23 октября мы будем отмечать необычную дату. 87 лет назад, в октябре 1937 года, начался легендарный арктический дрейф советского парохода "Георгий Седов".
В конце навигации 1937 года он выполнял гидрографические работы сначала в Карском море, а затем отправился в море Лаптевых, где в ледяном плену оказался караван судов во главе с ледоколом "Ленин". В этот же район направились два других ледокола, "Садко" и "Малыгин", однако из-за сложной ледовой обстановки все трое не только не смогли помочь застрявшим судам, но и сами увязли среди плотных льдов.
Начало дрейфа
Первые звоночки грядущей трагедии появились 18 октября, когда три ледокола еще только шли на помощь застрявшему каравану. Спасательную экспедицию возглавлял "Малыгин". И если ему, как наиболее мощному, еще удавалось пробиваться сквозь плотный лед, то "Седов" все чаще и чаще застревал, чем серьезно замедлял движение. Двум другим ледоколам приходилось останавливаться и постоянно окалывать то и дело сжимавший его лед.
Движение окончательно застопорилось, когда затертый льдами "Малыгин" повредил гребной винт. После капитанского совещания приняли решение уголь зря не жечь, а ледоколы и караван переводить на зимовочный режим, о чем и отправили радиограмму в Главсевморпуть.
26 октября 1937 года на помощь застрявшим судам вышел ледокол "Красин". Однако все, что ему удалось - это добраться до каравана. Освободить застрявшие ледоколы оказалось невозможным. Между тем ледовое поле вместе с вмерзшими судами двигалось на север со скоростью 5 миль/сутки.
Первая зимовка
И без того непростое положение усугублялось тем, что ни одно из судов не готовилось к зимовке. А конструкцию "Седова" так и вовсе не рассчитывали на долгий ледовый дрейф. К тому же на его борту находилось много студентов Ленинградского гидрографического института, да и сам экипаж, уже порядком уставший, никак не предполагал задерживаться в Арктике еще на год.
Паровые машины на судах отключили ради экономии, а топить решили самодельными камельковыми печками, которые сделали из металлических бочек. Подробности ледового дрейфа известны из скупых радиограмм, но по большей части - из дневника капитана "Садко" Хромцова.
После того как перешли на камельковое отопление и керосиновое освещение - помещение получилось очень мрачное. Экономя незначительные запасы керосина, выдавали на одну лампу по 120 граммов в сутки. <...> Теперь мрачно, холодно, сыро и душно. Заниматься чем-либо очень трудно, прямо невозможно. Бумага размокла от сырости, книги тоже, да и читать негде. В каюте сидеть холодно, а у камельков - темно. <...> Во время зимовки народ жил хорошо, дружно, ссорились редко. Зима у нас была не очень холодная, температура воздуха ниже минус 39,5 градуса не опускалась. <...> С 15 февраля у нас стоит очень хорошая ясная погода, маловетрие, зато часто бывают сильные торошения льда. При сжатиях лед торосит в гряды высотой до восьми метров. За зиму лед сильно сторосило. <...> В начале января очень сильное сжатие испытал «Седов». Ему порядочно погнуло правый борт, но отделался благополучно, борт не прорвало.
Ледовое поле с вмерзшими судами быстро превратилось в небольшой плавучий город. На льду установили палатки, гидрологическое и метеорологическое оборудование. Между судами протоптали дорожки. Научно-исследовательская работа не прекращалась даже в условиях неподготовленного дрейфа.
Помощь полярной авиации
Весной 1937 года ледовая обстановка продолжала оставаться сложной. О проходе ледоколов в зону бедствия не могло быть и речи. Работу по спасению переложили на полярную авиацию. 3 апреля на дрейфующих судах узнали, что к ним на помощь вылетело три самолета. За несколько авиарейсов удалось вывезти на материк 184 человека. На застрявших судах для поддержания их работоспособности оставалось 33 члена экипажа. Той же полярной авиацией им была отправлена теплая одежда, провизия и топливо.
Дрейф 1938 года
Радостные новости о спасении большей части экипажа омрачились известиями о болезни некоторых из оставшихся моряков. Слег от брюшного тифа капитан "Седова" Бадигин, еще несколько человек подхватили простуду. И тем не менее оставалась надежда вернуться домой уже этим летом, суда начали готовиться к выходу из дрейфа. Лед подтаивал, полыньи становились все больше. Но лишь 28 августа к застрявшим судам удалось подойти ледоколу "Ермак". К тому моменту они находились уже на 83°06' с. ш.
Сначала «Ермак» вывел на разреженный лед «Малыгина», а затем начал буксировать «Седова», взяв его на короткий буксир. Самостоятельно судно идти не могло, так как в период зимовки во время сжатий льда на «Седове» был поврежден руль и, кроме того, судно находилось своей подводной частью в прочном ледовом корыте. При начале буксировки «Ермак» потерял правый бортовой винт. Посла этого было принято решение выводить ледокольные пароходы «Садко» и «Малыгин», а «Седова» оставить в дрейфе как научную станцию. На «Седова» перешли шесть человек с «Ермака», и 15 человек перешли на «Садко» и «Малыгина».
Из воспоминаний старшего помощника И.Е. Субботина. Ледокол "Ермак".
В тяжелейших условиях, потеряв бортовой винт и оставшись с одной паровой машиной, "Ермак" все же прибыл в Архангельск. А "Георгий Седов" продолжил свой дрейф на северо-запад.
Правда, в сентябре 1938 года в Главсевморпути предприняли еще одну попытку спасения судна, отправив к нему линейный ледокол "Федор Литке" и новейший ледокол "Сибирь" (на тот момент носил название "Иосиф Сталин"). Однако оба они вернулись, не дойдя до "Седова" 60 миль.
Вторая зимовка далась измотанному судну сложнее первой. Ледовая обстановка ухудшилась, грозя раздавить "Седова"в любой момент. По воспоминаниям экипажа несколько раз ситуация становилась настолько опасной, что они готовились к экстренной эвакуации на ледовое поле. Но все обошлось.
Второе сближение "Иосифа Сталина" и "Седова" состоялось лишь в январе 1940 года уже в Гренландском море. Для этого команде спасателей пришлось взрывать 5-метровую толщу льда, чтобы проложить себе путь. 13 января "Седов" в сопровождении спасательного ледокола все же смог выйти на чистую воду.
Итоги
В общей сложности "Георгий Седов" провел в неподготовленном дрейфе 812 дней и прошел путь в 3307 миль. Благодаря слаженным и профессиональным действиям экипажа удалось не только спасти само судно, но и сохранить его работоспособность. В Мурманске оно швартовалось без посторонней помощи.
Экипаж судна наградили за храбрость. Высоко оценили и научную работу по исследованию Арктики.
Из состава флота ледокол вывели лишь в 1967 году. Во время войны героическое судно входило в состав Беломорской военной флотилии, а после работало на зверобойных промыслах.
Так вот судну, простроенному в 1909 году на верфях Глазго (Шотландия), предстояло навсегда войти в историю русского флота.