в щёку. — А я тут с коллегами задержалась. Корпоратив.
От неё пахло вином и мужским одеколоном. Антон сжал кулаки:
— Какой, корпоратив? Ты где шлялась?
Светлана мгновенно переменилась в лице:
— Что значит «шлялась»?
— А что мне думать? — заорал Антон. — Ты по ночам пропадаешь, от тебя мужиком пахнет! Я, по-твоему, дурак?
— Знаешь что? — Светлана сощурилась. — Да пошёл ты! Достал уже своей ревностью!
Она развернулась и хлопнула дверью спальни. Антон в бессильной ярости саданул кулаком по стене.
«Вот чёрт! — подумал он. — И зачем я только женился? Жил бы сейчас один — горя не знал».
Он опустился на табуретку, обхватив голову руками. В висках стучала кровь, перед глазами плыли красные круги.
«А ведь Машка предупреждала, — вдруг вспомнил он. — Говорила, не спеши, присмотрись».
За окном занимался хмурый осенний рассвет. Где-то вдалеке прогрохотала первая электричка. Начинался новый день — такой же безрадостный и пустой, как вчерашний. И позавчерашний. И все предыдущие дни его никчёмной городской жизни.
Время опять потекло то быстро, то медленно, жизнь шла своим чередом. В один из дней Мария возилась в сарае, перебирая картошку, когда услышала звук подъезжающей машины. Она выпрямилась, прислушиваясь. Странно, вроде никого не ждала.
Выглянув за ворота, она остолбенела. У калитки стоял потрёпанный «Жигуль», а из него вылезал... Антон?
— Братец? — изумлённо воскликнула Мария. — Ты как здесь?
Антон обернулся. Мария ахнула — осунувшийся, небритый, с кругами под глазами. Что стряслось?
— Здорово, сеструха, — хрипло сказал он. — Пустишь переночевать?
Мария молча распахнула калитку. Антон прошаркал во двор, тяжело опустился на скамейку у крыльца.
— Чаю? — спросила Мария.
Брат скривился:
— На что он мне?
Мария нахмурилась, но спорить не стала.
— Ну, рассказывай, — Мария присела рядом. — Что стряслось?
Брат невесело усмехнулся:
— Да что тут рассказывать. Всё псу под хвост — и жена, и квартира.
— Как это? — ахнула Мария.
— А вот так, — Антон плеснул ещё самогона. — Светка, зараза, на развод подала. Квартиру пришлось продать, мы ж новую в браке покупали. При разводе — пополам. А я-то, думал — любовь у нас. Семья. А она...
Антон осёкся, махнул рукой.
Мария молчала, не зная, что сказать. Потом осторожно спросила:
— И куда теперь?
Брат исподлобья глянул на неё:
— А куда мне ещё? Сюда.
Мария напряглась. Что-то в его тоне ей не понравилось.
— Конечно, — медленно сказала она. — Только ведь ненадолго? Ты же в городе работу не бросил?
Антон скривился:
— Какая там работа. Уволили меня. Пить начал, прогулы... — он вздохнул. — В общем, полная труба, сеструха.
Мария прикрыла глаза. Только этого не хватало! Мало ей забот с фермой и хозяйством — теперь ещё и брата на шею повесили.
— Ладно, — сказала она, поднимаясь. — Пойдём, покажу, где спать будешь. А завтра решим, что делать дальше.
Утро выдалось хмурым. Мария гремела посудой на кухне, когда появился заспанный Антон.
— Слушай, сестрёнка, — начал он, почёсывая щетину. — Я тут подумал...
— Чаю? — перебила Мария.
— А? Да, давай. Так вот, я подумал — а ведь дом-то этот и мне принадлежит, верно? Ну, как наследство.
Мария замерла с чайником в руке.
— Это ещё почему? — медленно спросила она.
Антон развёл руками:
— Ну как — почему? Я ж тоже внук. Имею право на долю.
Чайник с грохотом опустился на стол. Мария развернулась к брату:
— Значит, так. Когда ты в город рвался — про наследство не вспоминал. Когда бабушка болела — носу не казал. А теперь, значит, права качаешь?
— Да ты чего кипятишься? — Антон примирительно поднял руки. — Я ж не всё прошу. Половину.
— Половину чего? — прищурилась Мария. — Дома? Хозяйства? Того, во что я своим горбом вкладывала?
— А я, по-твоему, не работал? — вскинулся Антон.
— Хватит! — рявкнула Мария. — Никакой доли не будет. Ясно тебе? Вот откуда пришёл — туда и катись!
Антон отшатнулся, зло сверкнув глазами. Схватил кочергу.
— Это моё наследство, а не твоё, — брат замахнулся на сестру кочергой, — в деревне всё мужчина наследует.
— Ах ты ж... — прошипела Мария, хватая с плиты чайник.
Сама не понимая, что делает, она выплеснула кипяток брату под ноги. Антон взвыл, отскакивая. Мария, воспользовавшись моментом, бросилась к двери.
— Пошёл вон! — крикнула она, распахивая створку. — Чтоб духу твоего здесь не было!
Антон, прихрамывая, выбрался на крыльцо. Обернулся, глядя на сестру с обидой и злостью:
— Ну и чёрт с тобой!
Хлопнула дверь. Мария сползла по стенке, обхватив голову руками. Колотило.
«Господи, — думала она. — И это мой брат? Родная кровь?»
Вечерело. Мария сидела на крыльце, бездумно глядя на заходящее солнце. На душе было муторно.
Звук шагов заставил её вздрогнуть. По дорожке, прихрамывая, брёл Антон. Мария напряглась, готовая дать отпор. Но брат, подойдя ближе, вдруг рухнул на колени.
— Прости, — глухо сказал он. — Я не знаю, что на меня нашло.
Мария молчала, разглядывая его склонённую голову. Потом тихо спросила:
— Зачем вернулся?
Антон поднял глаза — красные, опухшие.
— Идти мне некуда, — прошептал он. — Ты у меня одна осталась. Сестрёнка.
Что-то надломилось в душе Марии. Она шагнула к брату, обняла за плечи.
— Дурак ты, Антошка, — сказала она сквозь слёзы. — Ох и дурак.
Они сидели на крыльце до темноты. Антон, запинаясь и глотая слова, рассказывал — о неудачном браке, о проблемах с работой, о том, как катился по наклонной.
— ...И вот, докатился, — закончил он горько. — Ни кола, ни двора. Зато понял — нельзя от корней отрываться. Права была бабушка.
Мария молчала, глядя в темнеющее небо. Потом решительно встала:
— Ладно, будем что-то думать. Ты это оставайся пока. А там видно будет.
Антон поднял на неё полный надежды взгляд:
— Правда?
Мария вздохнула:
— Там видно будет, говорю. А пока — марш умываться. И постричься не мешало бы.
Брат просиял:
— Слушаюсь, товарищ командир!
Мария смотрела на брата, чувствуя, как в душе ворочается что-то тёплое, почти забытое. Может, и правда всё наладится? Может, вернётся в их дом то, чего так не хватало все эти годы — тепло семейного очага?
Она тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Рано загадывать. Поживём — увидим.
А пока — дел невпроворот. Надо ужин готовить, да и Антошке работу найти не мешает. Глядишь, втянется в деревенскую жизнь. Авось и останется. С этими мыслями Мария направилась в дом.
Ранним утром тишину деревенской улицы нарушил звук мотора. Мария, выглянув в окно, увидела, как Антон, сидя за рулём старенького трактора, неуклюже маневрирует между заборами.
— Эй, ас! — крикнула она, высовываясь из форточки. — Ты там соседские палисадники не покалечь!
Антон, заглушив мотор, спрыгнул на землю:
— Не боись, сестрёнка! Я эту железяку укрощу, вот увидишь!
Мария покачала головой, пряча улыбку. Кто бы мог подумать — её брат, заядлый горожанин, спустя месяц после возвращения в деревню вдруг загорелся идеей освоить сельхозтехнику.
— Ну-ну, — хмыкнула она. — Только потом не ной, что спина болит. Это тебе не на легковушке баранку крутить.
Антон лишь отмахнулся:
— Ничего, прорвёмся! Я, может, ещё лучшим трактористом в районе стану. Вот увидишь!
Мария смотрела, как брат, насвистывая, удаляется в сторону фермы, и думала о том, как сильно он изменился за этот месяц. Словно вернулся тот Антошка, которого она знала в детстве — весёлый, неугомонный, готовый свернуть горы.
Вечером, сидя на крыльце, они пили чай с малиновым вареньем. Антон, размахивая руками, взахлёб рассказывал о прошедшем дне:
— ...А потом Петрович говорит: «Ну-ка, покажи, на что способен!» Я как газанул — только пыль столбом! Он аж рот разинул.
Мария рассмеялась:
— Ох, Антошка, тебя послушать — так ты всю жизнь трактористом работал.
Брат шутливо надулся:
— А то! Ещё неделька — и Петровича за пояс заткну.
— Ага, мечтай, — фыркнула Мария. — Лучше скажи, как тебе вообще? Не тянет в город?
Антон задумался, почёсывая подбородок.
— Знаешь, — медленно произнёс он, — а ведь нет. Представляешь? Я тут как-то на месте себя чувствую. Словно всю жизнь здесь прожил.
Мария тихонько вздохнула. На душе стало тепло.
— Вот и хорошо, — сказала она. — Значит, не зря бабушка говорила — от корней не убежишь.
Они помолчали, глядя, как догорает закат.
— Слушай, Маш, — вдруг сказал Антон. — А ведь я там, в городе, совсем закис. Всё думал — вот оно, счастье. Квартира, машина... А оказалось — пшик. Пустота одна.
Мария положила руку ему на плечо:
— Главное — ты это понял.
Антон благодарно сжал её пальцы.
Прошло ещё два месяца. Мария, возвращаясь с фермы, издалека услышала смех. У калитки стоял Антон, а рядом с ним — молоденькая девушка в белом халате.
— О, Машка! — радостно воскликнул брат. — А мы тебя заждались. Знакомься — это Катя, наша новая медсестра.
Девушка, смущённо улыбаясь, протянула руку:
— Здравствуйте. Я тут недавно, после института распределили по целевому набору.
Мария окинула её внимательным взглядом. Хорошенькая — кудряшки, веснушки, глаза озорные. И смотрит на Антона так...
«Ох, братец, — подумала она. — Неужто влюбился?»
— Очень приятно, — улыбнулась Мария. — Проходите в дом, чаю попьём.
За чаем Катя, осмелев, затараторила:
— ...А потом Антон мне показал, какая тут речка. А там такие цветы и вообще, красота!
Антон зарделся:
— Да ладно, чего там. Обычное дело.
Мария, пряча улыбку, подумала: «Ну точно — влюбился. Ишь, как глазами сияет».
Время летело незаметно. Антон всё чаще пропадал на работе допоздна, а когда возвращался — был непривычно задумчив и рассеян.
Однажды вечером он вдруг сказал:
— Слушай, Маш, мне пора своё жильё искать. Нехорошо у сестры жить.
Мария удивлённо подняла бровь:
— С чего это вдруг?
Антон замялся.
— Ага, — протянула Мария. — А то, что ты каждый вечер с Катей гуляешь — это, конечно, ни при чём?
Брат залился краской:
— Ты чего! Мы просто дружим.
— Ну-ну, — хмыкнула Мария. — Дружите дальше. А насчёт жилья — идея хорошая. Глядишь, и гнёздышко себе совьёшь.
Прошло полгода. Мария стояла у окна, глядя, как Антон и Катя, держась за руки, идут по улице.
«Надо же, — думала она. — Кто бы мог подумать, что всё так обернётся? Антошка — уважаемый человек на ферме, без пяти минут жених...»
Словно в ответ её мыслям, скрипнула калитка. На пороге появился сияющий Антон:
— Машка! Я дом купил! Представляешь?
Мария ахнула:
— Как купил?
— Да вот, — Антон плюхнулся на лавку, утирая пот со лба. — Копил потихоньку, да ещё Петрович помог — ссуду выбил на ферме. Тут, через дорогу — знаешь?
Мария кивнула. Старый дом напротив давно пустовал.
— Ну вот, — продолжал Антон. — Сторговался я с хозяевами. Теперь ремонт делать буду. А потом, — он замялся, — может, и свадьбу сыграем.
Мария молча обняла брата.
— Эй, ты чего? — встревожился Антон.
— Да так, — шмыгнула носом Мария. — Радуюсь за тебя.
День свадьбы выдался на славу. Яркое сентябрьское солнце заливало деревню тёплым светом, в садах краснели яблоки, а над речкой плыл лёгкий туман.
Мария хлопотала у накрытых столов, то и дело поглядывая на молодожёнов. Катя в белом платье и Антон в строгом костюме сияли от счастья.
Вечером, когда гости разошлись, она сидела на крыльце, задумчиво глядя в звёздное небо. На душе было легко и спокойно. Скрипнула половица. Мария обернулась — в дверях стоял Антон.
— Ты чего не спишь? — спросил он, присаживаясь рядом.
Мария пожала плечами:
—Думаю.
— О чём?
— О жизни, — улыбнулась она. — О том, как всё меняется.
Антон вздохнул:
— Да уж. Дурак я был, Машка. Гнался за призраками, а счастье-то вот оно — рядом было.
Они помолчали. Потом Антон сказал:
— Яя хочу, чтобы ты знала — ты всегда можешь на меня рассчитывать.
Мария сжала его руку:
— Знаю, братишка.
«Вот оно, счастье, — подумала она. — Не в городах, не в деньгах. А в том, чтобы быть рядом с родными. Чтобы знать — есть кому подставить плечо в трудную минуту».