Весной мой муж Дима ездил на похороны куда-то на юг. На мое предложение составить ему компанию мрачно
ответил, что это его и только его тема. Будут только те, кто должен.
А другим там делать нечего.
Обидно было такое слышать, но Дима на все мои попытки выяснить хоть что- то только еще больше раздражался. Как будто это такая страшная тайна, в которую никого посвящать нельзя. Вернулся муж мрачнее тучи, а меня не оставляли сомнения. Все казалось, что ездил к бывшей какой-нибудь, которая ему в сердце так запала, что настоящее по боку. Особенно напрягало, что он стал больше общаться по телефону, и я слышала разные женские голоса. Еще он начал выходить на лестницу, чтобы поговорить, хотя раньше этого не делал. Ну, кто не подумает о самом худшем? Я и устроила скандал. Тогда Дима в первый раз в жизни накричал на меня. А потом еще и из дома ушел. Вернулся через час. С бутылкой водки, хлебом и колбасой. Позвал меня на кухню, сказал:
-Садись и слушай. Поднимешь на смех - развод сразу. Водку и мне налил, хотя я ее терпеть не могу. Еще и бутербродами закусывать пришлось. Я хотела встать, сделать что-нибудь поприличнее, но Дима не позволил. Сказал:
-Так надо. Оказалось, что так они с сослуживцами гуляли. Еще до того, как их в одну из горячих точек отправили. Денег не водилось, но оторваться хотелось, вот и пили дешевую водку закусывали тоже не деликатесами. И я должна понять, что с этими людьми он и хлеб преломлял, и пуд соли съел, что мои подозрения - это оскорбление памяти ребят. И особенно одного. Человека, за которого любой из отряда мог порвать. Ведь пацан спас им всем жизнь.
О том, что Дима служил в горячей точке, я знала. Много выслушала от родных, что с такими связывать жизнь себе дороже, ведь война меняет людей. Но мне было все равно.
Любовь же! Я не замечала ни грубости, ни замкнутости, зато видела чисто мужскую силу. Знала, что за ним я как за каменной стеной. Когда эйфория прошла, я стала замечать, что Дима помалкивает. Щебечу в основном я. Стала его расспрашивать, но успеха не добилась. Пыталась расспросить мужа об армейском прошлом, но наткнулась на такую реакцию, что поняла: трогать это нельзя. А тут он сам завел разговор. Я уши и развесила.
Всех кошмаров рассказывать не буду. Я несколько раз просила Диму перестать, но он только усмехался, говорил:
-Ты же хотела знать, в душу мне влезть, вот теперь слушай и молчи.
И он рассказывал, как в первый раз убил, как казнили сослуживца, когда раскрыли его схему торговли оружием. Продавал врагам! Но это все обычные вещи. Страшные, но обычные. Рассказал он мне историю, в которую я не верить не могу и в то же время верить странно.
Был у них сослуживец Терех. По именам они друг друга не называли, только по кличкам. Отличный пацан, вместе много вылазок делали, спины друг другу прикрывали. Но вот было в нем что-то необычное. Дима говорил:
-Иногда его взгляд как буд-то останавливался, и в такие моменты казалось, что Терех где-то не здесь. Его можно было тормошить, звать, пихать - ноль эмоций. Потом “возвращался” и нормальный становился. Из-за этих его отключек иногда стремно было идти с ним на задание - отрубится в важный момент, как ему доверять? Но ничего такого не случалось, и мы привыкли. А потом стали замечать, что с Терехом проще задачи выполнять - целее будешь. Он как будто знал, как отходить надо, куда не лезть. Знание это далось большой кровью».
И рассказал про одну вылазку. Когда старший настаивал идти по одной дороге, а Терех говорил, что нужно в обход. Ну и положили половину ребят, засада там была, с той поры к Тереху прислушивались. Считали, что у него какое-то особенное чутье.
Однажды они попали в окружение. Все уже с жизнью попрощались. И тут Терех «отключился». «Опять глаза стеклянные, ничего добиться от него невозможно, - рассказывал Дима,
- А в таких ситуациях ствол нелишний, отстреливаться же надо, как можно больше врагов с собой забрать. И тут Терех со своими закидонами.
Мы на него забили, рассредоточились, и вдруг Терех и очнулся. Говорит:
-Есть возможность уйти. Но надо идти след в след за ним, стоять и бежать только по его приказу. Умереть за Родину - честь, но остаться в живых, чтобы и дальше ее защищать - честь куда большая. Мы согласились. Уходили цепочкой, Терех впереди. Иногда он садился на землю и “отключался”, потом вставал и продолжал идти. Только двоих потеряли тогда, они замешкались, когда мы уже из окружения выбрались. Ну, мы развернулись, и этим мразям в тыл как дали!
Когда в расположение вернулись, стали они Тереха пытать, как ему это удалось. Ведь видели, что проходили под носом у врага и остались незамеченными. Терех сначала говорить не хотел, но потом сдался.
И рассказал, что, когда ему было лет пятнадцать, в школе произошел несчастный случай. Мальчик задержался после уроков, спешил домой. Не заметил, что полы только помыли, и слестницы полетел. Терех ударился головой, вырубился, но прекрасно помнит, как тело покинул, парил над ним, все видел: уборщица в обморок хлопнулась, вокруг люди бегали, скорая приехала. Цеплялся за жизнь, пока его реанимировали, потом стало темно.
Позже Терех понял, что может покидать тело и какое-то время путешествовать. Это очень помогало на контрольных. Ну а на войне тем более: не все можно увидеть простыми человеческими глазами и услышать ушами. А невесомый дух никто не заметит. Он и пользовался этим, стараясь, чтобы сослуживцы ничего не заподозрили, но куда там! Видели, знали, только вопросов не задавали. Он это понимал, но как объяснить, не знал. Думал, сочтут чокнутым. Но когда его способность спасла стольким ребятам жизнь - не до смеха было. Вот он и рассказал.
Оказалось, что Димка ездил на похороны этого самого Тереха. «Все приехали. Дела побросали, кто-то даже беременную жену в роддом не повез. У Тереха опухоль была, оказывается. Неоперабельная. Только он никому не говорил. Даже родне. Потому что, когда диагностировали, было уже поздно что-то предпринимать. Так и закончил свои дни. Обидно. Ведь вместе через такое прошли, а он и нам ничего не сказал».
Мне было очень неудобно эту поведь слышать. Стыдно. Приревновала к сослуживцу. Хуже не придумаешь. Выпили молча. Большея ничего спрашивать не стала. Но после того вечера Дима изменился. Его как прорвало. То ли не доверял мне до тех пор, то ли еще что - не знаю. Может, боялся, что проговорится, и я сочту его сумасшедшим, раз он верит в такое.
Не уверена, что верю до конца. Но если это правда, то мне жаль, что я ничего не знала и не смогла быть на похоронах. Я бы хоть поблагодарила человека за то, что он помог моему мужу выжить. Я ведь люблю его. А после того разговора еще и понимаю больше. Теперь смело могу сказать, что не жалею, что замужем за таким человеком.