Я смотрела на Сашу и не верила своим ушам. Десять лет брака, и вот оно — настоящее лицо человека, которого я считала самым близким. Комната вдруг стала тесной, воздух — густым и тяжёлым.
— Что? — мой голос дрогнул, в горле пересохло. — Ты это серьёзно сейчас?
Саша пожал плечами, не отрывая взгляда от телевизора. На экране мелькали кадры какого-то боевика — взрывы, погони. Как символично.
— А что такого? — он говорил будничным тоном, словно обсуждал погоду. — Ты же сама решила взять этот кредит. Я тебя не заставлял.
Внутри всё закипело. Хотелось кричать, швырять вещи, разбить этот чёртов телевизор. Но я сдержалась. Глубокий вдох. Выдох. Досчитать до десяти...
— Саша, — начала я максимально спокойно, хотя каждое слово давалось с трудом. — Этот кредит мы брали вместе. На ремонт НАШЕЙ квартиры. Помнишь?
Он наконец-то соизволил посмотреть на меня. В его взгляде читалось раздражение — будто это я виновата во всех его проблемах.
— Ну да, — процедил он сквозь зубы. — Но оформляла-то ты. На своё имя.
Это стало последней каплей. Я не выдержала:
— Потому что у тебя была проблема с кредитной историей! Ты сам просил меня об этом! — голос сорвался на крик. — Или у тебя внезапно отшибло память?!
Саша поморщился, словно от зубной боли. Он всегда так делал, когда не хотел признавать свою неправоту.
— Лен, ну чего ты завелась? — он попытался перевести всё в шутку. — Подумаешь, кредит. Выплатишь потихоньку.
— Потихоньку?! — я начала задыхаться от возмущения. В глазах потемнело. — Ты хоть представляешь, какая там сумма? Это же не пачка сигарет в магазине купить!
— Неа, — он снова уткнулся в телевизор, демонстративно прибавив звук. — Это твои проблемы.
Я замерла. В голове не укладывалось. Как? Как человек, с которым мы прожили столько лет, может быть таким... равнодушным? Таким эгоистичным? Таким ЧУЖИМ?
— Саш, — тихо позвала я, из последних сил пытаясь достучаться до него. — А ты помнишь, на что мы брали этот кредит?
Он раздражённо вздохнул, закатив глаза:
— Ну ремонт там какой-то... Обои, может? Или плитка в ванной? Не помню я, Лен. Да и какая разница?
Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. В памяти всплыли картины трёхлетней давности...
...Мы стоим посреди разгромленной квартиры. Всюду пыль, обломки штукатурки, куски обоев. Пахнет краской и свежим деревом. Саша обнимает меня за плечи, в его глазах — огонь предвкушения:
— Представляешь, как здесь будет классно? Новая плитка в ванной, тёплые полы в детской...
— В детской? — я удивлённо смотрю на него, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.
Саша хитро улыбается, притягивая меня ближе:
— Ну а что? Пора уже задуматься о пополнении, верно? Я хочу, чтобы у нашего ребёнка была самая лучшая комната. И самые лучшие родители.
Я прижимаюсь к нему, чувствуя, как сердце заходится от счастья. В тот момент мне казалось, что весь мир у наших ног...
Вынырнув из воспоминаний, я с горечью посмотрела на мужа. Где тот Саша? Куда делся тот заботливый, любящий человек? Осталась лишь оболочка — равнодушная и холодная.
— Значит, так, — твёрдо сказала я, чувствуя, как внутри что-то обрывается. — Либо ты прямо сейчас объясняешь мне, что происходит, либо я ухожу.
Саша вздрогнул, словно его ударило током:
— В смысле уходишь? — он наконец-то оторвался от экрана, в глазах мелькнуло беспокойство.
— В прямом, — отчеканила я. — Собираю вещи и ухожу. К маме, к подруге — неважно. Но здесь я больше не останусь. С ТОБОЙ не останусь.
Он наконец-то выключил телевизор и повернулся ко мне. В глазах промелькнуло что-то... Страх? Раскаяние? Или просто досада от того, что придётся разбираться с проблемами?
— Лен, ну ты чего? — он попытался улыбнуться, но вышло криво и неестественно. — Я же пошутил. Ты что, совсем шуток не понимаешь?
— Не похоже на шутку, — отрезала я, чувствуя, как внутри всё леденеет. — Знаешь, за десять лет я научилась отличать твои шутки от... вот этого всего.
Саша вздохнул и потёр лицо руками. Он выглядел уставшим и каким-то потерянным. Но мне уже было всё равно. Или я просто пыталась себя в этом убедить?
— Ладно, — наконец выдавил он. — Извини. Я... я просто в последнее время сам не свой.
Я молча ждала продолжения, скрестив руки на груди. Ещё недавно я бы бросилась его утешать, но сейчас... Сейчас я хотела правды. Какой бы горькой она ни была.
— Понимаешь, — он говорил, глядя в пол, словно не решаясь встретиться со мной взглядом, — на работе проблемы. Большие проблемы. Я... я могу остаться без места.
Я похолодела. Все мои обиды и злость вдруг отошли на второй план:
— Что? Почему ты молчал? — в голосе помимо воли прорезалось беспокойство.
— А что я должен был сказать? — он горько усмехнулся, и в этой усмешке было столько боли, что у меня защемило сердце. — "Дорогая, я полный неудачник, который вот-вот вылетит с работы"? "Милая, я облажался по полной, и теперь мы останемся без денег"?
— Саша...
— Нет, правда, — он вскочил и начал ходить по комнате, как загнанный зверь. — Знаешь, как мне сейчас хреново? Я же... я же ничего не умею, кроме своей работы. Куда я пойду? Кому я нужен? — он остановился, глядя на меня с отчаянием. — Кому нужен мужик, который даже семью обеспечить не может?
Я смотрела на него — такого потерянного, испуганного — и чувствовала, как злость уходит, сменяясь сочувствием и... да, любовью. Несмотря ни на что. Вопреки всему.
— Мне, — тихо сказала я, делая шаг к нему. — Ты нужен мне.
Саша остановился, глядя на меня с недоверием:
— Да? Даже такой — бесполезный, без работы? Нищий неудачник?
Я подошла к нему вплотную, заглядывая в глаза:
— Ты не бесполезный. Ты мой муж. Мы справимся. Слышишь? МЫ. Вместе.
Он обнял меня, уткнувшись лицом в плечо. Я чувствовала, как он дрожит, и крепче прижимала его к себе.
— Прости меня, — глухо пробормотал он. — Я... я просто запаниковал. Эти долги, кредит... Я не знаю, что делать. Я так подвёл тебя...
Я гладила его по спине, чувствуя, как к горлу подступают слёзы:
— Тш-ш-ш... Мы разберёмся. Вместе. Слышишь? Я с тобой. Всегда.
...Прошло полгода. Я сижу на кухне, разбирая счета. Цифры пляшут перед глазами, и я с тоской думаю о том, как было бы здорово просто выбросить все эти бумажки и забыть о них. Но нельзя. Надо как-то выкручиваться.
Саша заходит на кухню. В руках у него — какой-то конверт.
— Держи, — он протягивает его мне. — Это аванс с новой работы.
Я удивлённо поднимаю брови:
— Новой? Ты ничего не говорил...
Саша пожимает плечами, но я вижу, как он пытается скрыть улыбку:
— Хотел сделать сюрприз. Ну, как? Получилось?
Я открываю конверт, и у меня перехватывает дыхание. Сумма там... впечатляющая.
— Саш... это же... — я не могу подобрать слов.
— Отлично! — радостно говорю я, чувствуя, как внутри разливается тепло. — Как раз на очередной взнос по кредиту хватит. И ещё останется!
Но Саша качает головой:
— Нет. Это всё — на кредит. Я же обещал, что выплачу его сам.
— Но...
— Никаких "но", — он садится рядом, берёт меня за руку. Его ладонь тёплая и надёжная. — Ты была рядом, когда мне было плохо. Когда я вёл себя как последний идиот. Теперь моя очередь. Я всё исправлю, слышишь?
Я прижимаюсь к нему, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Но теперь это слёзы облегчения и счастья. Всё-таки мы справились. Вместе.
— Кстати, — говорит вдруг Саша, и в его голосе слышится то самое лукавство, которое я так любила раньше. — А не пора ли нам всерьёз заняться обустройством детской?
Я отстраняюсь, недоверчиво глядя на него:
— Ты уверен? Это же дополнительные траты...
— Уверен, — он целует меня, и в этом поцелуе — вся нежность мира. — Теперь — абсолютно уверен. Мы справимся.
...Я смотрю в окно на заходящее солнце. Небо окрашено всеми оттенками розового и золотого. Красиво, как в кино. Рядом в кроватке посапывает маленькая Алиса — наше маленькое чудо. Наша девочка, такая хрупкая и такая сильная одновременно.
Саша обнимает меня со спины, и я чувствую тепло его тела. Уютное. Родное.
— О чём думаешь? — тихо спрашивает он.
— О нас, — отвечаю я, не отрывая взгляда от заката. — О том, через что мы прошли. О том, как чуть не потеряли всё это.
Он вздыхает, и я чувствую, как его объятия становятся крепче:
— Прости меня ещё раз за то... за всё. Я был таким идиотом.
Я поворачиваюсь к нему. В сумерках его глаза кажутся почти чёрными, но в них — столько любви, что перехватывает дыхание.
— Знаешь, — говорю я, поглаживая его щеку, — я даже рада, что всё так вышло.
— Да? — он удивлённо поднимает бровь. — Серьёзно?
— Да, — киваю я. — Потому что теперь я точно знаю: что бы ни случилось, мы справимся. Мы сильнее, чем думали.
Саша улыбается и целует меня. А я думаю о том, как странно устроена жизнь. Иногда мы оказываемся на грани, готовые всё разрушить. Рушим себя, своё счастье, свою любовь. Но именно в такие моменты понимаем, что по-настоящему важно.