Жизнь... всегда была к ней несправедлива. Её необычный дар стал проклятием её и без того несчастной судьбы.
И ведь надо было так лечь картам мироздания, что единственный человек, который тиранил её, оказался невосприимчивым к гипнотическому воздействию.
Сколько грязной и унизительной работы она переделала за те годы, что верной собакой служила ему. Впрочем, любящая мать на многое способна ради благополучия своего ребёнка. А её сын не просто нуждался в благополучии, он нуждался в материнской любви и нежности. Живя в разлуке со своим малышом, женщина большую часть времени изводила себя самобичеванием, лелея в душе надежду когда-нибудь сбросить путы отцовского контроля.
В небольшой церквушке, расположенной в деревушке за много километров от столицы, местные прихожане привыкли к чужачке, которая последние десять лет появлялась на воскресной службе, глотая горькие слёзы ставила одну свечку перед Распятием Господнем, шевеля губами читала молитву по усопшим и трижды наложив на себя крестное знамение, торопливо уходила до окончания службы, каждый раз оставляя в ящике для пожертвований весьма крупные суммы денег.
- Кто она? - перешёптывались прихожане.
- Грешница, - предполагали одни, поскольку деньги в прозрачном коробе смущали, намекая о неподъемном для понимания преступлении.
- Отчаявшаяся скорбящая, - возражали другие, поскольку так плакать можно лишь потеряв близкого и любимого человека.
- Батюшка, - обращались с просьбой к священнику третьи, - может спросите у чужачки, кто она, по кому льёт слезы и за что пытается расплатиться.
- Все мы дети Господа нашего, - отвечал им батюшка. - Все имеем право на скорбь и прощение. Путь к Богу у каждого свой. И мы не должны мешать. Пусть всё идёт своим чередом.
Прихожане вздыхали, но соглашались с ним, гадая, приедет ли женщина в следующий раз.
И она приезжала... И ставила свечку перед Распятием Господним, и горько оплакивала усопших и оставляла деньги на благие дела.
Сама же женщина никак не могла замолить свои бесчисленные грехи...
Но вот, однажды...
Молодая и весьма амбициозная жена её престарелого папеньки удачно подстроила его нелепую смерть вовремя конной прогулки, в одно мгновение из новобрачной превратившись в богатую вдовушку...
Впрочем, чужие деньги считать - себя не уважать...
"Пусть вдова наслаждается жизнью среди шакалов. Большие деньги влекут за собой большую ответственность, непомерную зависть и несоизмеримых врагов, - размышляла женщина, - а я найду своё счастье... где-нибудь далеко. С моим солнышком..."
Свобода... была сладкой...
Если бы не кошмары, что вдруг стали изводить её. Люди, к смерти которых она была причастна, вновь и вновь приходили в её сны. Они тянули к ней свои руки, умываясь горючими слезами, шелестя: "Почему?"
Почему?
Этот вопрос на разные голоса, разной тональностью звучал в её голове не только во сне, но и на яву.
Почему?
Стоила ли жизнь её ребёнка стольких смертей?
Счастье ушло из её глаз. Радость покинула душу. Тревогой наполнилось сердце. Посещения церкви, в которую она ездила десять лет, не приносили успокоения её совести.
Она долго изводила себя, тем, что не может ничего исправить, пока не осознала, что есть один выживший..., пусть и психически покалеченный... Круглов Егор Алексеевич. Ох, и кричала вдовушка, что её план по присвоению чужого наследства прошёл мимо неё, как скоростной поезд, без остановки. Правда, кричала она недолго, что необходимо срочно ликвидировать Круглова. Как говорится, совершить попытку по его устранению номер два.
- Ты обязана мне свободой от своего отца, - кричала блондинка падчерице.
- Хватит с меня смертей, - возражала та. - Пусть живёт и улыбается. Лично я собираюсь на деньги, что свалились на меня после смерти отца, построить храм. И не один. Грехи надо как-то замаливать. И тебе советую...
- Да ты! - побагровела та. - Забыла, что я не восприимчива к твоему воздействию? И твой сын...
- Ты может и не восприимчива, - покачала головой женщина, - а вот все вокруг тебя, очень даже... И мой сын неделю, как со мной живёт.
- Не верю! Ты блефуешь!
- Отнюдь, - усмехнулась собеседница. - Твой ныне покойный муж, никогда мне не сообщал, где находился мой мальчик. А если и говорил, то всегда неправду. Но ты, дорогая мачеха, сделала такую оплошность. Так что не обессудь, если.. Впрочем, пусть для тебя будет сюрпризом кто из твоих приближённых поможет отойти тебе в мир иной.
- Ты не можешь! - воскликнула молодая мачеха.
- Я много чего могу, - ответила ей падчерица и поспешила уйти, тем более, что ещё пару часов назад вытащила из сейфа последнее завещание Круглова Егора Алексеевича, составленное по велению её отца для благодушия молодой супруги, ныне вдовы, которой жить осталось всего - ничего.
"Если делать добрые дела, - решила женщина, - то по максимуму", - и отправилась в больницу, в которой находился на лечении единственный выживший после встречи с её проклятым даром.
Нужно ли упоминать, что она беспрепятственно растворилась среди обслуживающего медицинского персонала больницы. Белый халат, чепчик, медицинская маска - преобразят любого.
Неслышно ступая белыми кроссовками по коридору, она прошла к нужной палате. Коротко кивнула молодому мужчине в белом халате, который весьма эмоционально разговаривал по телефону, забавно шипя:
- Конечно, зая. Разумеется, зая.
"Я буду ковриком у твоих ног, зая", - усмехнулась под маской женщина, на мгновение поймав взгляд мужчины и дав ему установку встряхнуть свою заю так, чтобы она наконец задрожала в сильных руках настоящего хищника, но любящего и страстного.
Женщина на мгновение замешкалась у входной двери в палату Егора, а затем решительно открыла её.
"Мне необходимо искупить хотя бы один грех... - произнесла она про себя. - И не только мне".
© Copyright: Дёмина Наталья.
Продолжение следует...
