(повесть)
Четвёртое воспоминание из моей жизни...
Большой проказник.
Экскурсия по дедушкиному хозяйству.
Наташа сгорала от любопытства посмотреть кроликов и просила бабушку Веру сводить её к ним, деда она побаивалась, а бабушке Домне уже дала обещание играть дома до моего выздоровления.
- Кролики это дедово хозяйство, если хочешь, проси его. Я могу тебе показать, как цыплят выводят, а потом к осени они вырастут в курочек и петушков. Услышав их разговор, я закричал:
- Бабушка, покажи! Покажи! Это ведь наверно очень интересно.
Бабушка Вера принесла с курятника на кухню, рыженькую курочку, она уже начинала квохтать и готова сесть на яйца. Насыпала ей в алюминиевую миску зерна, а в консервную баночку с загнутыми краями налила воду и сказала:
- Пусть пока походит по кухне, освоится.
А сама пошла в кладовку и принесла оттуда большую корзину. Затем из сарая принесла сено и услала им дно корзины. Потом поставила эмалированный тазик с яйцами на пол рядом с корзиной и сказала:
- Выбирайте яйца, какие хотите. Чтобы цыплята вывелись, давайте мне в руки.
И мы выбирали, я крупные коричневые, а Наташа все подряд, но только белые. Бабушка укладывала их кругами на дно корзины, а потом сказала: всё хватит и убрала тазик с оставшимися яйцами на стол. Отдельные яйца она смотрела на свет и почему-то браковала и откладывала в сторону на тарелку. Курица склевала половину зерна, напилась воды, и сейчас одним глазом, склонив голову на бок, наблюдала за нами. Бабушка поставила корзинку под скамейку, и курица сразу сама залезла в неё, потопталась в корзине и села на яйца.
Дальше она рассказывала нам все премудрости, что нам делать, как помочь курочке в её нелёгком труде. Наша задача следить за тем, чтобы у курочки всегда была еда и вода. А когда поесть она сама выберет время. Кота больше в дом не пускать, а то он по ошибке может напугать курочку и она за шкирку выкинула своего любимца в сени. Первый раз на моих глазах и сказала:
- Пеструшку с сегодняшнего дня мы доить не будем. Пусть сил набирается, и так доили больше положенного, может телёночек слабеньким родится. Идет пост, пусть мышей ловит, не всё коту масленица.
- А что мы пить будем? - Спросил я тревожным голосом.
- Не бойся, не умрёшь от жажды, - ответила бабушка Вера с улыбкой.
С сегодняшнего дня у нас на столе стояла кастрюля с компотом, с сушёных яблок, груш и разных ягод, меняющихся каждый день. Мы по несколько раз в день прикладывались к нему, вместо молока. Он был такой вкусный, что мы съедали даже сухофрукты. А в воскресенье был ещё и кисель. На столе пропало мясо, сало и другие продукты их содержащие. Зайца доедали мы с Наташей, в виде холодца и пирожков с потрохами, оставшимися после Масленицы, а кости дед отдавал Шарику. Но зато на столе появились грибы, тыква, редька, репка, больше квашеной капусты, мочёные яблоки, мед с разными чаями из трав. Иногда дед приносил свежую речную рыбу.
Наташа захотела уже быть медсестрой, когда вырастет. И во всю под руководством бабушки Домны осваивала будущую профессию на мне. Она сама протирала моё лицо первачом и смазывала его облепиховым маслом, хирургические вмешательства делала бабушка. Она пинцетом и ножницами удаляла засохшие кровавые корки, обрабатывала места соприкосновения, где молодая кожа начинала замещать старую кожу, было больно и сильно чесалось. Когда я стонал, бабушка говорила:
- Терпеть больной! Терпеть!
Наташа смотрела и повторяла за бабушкой её слова. Только в этом, иногда у неё получалось луче, чем у бабушки, всё остальное она делала хуже. С горем пополам, через неделю мне разрешили выйти на улицу. Шарик меня признал и с превеликим удовольствием лизал мою облезлую рожу своим длинным, влажным, шершавым языком. Я от него отмахивался, как мог. Бабушка Домна увидела и запретила мне это делать, сказала:
- Глупый, это он тебя лечит, а ты сопротивляешься, мешаешь ему в этом, в место того, чтобы сказать спасибо. С это дня я не мешал Шарику, и он по несколько раз в день вылизывал мою ободранную рожу. Мне, после процедур Шарика, рожа меньше чесаться стала. А дедушка даже смеялся над бабушкой Домной и говорил:
А у Шарика лучше получается, чем у вас с Наташей, слава Богу, заживать стало, как на собаке. На что бабушка улыбалась и ответила, в таком же тоне:
- Какой доктор такой и пациент.
Потом я у дедушки попросил разрешения, показать Наташе кроликов. На что дедушка ответил: Я вам покажу кроликов и ещё много интересного, если вы мне расскажете, что там у вас случилось на холме. До сей поры никто этого точно не знает. Я молчал, хотя мне и самому хотелось посмотреть зверей, да я и не знал всего того, что знала Наташа, а она до сей поры никому не рассказала, хотя во двор прибежала раньше машины и кричала:
- Не ругайте его! Это я во всём виновата!
Наташа, потупив голову, сказала:
- Хорошо, но вместе с ним.
И показала на меня своим пальчиком. Я согласился. Вот все вместе мы сидим в зале под иконами за столом, и дедушка с бабушками слушают наш рассказ. Первым начал я, и рассказал до того места, как меня понесли сани, а дальше продолжила Наташа:
- Я не удержала санки и упала лицом вниз, под гору в снег. Но сразу поднялась и побежала, если можно, так назвать, передвижение от трассы к ступенькам, шесть метров по снегу на том - же уровне от вершины холма, на котором я упала. Сделав шаг, я поворачивала голову в сторону, несущихся на бешеной скорости санок, потом делала ещё шаг и опять поворачивала голову в сторону санок. В конце спуска санки развили такую скорость, что оторвались от поверхности трассы. Их немного подбросило, и они пролетели то место, где мы обычно сходили. Тут я остановилась, что-то случилось в моей груди. Я увидела, что дальше по грунтовой дороге ехал в сторону деревни пустой лесовоз с роспуском, и его кабина уже проехала место предполагаемого пересечения санок с дорогой. Страшно подумать, что будет, если санки не остановятся. Санки словно в масло влетели в снежный сугроб, наметённый этой ночью, и высочили из него с другой стороны, как ни в чем не бывало. Оставив тёмную дыру в сугробе, длиной метра два. Немного сбавили скорость, но не вздумали останавливаться, Только немого подпрыгнули, когда пересекли обочину дороги и дальше неслись под движущуюся машину, водителя, которой не видел происходящего. Я закрыла лиц руками и закричала, так что отдыхающие на холме, побежали в мою сторону. Когда я открыла глаза, то санки были за машиной, а она остановилась только на крики толпы. Я первой, не помню, как добежала до лесовоза и открыла дверцу кабины со стороны водителя. Из кабины вышел молодой парень и сказал: "Вы чего тут устроили, да ещё и кричите?" Он, когда посмотрел в боковое зеркало, наверное, увидел, что санки выскочили из-под его машины.
Боялся выходить из кабины, хорошо, что сообразил остановиться, когда услышал крики толпы. Тут я закричала:
- Чего стоите? Вы, наверное, мальчика повредили, берите его и везите к знахарке бабе Домне в деревню. Я побегу впереди, догоняйте.
- Я прибежала первая. Дальше вы знаете. Извините меня, пожалуйста, я случайно отпустила руки. Увидев папу, как он несёт тебя окровавленным, мне стало плохо и я не помню, как оказалась дома. Я только потом узнала, что папу попутно подвозил его сменщик, после застолья и проводов в отпуск Он ехал вместо отца, на его машине, на Украину за трубами. И папа, выпивши сел за руль, вместо его сменщика, и довёз к вам внука, хотя это строго запрещается. У парня дрожали руки, и он не мог вести машину, он думал, что повредил тебя и ещё сутки провёл у нас, потом уехал. Папа разозлился и отправил Лилю к себе домой. Сказал, что она не смотрела нас, а только хвостом крутила перед женихами и поэтому не отдал тем санки. Сказал, что будут пока у него, как доказательство невиновности его сменщика, для ГАИ если, что не так со мной. Давай скорей поправляйся, а то папа не отдаст ефрейтору санки.
Наташа замолчала, а бабушки ещё долго продолжали охать да ахать и разводить сырость. Дед сказал:
- Это ты, оказывается, у нас в рубашке родился. Не забудь дяде Коле спасибо сказать, когда поправишься!
На следующий день, дед сдержал своё обещание. Осмотр его хозяйства мы начали с кроликов. Наташа вообще их ещё не видела и они для неё представляли большой интерес, да и я несколько был удивлён изменениям. После моего последнего осмотра произошли изменения. Крольчиха с большими сиреневыми глазами сильно растолстела. Дед сказал, что она скоро принесёт нам кроликов, и нам очень повезло, что зачаты они в естественной среде, в диких условиях. Клетка, в которой жил серый кролик оказалась свободной, его дед пересадил, к белой длинноногой зайчихе.
Это пошло ей на пользу, она уже так не боялась нас, а в дальнем углу со своим новым другом, продолжила, есть морковку и даже не тронулась с места. Мы в течение долгого времени, не могли увести Наташу от клетки с кроликами. Она с руки через щели в клетке кормила крольчиху, а та всё ела и ела. В это время, через вторую щель, она пальчиком другой руки умудрилась гладить её за длинное ухо. Потом она перешла к зайчихе, но та даже не подошла к её руке, не соизволила оставить своего серого друга.
Наташа обиделась на неё за это, и мы, наконец, ушли за дедом, в следующую дверь сараев. За ней в сарае находились два кабанчика и свинка. Они были разного возраста, так рассказывал дед. Самому маленькому было семь месяцев,
он совершенно бесцветный, с розоватым оттенком, лопоухий, голову держал всё время вверх. Он был ещё довольно шустрый, не такой откормленный. Брал у нас овощи с рук, с хрустом их разжёвывал, глядя на нас своими маленькими голубенькими глазками, просящими добавки.
Второй за широкими досками с маленькими щелями, был на четыре месяца старше, откормленный, он даже не поднялся к нам, так и продолжал лежать в углу на соломе. Только еле повернул свою огромную голову с заплывшими жиром глазами и хрюкнул.
Он был бесцветным, с черными пятнами на спине. Казалось ему ничего не надо. Он даже не доел содержимое своего корыта. Глядя на это, дед сказал:
- Перед Пасхой заколем, он уже откормлен.
Самая старая была свинья, ей было больше года. Она была совершенно бесцветная с длиной ворсиной. Свинья была самая длинная, на коротких ногах, с большим обвисшим животом и сосками до самого пола. Она ходила по большому загону хрюкала и пыталась подрыть доски пола. Толи пол был крепкий, толи затянутая проволока в носу не давали ей этой возможности.
Дед сказал, что свинья скоро опоросится, и мы пошли в третью дверь сараев. За ней жила Пеструшка. Гордость бабушки Веры и любимица кота Мартына. Он даже, когда бабушка его выгнала в сени, побыл там немножко и перебрался поближе к корове на чердак над ней. И ловил мышей в сене. Когда мы зашли к Пеструшке, она стояла и жевала жвачку. Кот вылез с сена и замяукал в нашу сторону, показал, что при исполнении своих обязанностей. На что дед сказал:
- Вот шельмец! Бабушка его в сени выбросила, думала, он в кладовках, мышей ловить будет, а он здесь на сене пристроился. А, что молодец? Здесь хорошо! Светло, тепло и мухи не кусают.
Именно в таких условиях обязывала бабушка содержать Пеструшку. Она уже была немножко старовата для коровы, но молока давала достаточно, да и почти каждый год приводила по телёночку. Вот и сейчас её уже не доили. Она то и дело вылизывала свои чёрные с белыми пятнами бока, ухаживая за собой. Дед сказал, что и она вскоре должна привести теленочка.
Дверь в курятник была открыта. Куры свободно бродили по двору вокруг петуха предводителя. Сказать, что он был огромный и красивый, это ничего не сказать о нём. Природа раскрасила его перья во все цвета радуги. Вот и сейчас они переливались на ярком весеннем солнце. Он, на много возвышался над курами.
Его голова с мощным, широким, красным гребнем и такими же длинными бакенбардами была наклонена вниз и в любой момент эмитировала, что он нашёл зёрнышко и собирается безвозмездно отдать его любой курице. Те не задумываясь, гурьбой подбегали к нему, и он целый день топтал их. Правда, иногда уже к вечеру, его можно было видеть на навозной куче, он разгребал её и усилено, что - то клевал, не подзывая к себе подруг. Мы зашли в курятник, жердочки под потолком были пусты. А вот в трех корзинах сидело по курице, две из них кудахтали, снесли по яйцу и вылетели на улицу, а третья продолжала, молча сидеть. Дед сказал:
- Надо подсказать бабушке, что молодая белая курица садится на яйца и мешает курам нестись. Пусть она отвадит, её от этого, не нужного нам занятия.
Окончив осмотр, Наташа ушла домой к отцу, он сейчас чётко отпускал её к нам по времени.
- Я и так у вас задержалась на час больше, отведённого мне времени, сейчас, получу от отца нагоняй, - сказала она, когда прощалась с нами.
Дед после обеда задал мне свои уроки. и я до вечера выполнял их.