«Ах, какой был мужчина - настоящий барон!»
(шутка)
«Немало путешественников иной раз утверждают такое, что, если вдуматься хорошенько, не вполне совпадает с истиной. Нечего поэтому удивляться, если слушатели и читатели подчас бывают склонны к недоверию. Но если в нашей компании найдутся лица, которые усомнятся в моей правдивости, мне останется только сожалеть о том, что они так недоверчивы, и предложить им лучше удалиться до того, как я начну повествование…».
(Г. А. Бюргер «Приключения барона Мюнхгаузена»)
«Правда о бароне Мюнхгаузене» звучит также странно, как «горячий снег» или «живой труп». Тем не менее, я склонен настоять на том, что употребил это словосочетание безо всякой иронии, в здравом уме и трезвой памяти.
Возможно, кого-то это удивит, но за маской безоглядного враля, травящего свои байки у камина с пенковой трубкой в одной руке и бокалом вина в другой, скрывается настоящий человек из плоти из крови. Человек с тем же титулом и фамилией, который действительно служил в России, действительно воевал с турками, да и пенковая трубка была самая, что ни на есть настоящая. А потом с ним случилось то же, что и с одним кельтским вождем – попал он поневоле в «волшебный котелок» – и так преобразился, что теперь уже и не поймешь, где правда, где ложь. К тому же одно дело превратиться в справедливого короля Артура, защитника Британии и христианской цивилизации, а другое – навеки стать символом лжи и хвастовства.
В Германии даже появилось выражение «lugenbaron». ставшее нарицательным для лжецов и обманщиков. Ещё более известен «Синдром Мюнхгаузена» (о нём даже была снята целая серия в сериале «Доктор Хаус»). Этим термином в медецине называют маниакальное стремление человека попасть в больницу, для чего преувеличиваются, выдумываются и симулируются самые разные заболевания. При этом больные не избегают болезненных диагностических процедур или хирургических операций и даже стремятся к ним. Считается, что причина этого — острая нехватка внимания, заботы и сочувствия...
Но зря, зря издевался художник Гюстав Доре, начертав на гербе Мюнхгаузена девиз «Во лжи – истина». Есть, есть во лжи о Мюнхгаузене истина, по-своему не менее занимательная, чем путешествие на Луну или стрельба вишневыми косточками…
Начнём с того, что у настоящего Мюнхгаузена, как и у любого уважающего себя барона, герб конечно имелся. И конечно, на нём не было тех уток, топорика, колеса и бутылки, что выдумал Доре. Вместо них на гербе был изображен монах с посохом и книгой. Всё дело в том, что род Мюнхгаузенов имел глубокие корни (известно, что в его основании стоял крестоносец Гейно из армии Барбароссы), но однажды чуть не угас. Последнего представителя, избравшего удел монаха, пришлось даже в приказном порядке отпустить в мир «плодиться и размножаться». Род продолжился, а его потомки отныне взяли себе имя «Мюнхгаузен», что в переводе с немецкого означало «дом монаха» («Monch-Hausen»).
И вот – 11 мая 1720 года – в родовом имении Боденвердер, недалеко от Ганновера, и появился на свет тот самый Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен. Впрочем, на родине он прожил недолго и в декабре 1737 года отправился в далекую Россию исполнять обязанности пажа при принце Антоне Ульрихе (перед этим принц потерял двух своих пажей при штурме турецкой крепости Очаков).
Г. А. Бюргер «Приключения барона Мюнхгаузена»:
«Я выехал из дома, направляясь в Россию, в середине зимы, с полным основанием заключив, что мороз и снег приведут, наконец, в порядок дороги в северной Германии, Польше, Курляндии и Лифляндии, которые, по словам всех путешественников, еще хуже, чем дороги, ведущие к храму Добродетели, не потребовав на это особых затрат со стороны достопочтенных и заботливых властей в этих краях…»
В то время немцев в высших эшелонах российской власти было пруд пруди, а Антон Ульрих и вовсе был фигурой перспективной. Его готовили на роль мужа Анны Леопольдовны — единственной племянницы императрицы Анны Ивановны — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Таким образом, юный паж Мюнхгаузен сразу оказался во влиятельнейшем обществе и лелеял надежды на успешную карьеру.
Повоевать с турками Карлу тоже пришлось, однако реальность была далека от хвастливых рассказов его книжного «альтер эго». Какие там полеты на пушечном ядре или скачки на половине лошади! Даже в нормальном сражении поучаствовать не удалось. Турки изматывали российскую армию короткими стычками, желанная крепость Бендеры так и осталось не взятой, а лошади оказались не столь живучи и умирали больше от недостатка фуража, нежели от вражеских пуль.
После этой неудачной кампании боевые будни Мюнхгаузена закончились. Принцу Ульриху стало не до этого – он наконец-то женился на российской принцессе. А Мюнхгаузен решил оставить свиту принца и продолжить карьеру в Риге — в элитном Брауншвейгском кирасирском полку. Как оказалось, не зря…
Вскоре в России началась целая череда дворцовых переворотов. Умирающая Анна Иоанновна, как и ожидалось, назначила своим преемником сына Ульриха и Анны Леопольдовны – Ивана VI, однако регентом при малолетнем императоре поставила графа Бирона.
Не успел Бирон «процарствовать» и три недели, как фельдмаршал Миних арестовал регента и провозгласил мать царя – Анну Леопольдовну – правительницей России при малолетнем императоре. Но и она властвовала недолго. Уже через год дочь Петра I – Елизавета – пользуясь симпатией петербургской гвардии, недовольной засильем немцев, совершила очередной дворцовый переворот. Анна Леопольдовна и бывший покровитель нашего героя – Антон Ульрих – были арестованы, но рижского кирасира Мюнхгаузена репрессии обошли стороной. Напротив, вскоре новая императрица произвела барона в ротмистры.
Последнее яркое историческое событие, в котором Мюнхгаузен принимал непосредственное участие – это встреча в составе почетного караула, проезжающую через Ригу, немецкую принцессу Софию Аугусту Фредерику Анхальт-Цербстскую, впоследствии более известную как Екатерина II Великая. Будущая любвеобильная царица не преминула отметить, что кирасиры статны и красивы.
Кстати, в портрете Мюнхгаузена кисти Доре, кроме явной несхожести с оригиналом, есть и историческая неточность. В XVIII веке бородки не носили, они вошли в моду в эпоху Наполеона III, когда как раз и жил художник. Многие считают, что в портрете барона можно усмотреть и карикатуру на французского монарха – так три утки на гербе Мюнхгаузена – это намёк на трёх пчёл на гербе Бонапартов.
Но вернёмяя к настоящему Мюнхгаузену...
Воцарения своей землячки барон так и не дождался. В 1744 году он женился, а желанного продвижения по службе не предвиделось. К тому же вскоре на войне погибли два его брата, и это означало, что родовое имение по праву перешло в полное пользование Карла. Решив, что наслужился вдоволь, Мюнхгаузен в 1750 году вернулся на родину в Боденвердер, где и прожил до самой смерти.
Стоит ли теперь удивляться, что российская «одиссея» барона, так ярко запечатлелась в байках его литературного двойника. И пускай они далеки от реальной жизни их героя, зато не в пример ярче и занимательнее.
Г. А. Бюргер «Приключения барона Мюнхгаузена»:
«Боюсь, милостивые государи, наскучить вам рассказами об образе правления, искусстве, науках и других достопримечательностях этой изумительнейшей столицы России и еще менее хочу занимать вас повествованием о всяких интригах и веселых приключениях в высшем обществе, где хозяйка дома имеет обыкновение приветствовать гостя рюмкой водки и звонким поцелуем. Я стремлюсь привлечь ваше внимание к более важным и благородным предметам, а именно — к лошадям и собакам, большим любителем которых я всегда был, далее к лисицам, волкам и медведям, а их, как и всякой другой дичи, в России такое изобилие, что ей может позавидовать любая другая страна на земном шаре, и, наконец, ко всякого рода увеселениям, рыцарским состязаниям и славным подвигам, которые более к лицу дворянину, чем крохи затхлой латыни и греческой премудрости или раздушенные саше, завитые коки и выкрутасы французских утонченных остряков и парикмахеров…»
В байках Мюнхгаузена Россия – настоящая северная Страна Чудес, где в лесах водится много диких хищников, где снегопады засыпают деревню по самую колокольню, где звуки замерзают, не успев вылететь из рожка, а генерал способен пить не пьянея, выпуская винные пары прямо из… черепа!
Г. А. Бюргер «Приключения барона Мюнхгаузена»:
«…мне удалось заметить, что он вместе со шляпой приподнимает прикрепленную к ней серебряную пластинку, заменявшую ему недостающую часть черепа, и тогда весь пар от поглощенных им спиртных напитков взвивался ввысь в виде небольшого облачка.
Я поделился своими наблюдениями кое с кем из добрых моих друзей и, ввиду того, что как раз стемнело, взялся немедленно произвести опыт и доказать свою правоту. Я встал, не выпуская из рук трубки, за спиной генерала и, когда он приподнял шляпу, при помощи клочка горящей бумажки поджег взвившийся над его головой пар. И тогда перед нами предстало столь же неожиданное, сколь и красивое зрелище. В одно мгновение я превратил столб пара над головой нашего героя в огненный столб, а часть испарений, задержавшаяся в пространстве между волосами и шляпой генерала, вспыхнула голубым огнем, образовав некое подобие сияния, прекраснее любого нимба, когда-либо озарявшего чело самого прославленного святого. Скрыть от генерала произведенный мною опыт было невозможно. Но он ничуть не разгневался и даже впоследствии неоднократно разрешал повторять эксперимент, придававший ему столь возвышенный вид».
Как ни странно, некоторые из россказней барона своим происхождением обязаны вполне реальным случаям. Так Мюнхгаузен вполне мог быть свидетелем забавного казуса, когда солдат по неосторожности выстрелил забытым в стволе шомполом прямо в ногу коня самого принца Ульриха. И вот уже литературный барон находчиво стреляет шомполом, чтобы нанизать на него за раз аж семь куропаток!
Г. А. Бюргер «Приключения барона Мюнхгаузена»:
«Люди, плохо знающие меня, смущённые такой ложью, могут в наше склонное к скептицизму время усомниться в правдивости рассказов о моих действительных подвигах, что в высшей степени обидно и оскорбительно для благородного кавалера, дорожащего своей честью».
Ни о какой литературной славе, вернувшийся в имение, настоящий Мюнхгаузен и не помышлял. Барон вел спокойную и размеренную жизнь не шибко богатого помещика и, возможно, так же мирно и почил, если бы не два «но»…
Во-первых, довольно скоро, по окрестным городам – Ганноверу, Гамельну и Геттингену – разнеслась слава о Мюнхгаузене, как о красноречивом и остроумном рассказчике, прекрасно пародирующем байки охотников и путешественников. Послушать эти истории собиралось немало народу. Один из очевидцев вспоминал об этом так:
«Обычно он начинал рассказывать после ужина, закурив свою огромную пенковую трубку с коротким мундштуком и поставив перед собой дымящийся стакан пунша… Он жестикулировал все выразительнее, крутил руками на голове свой маленький щегольской паричок, лицо его все более оживлялось и краснело, и он, обычно очень правдивый человек, в эти минуты замечательно разыгрывал свои фантазии».
Считают, что именно барону принадлежат сюжеты о волке, запряжённом в сани, рассечённом напополам коне, бешенной шубе, вишнёвом дереве на голове оленя и лошади на колокольне.
Лучшим свидетельством того, что байки Мюнхгаузена обретают популярность, стало их появление в печати. Первые три истории о похождениях барона были опубликованы в 1752 г. в книге графа Рокса Фридриха Линара «Der Sonderling». А в 1781 году в анонимном альманахе «Путеводитель для весёлых людей» было опубликовано уже 16 историй. В предисловии говорилось:
«Возле Г-вера, живет весьма остроумный господин М-х-з-н, пустивший в оборот особый род замысловатых историй, авторство которых приписывается ему».
Понятно, что в печати истории стали еще невероятней, а сам барон о предстоящем издании не ведал ни сном, не духом.
Скорее всего, содержимое альманаха оказалось бы сегодня забытым, не задумай переложить эти истории по-своему немец по имени Эрих Рудольф Распе.
Но о нём - в следующей части.
***
Ссылки на мои другие статьи об истории сказок вы можете найти ниже.
Автор: Сергей Курий