Женился я по нашим деревенским меркам несколько рановато - в 14 лет.
Отец мой, строгий мужик, сказал что негоже такому оболтусу по деревне балду гонять.
Я уже давно вышел из пионеров, но в комсомол еще не вступил - приглашения не было. Сказали еще политической закалки маловато.
- Ну а что, поживете четыре года без регистрации. Пообтеретесь, притретесь друг к другу, а там глядишь в восемнадцать и запишитесь в сельсовете.
Таков был вердикт моих родителей.
Поженить меня решили на Фекле, местной красавице с соседней улицы. Женщине двадцатьвосьми лет, с крепким хозяйством- две коровы, овечки да куры с гусями. И сама Фекла тоже была крепкого сложения, широкая в тазу и узкая в плечах и взгляд временами тоскливый, а временами и чертики играли в глубине темных зрачков.
Как она сама говорила что не успела познать семейного счастья. Вдовая она была, мужика ее придавило бревном на колхозной делянке. Детьми обзавестись даже не успели, прожили вместе всего лишь год.
Свадьбу мы конечно же не играли, так "посиделки" соседей да небольшого количества родственников.
Фекла с помощью моей сестры Маньки собрала небогатый стол. И морозным вечером перед самым Рождеством и собрались в доме моей невесты.
Дом небольшой, пятистенок, но довольно уютный. Печь в углу комнаты, расписные занавески на окнах с изображениям пары лебедей.
Мужики сидели у печи, дымели. Рассказывали всякие истории деревенские. Женщины и тетки за столом тянули какую то заунывную песню про женскую долю.
На столе самовар, банка самогону и всякая деревенская снедь из погребов.
Мужики после опустошения четверти банки осмелели, начали учить меня всяким семейным премудростям. Фекла носилась от печи к столу раскрасневшаяся и веселая. Я в белой рубашке и новых валенках с галошами(отец специально ездил в село на рынок) смущенно сидел на табурете и слушал взрослых.
Мне тоже налили стакан для храбрости.
Потом уже проводив всех гостей я долго стоял в сенях смоля одну за другой самокрутку пока Фекла не вышла за мной.
-Ну что же ты? Смущаешься?
Мне конечно же первое время понравилось это действо. Все эти хлюпающие звуки, стоны и опустошение. Я чувствовал себя корабликом несущимся по волнам, время от времени попадающим в водоворот и не знающим что меня ожидает в самом водовороте в глубине океана.
Но потом мои чувства начали угасать к этой акции. Да и силы покидали быстро, мне приходилось как спортсмену ожидать когда откроется второе дыхание. Да и повторный забег сразу за первым начал напрягать меня.
Меня все больше тянуло на улицу. Первое время пацаны по привычке еще звали меня поиграть на улицу. Началась ранняя весна и как заведено на первых проталинах на горке за деревней вся ребятня гоняла в лапту.
Я отпрашивался у Феклы и она по субботам отпускала меня погулять.
На первомайские праздники Фекла ездила в город к сестре своей Анисье. Я остался на хозяйстве, да и в школе проходили субботники и мне как будущему комсомольцу пропускать их было не желательно.
Жена моя приехала с города довольная, щебетала и хлопотала у стола доставая из бездонной сумки городские гостинцы.
Чего только в ней не было: и булочки сдобные и конфеты и вино заморское.
Потом достала ленту похожую на пулеметную, что в фильмах про красноармейцев.
- Это для "нужного" дела. Правда их мало - дефицит в городе, но Аниска не пожалела для сестры.
И правда их было всего десять штук, этого "изделия номер 2".
Но Феклуша моя шустрая, быстро сообразила: мол их стирать можно, а жир у нас и гусиный есть.
Так они и временами сушились возле бани на бельевой веревке.
Как то только баб Катя соседка спросила что за рыбины у нас на верёвке болтаются, сушим что ли их. Твой то вроде и не рыбак.
Так и жили мы.
А по стране уже начинались перемены, пахло сиренью и началом лета. Я готовился к экзамену и вступлению в комсомол. Вечерами решали вместе задачки про двух землекопов что копали траншею из пункта А до пункта Б и учили стихи Пастернака наизусть.
Невдомек нам было что скоро в стране все изменится и все изменения коснутся и нашей деревни.