- Тебе нужна драма? Хочешь и дальше изображать жертву? – мама подходит к отчиму и кладет ему голову на плечо. Он шмыгает носом и обнимает ее за талию.
Они показывают единство. Дружная, сплоченная команда против меня.
- Правда! Я хочу понять, сколько лет я жила во лжи! – в глазах острая боль, будто туда кто битого стекла насыпал.
- Ты жила, горя даже не нюхала. Ромочка пахал как проклятый, все для семьи, для любимых. Ты хоть иногда задумывалась, откуда у тебя на карте деньги появляются? За что вы шикарный ремонт в квартире сделали? Сколько сил, нервов и здоровья твой муж положил на ваше благополучие! – сжимает руку в кулак и машет. – Стукнуть бы тебя хорошенько. Чтобы мозги на место встали.
- Для двух семей, мама, - держусь за край стола, слабость такая, что ног не чувствую. – И тебе он часто деньги подкидывал. Может, поэтому ты сейчас меня с грязью мешаешь? Чтобы заслужить очередную денежную подачку от Ромы?
- Неблагодарная, избалованная истеричка! Как ты смеешь мать в чем-то упрекать! – еще сильней к отчиму прижимается. – Мотя, ты слышишь? Вот, что получаю от дочери, за то, что с внучкой помогала, никогда не отказывала. За то, что на двух работах горбатилась, лишь бы у них с Аленкой все было. А теперь я плохая мать. Рома подлец. А она у нас святой, обиженный ангелочек. Мотенька, - подвывает, - За что мне это! Чем я заслужила?
- Лерка, быстро перед матерью извинилась! – отчим хмурит брови и смотрит на меня как на врага.
- Работала ты, чтобы в первую очередь его обеспечить, - указываю пальцем на отчима. – Матвей, ты вообще в курсе, что такое работа? Ты день в жизни проработал? Напомни мне, пожалуйста?
В другой ситуации я бы никогда себе такого не позволила. Но сейчас они сознательно смешивают меня с грязью. Оправдывают предателей, топчутся по моей душе грязными ботинками.
- Бедный Рома, как он тебя столько лет терпел. Я бы давно поганой метлой выгнала! – мама подходит ко мне и шипит. Едва сдерживается, чтобы не повысить голос. – Как у тебя язык поворачивается ядом брызгать на человека, который тебе родного отца заменил. Сидел с тобой в детстве, когда ты болячку за болячкой в дом тащила. Еще и сестренку свою заражала.
- Надь, оставь ее, - отчим встает между мной и матерью. – У нее послеродовая травма. Очухается, иначе запоет. К Ромке на коленях приползет, у Аленки прощения просить будет. Не трави себе душу, булочка моя! – притягивает мать к себе и целует в обе щеки. – А ты, оборачивается ко мне, лучше ребенка покорми. Ты, Лерка, трагедий не видела, мать твоя права, от сытой жизни бесишься.
Беру дочь на руки и прочь из кухни. Не могу их видеть.
Что-то отвечать им бессмысленно. Ничего не доказать.
А я на грани. Еще немного и нервный срыв обеспечен. Только в голове, как на адском повторе продолжают звучать их слова. А ведь я считала, что у меня есть семья… дружная, любящая…
А сейчас руки опускаются. Как дальше жить? Что делать? А в голове только боль, кадры их предательства.
Захожу в гостиную. Тут никого нет. Хочу побыть в тишине. Хоть немного зализать раны. Дочурка тихо посапывает. Слабая улыбка касается моих губ. Все же у меня есть дети. Они главное в жизни, ради них я справлюсь. Пока не знаю как, но обязательно справлюсь.
- Мам, ты тут? - в дверях гостиной показывается голова Зорьки.
- Как видишь, - вздыхаю.
Что сказать дочери? Как объяснить все? Зорька очень смышленый ребенок, но это ее отец, даже предположить не могу, как воспримет новость. Пока я не готова к подобному диалогу. Вначале надо самой разобраться на каком я свете.
Пока размышляю, дочь подходит к сестренке и рассматривает ее.
- Аринка, лапулька маленькая, мы тебя так все ждали! – воркует с малышкой нежным голоском. – Тетя Алена обещала бомбическую фотосессию для всей семьи! – поднимает на меня восторженный взгляд.
Подпрыгиваю на диване, как от удара кнутом. Одно упоминание сестры и новая волна боли расходится по телу.
- Мааам! Ты чего побледнела? – Зорька мгновенно рядом со мной садится, кладет руку на плечо.
- Ничего, - закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов.
- Ты зла на тетю Алену? Потому с бабушкой ругалась? – склоняет голову и внимательно на меня смотрит.
- Есть немного, - отвечаю уклончиво.
- Ты расстроилась, что у тети Алены будет ребенок от папы? – Зорька выдает это абсолютно спокойным голосом.
- Ты в курсе? – задаю вопрос онемевшими губами.
- Ой, - обнимает меня, - Ты же сто процентов и на папу злишься, - гладит меня по голове. – Мамочка, мы любим тебя, не плачь, не расстраивайся, пожалуйста!
Теперь я понимаю, что значит выражение: «Без наркоза резать». Вот точно так же остро, прицельно и точно моя родная дочь мне кромсает сердце.
Я не чувствовала такой боли, даже когда застала Рому и Алену. А сейчас она сыплет соль на образовавшиеся раны и добавляет новых.
- Зорь, ты отдаешь отчет в своих словах? – отстраняюсь и смотрю на дочь.
Моя гордость, моя добрая и отзывчивая девочка, была в курсе вакханалии, которая творится за моей спиной.
Скажите мне кто-то, что это дурацкая шутка, сон! Что угодно. Молю, пусть это не будет правдой.
Вот сейчас я слышу хруст собственных костей. Я ломаюсь. Не выдерживаю. Сколько еще в этот день судьба приготовила мне ударов?
- Ты с папой еще не говорила? – смотрит на меня с сочувствием, хмурит бровки.
- Нет… и пока я не готова.
- Он бы тебе все объяснил. Мам, поверь, ни тетя Алена, ни папа не хотели тебя обидеть.
- Ага, они просто делали тебе братика за моей спиной, - гадко, что приходится озвучивать такое родной дочери. Еще омерзительней, что она не видит ничего плохого в этом.
У нас всегда были доверительные отношения с Зоряной. Я гордилась, что мы всегда находим общий язык и никогда не ссоримся. Как оказывается и тут заблуждения. Одна ложь вокруг, куда ни ступи, везде измажешься.
- Папа любит и тебя и тетю Алену. Так получилось. Сердцу не прикажешь. И им тоже тяжело. У папы одна половинка сердца с тобой, вторая с ней. И он не может разорваться, не хочет никому делать больно. Он не может без вас двоих жить, - дочь говорит все без запинки, словно выученный назубок урок. – Тетя Алена похоронила свою личную жизнь, согласилась быть в тени. Довольствуется редкими встречами. А малыш, так она хочет, чтобы частичка папы всегда была рядом, - а ее голос, он меня добивает. Спокойный с нотками нежности.
Отвечаю не сразу. Беру паузу, чтобы не сорваться. Я никогда не кричала на дочь, и сейчас не буду нарушать своих же правил. Все можно решить спокойно. Так всегда считала. А сейчас, я уже во всем сомневаюсь, ни во что не верю.
- Зорь, через три года тебе восемнадцать, ты встретишь парня, выйдешь замуж. И что если твой муж так поступит? Поставь себя на мое место?
- Мам, а где гарантия, что этот парень не бросит меня беременную? Или будет встречаться с другой за моей спиной? Жизнь непредсказуема. Конечно, я такого бы не хотела. Но иногда все бывает не так, как мы планируем. Люди расходятся, предают, а иногда приходится выбирать, с чем-то смириться, - она разводит руки в стороны и пожимает плечами. – Папа тебя любит и никогда не бросит. Он о нас всех думает. Но он, как и любой человек не идеален. Все мы грешны, мам. Никто не застрахован от ошибок.
- Зорь… девочка моя… что они с тобой сделали, - хватаю дочь за руку, смотрю в ее глаза. Не верю… всю эту ересь с видом заправского психолога выдает моя кровиночка.
- А ты ответь мне, - говорит серьезно, взгляд сосредоточен. – Ты была счастлива эти годы? Папа был заботлив, внимателен? Насколько помню, - прищуривается, - Ты была на пятом месяце беременности и говорила тете Вале, что у тебя лучший муж, ты купаешься в его заботе, что папа очень романтичный и с годами его любовь только растет. Было? – наклоняется к моему лицу.
Она говорит это все ни на секунду не задумываясь. Сейчас она мне напоминает запрограммированного робота.
- Было. Но… - не дает мне договорить. Кладет палец на губы.
- Тшшш… Вот, мама! Ничего не изменилось. У тебя также есть заботливый и любящий муж.
- У которого вторая семья. Моя сестра… Неужели ты не понимаешь, что его отношение – ложь! Зорь, он врал мне столько лет! Он предавал нашу семью!
- Мам, тебе надо успокоиться. И все обдумать. Ты сейчас слишком расстроена, - берет меня за руку, сжимает мои ледяные пальцы.
А у меня дикое ощущение, что я теряю свою дочь. В ее голову вложена какая-то дикая программа. И я понятия не имею, как ее разрушить.
- Семья – это верность и доверие, они составляют фундамент любви и здоровых отношений. Измена – это предательство. А так как сделал твой папа – это высшая степень. Он растоптал само понятие любовь и верность!
- Мам, мир несовершенен. Твои идеалы устарели, - вздыхает. – Ох, и почему ты все узнала! Так хорошо было!
- Хорошо! Во лжи? Ты считаешь, что счастье может строиться на обмане и предательстве? – все же повышаю голос, эмоции впиваются в сердце ржавыми гвоздями.
- Иногда ложь – это благо. В твоем случае, мама, особенно. А мне папа не врал, потому что я взрослая, и могу понять все. И если бы ты любила нас, ты бы поняла. Так сложилась жизнь, но у тебя все равно есть родные люди, которые всегда тебя поддержат. Это – не предательство, а компромисс.
Как это выдержать?! Ненавижу! Они втянули в эту мерзость мою дочь!
- Ты давно знала? – спрашиваю упавшим голосом.
- Извини, но я больше тебе ничего не скажу. Ты не в том состоянии, - хмурится. – Такой праздник, сестричка родилась, а ты взяла и все испортила…
Хватаюсь за горло, дыхание перехватывает. Открываю и закрываю рот, вдохнуть не могу. Слова, подобно острым лезвиям в горле застревают. Когда я пытаюсь переварить, то, что понять в принципе невозможно, в кармане дочери вибрирует телефон.
Она достает его. Смотрит на экран и на лице тут же появляется улыбка. Отходит к окну и принимает вызов.
- Привет! Я сейчас не могу говорить, - тараторит скороговоркой.
Мне неслышно, кто там на другом конце. Но я почти уверена, что знаю ответ. Душу выворачивает от нечеловеческой боли.
- Да. Тут, - косится в мою сторону.
- Тяжело, - вздыхает.
Чувствуется, что при мне старается отделаться односложными ответами.
Отрывает телефон от уха:
- Мам, тетя Алена хочет с тобой поговорить…
И именно в этот момент дочурка подает голос. Плачет громко и требовательно. Моя кроха подсказывает мне правильный ответ.
- Мне не о чем с ней говорить, - говорю так, чтобы предательница услышала.
- Зря, - изрекает дочь. Возвращает телефон к уху. – Ты все слышала. Потом созвонимся. И я тебя целую, - даже не пытается спрятать улыбку.
- Зорь, выйди из комнаты. Мне надо заняться ребенком, - говорю максимально спокойно.
А внутри все клокочет, видеть сейчас не могу родную дочь. До чего меня довели!
- Ой, - прячет телефон в карман. – Только ты не подумала, что тетя Алена беременна, и ей нельзя волноваться! Ей так не повезло как тебе, и беременность сложная! – говорит надув губы, смотрит насупившись.
- Ага, может, мне еще и извиниться, - говорю с едкой усмешкой и беру дочурку на руки.
Она тут же успокаивается и перестает плакать. И я ощущаю тепло, поддержку моей принцессы. Смотрю в ее глаза, а она словно говорит: «Мама я с тобой».
- Хорошо бы было. Но ты у нас гордая, - изрекает Зорька, направляясь к выходу. – А ведь папа всю беременность от тебя не отходил. Его любовь помогла тебе легко родить. В твоем-то возрасте. А у тети Алены такой роскоши нет…
- Вон! – показываю на дверь.
Она будто специально играет на нервах, наступает на кровоточащие раны.
- И все же мам, я тебя люблю. Помни об этом, - осторожно закрывает дверь.
Врагу не пожелаешь такой любви от дочери.
Занимаюсь Аришкой, а слезы льются непрерывным ядовитым водопадом. Не остановить их. Вытираю, а они еще сильнее, будто с меня вытекает горе, я до краев полна предательством.
Алена очень близка с Зорькой. Я всегда считала – это счастье, когда семья такая дружная. И только приветствовала их дружбу, подкрепленную общей любовью к балету.
Сестра преподает в балетной школе. В прошлом она балерина. Но из-за трагической случайности ее карьера оборвалась на самом пике. Она стала преподавать и моя дочь – ее любимая ученица. Сестра по старым связям часто помогает в карьере дочери, выбивает ей хорошие места. А Зорька грезит балетом, все свободное время тренировкам посвящает.
За столько лет плотного, практически ежедневного общения они стали подругами. Дочь приходила домой счастливая, без остановки рассказывала о своих успехах. Она многим со мной делилась, я старалась проводить с Зорькой как можно больше времени, и дочь всегда шла на контакт. Рассказывала про школу, друзей, если случались конфликты, советовалась со мной и отцом. А как оказалось по факту, она лицемерила, покрывая их.
Выхожу в ванную с дочкой. Вся семейка закрылась на кухне и тихо переговариваются. По обрывкам фраз понимаю – перемывают мне кости. Стараюсь не слушать. Включаю воду. Аришка… все внимание ей.
Когда выхожу из ванной комнаты, натыкаюсь на мать. Она явно меня поджидает.
- Покормила, красавицу, - слащаво улыбается.
- Да, - хочу пройти мимо нее.
- Даже не дала на внучку полюбоваться, - кряхтит наигранно-обиженно.
- Отстань, - нет сил вступать с ней в бессмысленный разговор. Свою позицию она озвучила. Они все.
- Лер, доченька, - протягивает руку, касается моего плеча. Сбрасываю ее руку. – Ох, какой характер тяжелый, - качает головой. – Я хотела сказать…
- Лучше ничего не говори, - грубо обрываю.
- Тебя, естественно, никто не выгоняет, не подумай, - все равно продолжает, идет за мной следом, - Ты отдохни, успокойся, и к себе езжай. Негоже мужа дочери лишать. Ромочка ждет вас. Места себе не находит.
Хочется крикнуть: «Что вы все несете! Неужели не понимаете! Хватит! Мне так больно!».
Только меня никто не услышит. В один миг моя семья, мои родные стали чужими… нет хуже… врагами… Которые подобно до изощренных палачей, истязают меня с профессиональным знанием дела.
- Пусть его Алена успокоит. У нее эти годы это отлично получалось, - меня передергивает от омерзения.
- Дочь, у меня сердце болит, глядя, как ты все рушишь, - демонстративно руку на сердце себе кладет.
- Не переживай, я тут не останусь.
- А куда пойдешь? – прищуривается.
- Разберусь.
- Тетя Лера, они тебя обижают? – из комнаты выходит Димка, окидывает внимательным взглядом нас с матерью.
- Все нормально, - пытаюсь улыбнуться, а в результате едва сдерживаю слезы при племяннике.
Он отличный парень, отзывчивый, добрый. Но теперь в голове засел вопрос: чей он сын?
- Хочешь, я с тобой поеду, буду тебя защищать! – становится между мной и матерью.
- Спасибо, Дим. Но тебе лучше тут с бабушкой быть.
Мама как-то очень быстро и проворно ретируется. Хлопает дверью на кухню.
И к лучшему. Надо немедленно уходить, пока они меня морально не уничтожили. Больше подобных разговоров я не выдержу. Сниму комнату в отеле на пару дней. А дальше решу, что делать. Я парализована болью, мне нужен покой.
- Бабушка тебя обидела, - топает ногой.
- Она… она… - язык не поворачивается сказать что-то хорошее о матери… дожилась. – Так бывает, Дим. Я справлюсь, - закусываю губу.
Племянник подходит и обнимает меня. Прижимается осторожно, чтобы не задеть Аришку у меня на руках.
- Все будет хорошо, теть, - шепчет так уверенно, что мне хочется верить его таким искренним словам.
Собирать мне нечего. Даже, наоборот, нечего надеть, ни куртки, ни обуви. Ничего все по дороге куплю. Главное – уйти, я тут дышать не могу.
Открываю входную дверь. Не собираюсь ни с кем даже прощаться. Они вылетают сами.
- Ты ж не к папе едешь? – уточняет Зорька.
- Нет. И так понимаю, ты со мной не пойдешь?
Зачем спрашиваю? Все понятно.
- Куда? В никуда? – смеется. Потом резко прекращает. Внимательно на меня смотрит, и уже ласковей добавляет. - Я буду ждать тебя дома, мамочка, - хочет ко мне подойти, но я рукой останавливаю ее.
- Променяла мать на балет. Удачи, дочь.
- Одумайся, Лерка, - вставляет пять копеек отчим.
Выхожу из квартиры, с один момент ставшей ненавистной.
- Бессовестная! – летит мне в спину еще один словесный удар от матери.
Захлопываю дверь. Едва выхожу из подъезда, на телефон одновременно приходят три сообщения.
Два из разных банков, что все имеющиеся деньги переведены на другой счет.
Третья от мужа:
«Возвращайся! Я так тебя жду, Любимая!».
Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем жанре и стиле: