Маргарита, в очередной раз поругавшись с невесткой, выразительно хлопнула дверью, позвала за собой сына и решила:
— Раз день с утра не задался, нужно его теперь с дурного на хороший самой переделать-перелицевать!
И отправилась с сыном на праздник. Она вчера объявление увидела, что в народном музее, где избы деревенские всякие, каланча пожарная и старые часовенки стоят, праздник будет, гуляния. Зовут всех «Осенины» отмечать: с песнями да с играми ходить, будут народ веселить, чаем из самовара угощать, хороводы водить… После домашнего скандала культурный праздник самое то: и отвлечешься, и забудешься, и посмеёшься, и нагуляешься…
Ведь не даром раньше говорили: на миру даже смерть красна. Не то, что какая-то депрессия. Хотя до той поры, пока Илья в дом её невестку Инну не привел, никаких депрессий Маргарита и в помине не знала. Но теперь да, приходилось Маргарите даже таблетки на ночь пить, чтобы спалось хорошо и крепко. А то, как представит утром эту Инну на своей кухне, так сразу и спать ложиться расхочется. Стоит невестушка: в Илюшиной рубахе на голое тело, поджарая, голенастая, что кобылица племенная! Затылок коротко выстрижен: по-пацански, на плече какая-то рептилия набита. Не то дракон, не то змея. И сама Инна точно змеища, та ещё земноводная, из этих, пресмыкающихся, чешуйчатых! Правда, пресмыкаться ни перед кем она отродясь не собиралась! Пришла в чужой монастырь со своим уставом так, словно к своей родне заявилась.
Маргарита Сергеевна очень себя по этому поводу жалела, сетуя, живи теперь в собственном доме, как командированный в гостинице… Любуйся по утрам на эту полуголую-татуированную. И ведь не выгонишь же: сына-то жалко! Будет родное дитя ползарплаты за съемную отдавать, ещё и питаться придётся как попало. Эта ведь «рептилия» разве что путное сготовить может: ей бы полуфабрикат магазинный научиться разогреть! У неё ведь, у рептилии, кофе с сигаретой и то за еду считается. А скажи ты ей слово, ведь не смолчит, зашипит, ответит! Вот эту, видно за грехи молодые, Маргарите Сергеевне Бог в наказание послал…
— Моей маме не нравится, как ты одеваешься, поскромнее надо бы – Заявил муж еще ночью в супружеской постели, дабы предостеречь любимую от утренних разговоров…
А ведь ничего такого утром змеюке Маргарита особенного не высказала, чтобы в ответ выслушивать и терпеть… Ну сказала, чтобы сынову рубашку (Маргаритой Сергеевной купленную для своего ребенка) сняла и что-нибудь подлиннее надела: хоть срамоту бы прикрыла! А та змеюка-невестушка в ответ кричать начала:
— Что Вы на меня, Маргарита Сергеевна, голос поднимаете? Кто Вам право дал?
Разве она на неё поднимала, этот голос-то? Поднимала?!! А то, что громко высказала – так невестка же сама и виновата — уши свои наушниками заткнёт — хоть пожар начнется или война атомная — ведь и тогда не докричишься! Не то, что в мирное время… Да разве Маргарита кричала-то на неё? Сказала только, чтобы зад свой голый, вертлявый прикрыла и рубашку сынову — Илюшечкину любимую — назад отдала!
— Не смей рубашку сына моего надевать, это я ему купила! Понимать надо — в чужом доме ведь живешь, чужие люди тебя, срамницу, терпят! — заявила свекровь невестке.
А невестка в ответ — нет бы и промолчать, как нормальной невестке в таком случае полагается — давай орать, отговариваться. Вот какую змеюку её сын на груди пригрел — приголубил, вот какое племя хамово в семью привёл!
Всю дорогу до самого музея вспоминала Маргарита Сергеевна эту утреннюю сцену, никак не могла успокоиться. А посмотрела вокруг по сторонам — еще горше на душе сделалось: видно, люди на праздник целыми семьями приезжают – с бабушками – дедушками, детьми – внуками, зятьями – невестками… Дружно, весело! А Маргарита с сыном, как бобыли бедные — из дома от змеюки сбежали, не для веселья, а только покоя ради…
Ну сын, может, так и не считал, но с матерью на прогулку согласился поехать — рассудил: сейчас он мать из дому уведёт куда подальше, Инна его спокойно позавтракать, помыться и прибраться успеет. А дальше — видно будет. Глядишь, мать развеется на людях, подобреет — успокоится.
У ворот музея их встречали разодетые в народные костюмы, румяные, раскрашенные — набелённые артистки — настоящие деревенские девки — «кровь с молоком». Маргарита Сергеевна и тут сразу представила себе свою невестку Иннку, вспомнила — бронзово-загорелую, тощую, с торчащими в разные стороны лопатками и коротко выстриженным затылком — «Тьфу — да и только!»
Но сыну разве об этом скажешь — только фыркнет в ответ — мол, «мода сейчас другая, эталоны меняются – сейчас ЗОЖ и спортивные фигуры в тренде».
— Это твоя-то змеюка – ЗОЖ? — возмутится про себя Маргарита Сергеевна, но в глаза промолчит — вот станет она ещё из-за той рептилии отношения с единственным своим ребёнком портить! Может, невестка только этого и добивается, только и ждёт — кровную мать с дитём поссорить! А вот и не получится! И Маргарита Сергеевна, думая свою невесёлую думу, невольно даже фигу в кармане скрутила… И сама не заметила, как с нарядной деревенской улицы — посреди музея, с играми, хороводами да плясками — свернула на околицу.
А там, гляди-ка, чучела в ряд стоят на длинных жердях с крестом набитыми перекладинами и головами капустными — насаженными сверху кочанами! Народ из сундука расписного с шутками да со смехом одежду крестьянскую вынимает, достает и на чучела напяливает – пугала капустные наряжает.
— Ох, тоже мне – забава! Просто клюква какая-то… — возмущенно выдохнула разочарованная Маргарита Сергеевна — глупость такая! Пугало наряжать…
А разбитная, весёлая, размалеванная девка — аниматор — подскочила к Маргарите с сыном, словно угадав настроение гостей, и с прибаутками начала приставать, заигрывать: — А скажи-ка мне, молоденький, зачем крестьянину жа-а-ниться? (обратилась девка к удивленному Илье). Тот, не растерявшись, отшутился:
— А я-то откуда знаю? Я же не крестьянин!
Тогда девка, не отступая от Ильи, свой вопрос ко всем остальным гостям мужского пола обратила. Парни и дядьки призадумались, а один – самый старший, почти дед – из толпы вдруг выкрикнул весело:
— Жениться, чтобы щи есть!
— Правильно! — обрадовалась девка — сразу видно, что ты, соколик, женатый – за версту видать!
— А ты, парень, — опять привязалась она к Илье — пойди-ка вон там у печки наших щей отведай, а понравится — приходи, возвращайся к нам сюда, обратно — мы тебе невесту капустную подберем! — Тут при этих словах Маргарита про себя подумала с грустью, что лучше бы хоть и такую невесту, чем её невестку — грубиянку. Даже пугало капустное, и то приятнее! И остановилась у наряженного чучела.
А Илья с остальными парнями пошёл туда, куда только что отправили — щи из печи хлебать, ведь «на халяву — как в народе говорят — и уксус сладкий», не то, что наваристые да ароматные серые щи с крошевом и говяжьей лопаткой!
Маргариту Сергеевну цепкая девка на полпути из толпы выхватила, остановила:
— Гляжу, ты — большуха хозяйственная, добрая. Давай мы тебе тут невестку подберём! Загадаем хорошую, нарядим красивую — глядишь, и сбудется! — видно, приметила глазастая, что Маргарита с сыном на празднике вдвоём гуляла. При этих словах Маргарита Сергеевна сразу всю свою беду, всё своё горе вспомнила и рассердилась на эту бесцеремонную затейницу разукрашенную:
— Поздно мне загадывать! Есть у меня уже невестка! Да такая, что, будь моя воля, я бы на любое твое чучело, не задумавшись, тут бы т променяла! — Отмахнулась Маргарита.
А девка задумалась на минуту и выпалила:
— Так мы твою беду сейчас враз поправим – худую на добрую перекуем, перелицуем! Как твою невестку то по имени звать? — Маргарита сказала, как невестку зовут – мол, Инна – моя вражина! А нарядная красавица в вышитом очелье и красном сарафане только засмеялась в ответ, зубами белыми заблестела, лицом ещё пуще зарумянилась, мол, не сомневайся — враз переделаем. Маргарита Сергеевна, не веря, нехотя в игру ввязалась. Стала капустное чучело раздевать, да с каждой сброшенной одежкой называть — по совету той веселой девки – то качество, которое её больше всего в невестке злило и раздражало.
— Наглость! — и платок с пугала капустного на прямо землю раз – и скинула!
— Бесстыжесть! — полетела с чучела телогрейка.
— Грубость! — сбросила сарафан. И так увлеклась этой своей игрой, что никого вокруг больше не замечая, до самой жердины раздела свою «Капустку» — только кочан, насаженный на палке и остался, да перекрестие. А девка ей под руку подсказывает:
— А теперь, одежу её наизнанку выворачивай, да те качества называй, какие бы в своей доброй невестушке видеть захотела!
Ну, Маргарита Сергеевна тут и давай от души стараться — даже вспотела вся!
— Покладистая! — и рубаху выворачивает, на чучело натягивает.
— Тихая! — и сарафан так же, туда же цепляет.
— Хозяйственная! — сверху навязывает.
— Не худая! — и на неё передник.
— Не злопамятная! — кофту напяливает.
— Работящая! — душегрею выворачивает.
— Веселая! — платок повязывает. И так разошлась, что даже не заметила, как к её «Капустке» народ собирается, и народный коллектив с песнями хороводом идет.
— Вот, — говорят — за лучшее чучело здесь люди проголосовали, единодушно Ваше выбрали — Вам за первое место приз полагается! — и вручили растерявшейся Маргарите Сергеевне большую коробку с ржаным пряником и туесок узорный берестяной с мёдом — в завершение праздника. Тут и Илюша рядом оказался — наелся сытных щей, довольный, смеется над маминой победой нежданной — негаданной. Так Маргарита Сергеевна на празднике отдохнула, что и домой ей расхотелось — придёшь, а там та — змеюка сидит — вспомнила… Но по дороге, пока обратно ехала, вдруг по-детски, как ребенок, поверивший в сказку, надеяться стала — а ну, как приедет, а там её наговор, её чудо сегодняшнее капустное сработало! Ведь пряник с мёдом она сегодня на празднике выиграла — выиграла! Никогда в жизни ничего не выигрывала, никаких сюрпризов не получала — а тут — на тебе! Может, и дома её сюрприз ждет?
Поднималась по лестнице на свой этаж — и всё свое чучелко — свою капустку наряженную представляла — и добрую, и уживчивую, и хозяйственную. С самого порога — уже в прихожей — почувствовала Маргарита Сергеевна незнакомый, но очень — очень вкусный запах? Откуда бы ему без неё в их квартире взяться? Вошли на кухню — а там порядок кругом, занавески новые висят и мебель — столовый гарнитур и тумбочка для цветов переставлены. Маргарита как увидела это — сразу, было, даже задохнулась от возмущения — тоже мне хозяйка выискалась, на её кухне порядки свои заводить! А потом вдруг свой сегодняшний наговор вспомнила — «…И чтоб хозяйственная была!» И промолчала — неужели сбывается — надо же! Вот это чудеса, так чудеса!
А невестка на стол из духовки противень достаёт — с горячими бутербродами, с сыром расплавленным, корочкой, помидорами, зеленью и ветчиной. Теперь ясно стало — откуда такой запах аппетитный по всей квартире расходится. Поглядела Маргарита Сергеевна и хотела было съязвить по привычке — мол, кроме яичницы и бутербродов ничего готовить не умеешь, хозяюшка? А потом вспомнила своё сегодняшнее пожелание — «Работящая!» А почему бы и нет? Начнет с горячих бутербродов, а потом — глядишь — и до пирогов дело дойдёт — было бы желание! И села за стол чай пить с невесткиными бутербродами — вкусными! Или это ей только с голодухи показалось? Ведь целый день с сыном на воздухе гуляли! Похвалила Маргарита Сергеевна Инну, мол, вкусно получилось. А та ей в ответ:
— Да! Я и сама не ожидала! Это я нашла у Вас в шкафу приправу какую-то и посыпала ей — а она, эта приправа, вот так хорошо зашла!
— Какую это приправу мою такую? — возмутилась, насторожившись, Маргарита Сергеевна. — Не ту ли, что я для маринования огурцов специально купила? А огурцы я теперь — как скажите — буду на зиму готовить — совсем без приправы что ли?
— Ой, простите Вы меня, пожалуйста, ведь я и не поняла — а нужно было на пакетике прочитать, прежде чем на бутерброды сыпать! Вот я растяпа! — расстроилась, опустила голову невестка.
«Надо же! — удивилась про себя Маргарита Сергеевна — ведь и не орёт в ответ, извиняется даже! Выходит — снова сработало! Загадала же я тогда, чтоб «не поперечная», «тихая»!
И тут про свои награды вспомнила:
— Ой, Инна, я же тебе гостинец с праздника привезла!
— Мне? Гостинец? — не поверила своим ушам невестка Маргариты Сергеевны.
— Да, пряник печатный и мёд гречишный — свежайший!
— А откуда Вы знаете, что я пряники люблю? Я их с детства обожаю, если ржаные, правильные, с вареньем! Вам Илья рассказал?
И Инна, принимая из рук свекрови большую коробку с ароматным фирменным пряником даже покраснела от смущения и удовольствия, и Маргарита Сергеевна вспомнила свой наказ: «Чтобы румяная!»… И впервые заметила — разглядела на щеках у невестки милые маленькие детские ямочки — которые так шли к её улыбающемуся личику!
— Можно я Вас, Маргарита Сергеевна, за мой любимый пряник поцелую? — спросила, смущаясь, Инна.
— «Чтобы не злопамятная и скромная!» — вспомнила вдруг свекровь. — Вот это я сегодня постаралась! Перековала худую на добрую!
А потом и ещё вспомнила:
— Чтобы не худая! — Ну, этого чуда, я думаю, уж точно не случиться. — Вон, как лопатки выпирают! Такая никогда не раздобреет!
И тут её Илюша голос подал:
— Мам, ты только не шуми, не ругайся сейчас сразу! Передыши, что я тебе скажу! У нас с Инной ребенок будет!
— Ох, выходит, и последнее желание сбудется! — поразилась свекровь.
И правда, как родила Инна мальчика, так и сама стала добрая и гладкая.