Однажды я тяжело заболела. Настолько, что требовалось переливание крови. А с этим в те времена было сложно, учитывая, что у меня редкая группа и отрицательный резус-фактор.
С горем пополам муж нашел мне донора - какую-то дальнюю-дальнюю родственницу из деревни, седьмую воду на киселе. Та согласилась мне помочь, а я находилась в таком состоянии, что мне было все равно.
Женщина оказалась здоровой и румяной тетенькой, с копной пшеничных волос и широкой улыбкой. Она смешно окала, и от нее исходил свежий луговой аромат, настолько густой, что он перебил все прочие больничные запахи.
Переливание крови прошло успешно и для нас обеих закончилось благополучно. Моя румяная донорша отбыла в свою деревню, нагруженная подарками от моей родни, да еще с увесистой пачкой денег в кармане. Я же пошла на поправку. Выздоравливать стала с такой скоростью, что врачи только диву давались. По их меркам я должна была походить на тень, еле передвигаться по палате, а не выходить бодрым шагом на улицу, чтобы навернуть пару кругов вокруг больницы. Мне и в самом деле было хорошо и с каждым днем становилось все лучше.
Я вдруг поняла, какая интересная жизнь кипит вокруг, на которую другие не обращают внимания. Как переговариваются птицы, как колышется трава, как вздыхают утомленные жарой листья. А однажды я, прислонившись к березе, вдруг отчетливо услышала, как меня кто-то шелестяще позвал по имени. «А?» -
удивленно спросила я, но никого поблизости не увидела. Как будто это дерево меня окликнуло!
В ночь накануне выписки мне приснилась незнакомая женщина в красном сарафане, но в черном платке. Она вошла в палату и уселась рядом со мной на кровать. Лицо у нее было бледное, но не злое.
-Значит, ты теперь наших кровей будешь, — сказала она, придирчиво меня оглядывая.
- Глашка не смогла, но свою кровь кому надо передала. Ты отныне наша, и никуда тебе от нас не деться. Кровь - не вода.
Она достала из кармана бутыль, набрала из нее воды в рот и вдруг прыснула мне прямо на лицо. Я вздрогнула и проснулась. Лицо у меня было мокрым...
Когда меня привезли из больнице,
на рябину, росшую у подъезда, внезапно вспорхнула огромная черная ворона и, глядя на меня черными бусинами-глазками, громко проорала: «Кар!» Но мне отчетливо послышалось «Лариса!» Я невольно кивнула вороне, а муж начал прогонять птицу. Та посмотрела на него с осмысленной насмешкой и, взмахнув крыльями, взлетела, каркнув на прощание. Я же услышала: «До скорого».
Вскоре я поняла, что начинаю менятся. Меня потянуло носить платки на голове. Я вдруг осознала, что неприкрытые волосы «дарят» мне чувство беззащитности. И, повязав платок, я ощущала в себе мощную женскую силу, ту, что древнее цивилизации.
Ко мне со всей округи стали сбегаться кошки. Если я шла по улице, то непременно какая-нибудь из них увязывалась следом. Ей-богу, я слышала, как разные деревья зовут меня по имени! Чаще всего «говорили» березы и клены, а осины и елки словно склонялись передо мной.
Окончательно я осознала, что со мной что-то не то, когда увидела, что я помолодела! И это после тяжелой болезни, когда я находилась на грани жизни и смерти! Я стала выглядеть лет на десять моложе, и об этом мне сказали все знакомые. А муж начал активно ластиться и постоянно бормотал:
-Ты такая манкая стала, как будто мед источаешь и пахнешь дурманом.
Да, вокруг меня теперь кружил особенный аромат - тягучий, смолистый и слегка горьковатый. Правда, муж добавлял:
-У тебя взгляд льдистый, как кристалл. А маленький сын прямо заявил:
-Я тебя боюсь. Ты смотришь не как моя мама, у тебя глаза совсем холодные.
Не знаю, заметили ли это остальные, но глаза у меня сделались не только холодными, они еще и начали менять цвет! Были обычными серыми, но потихоньку стали синеть, а вокруг зрачка появился черный ободок. И когда я, прищуривашись, смотрела на себя в зеркало, в глазах вспыхивали искры! Очень недобрые... Я себе нравилась и боялась себя одновременно. Я словно была не я. До больницы - тихая скромная женщина чуть за 30, после выписки -почти чертовка, в которой бурлила каждая капелька крови.
Однажды, когда я была дома одна, внезапно услышала, как в моей комнате кто-то ходит. Но совершенно не испугалась. Преспокойно зашла, а там за столом расположилась та самая женщина в красном сарафане и с черным платком на голове. Перед ней лежала раскрытая книга.
-Пора тебе уму-разуму учиться, науку тонкую осваивать и делом заниматься, — сказала она, а я кивнула, зная, что она права. Пора заниматься делом. Я даже не стала уточнять, каким именно. И вообще не спрашивала, откуда эта женщина взялась. Я ее как будто всю жизнь знала.
«Вот тебе первое задание - по этому рецепту зелье сварить, вот эти слова наговорить и мужа опоить, — женщина ткнула пальцем на страницу раскрытой книги.
-Если правильно сваришь, будет он у тебя покорный и ручной, все, что захочешь сделает. А если зелье не получится или слова ты недостаточно хорошо выговоришь, станет он у тебя болеть. Но тебе тогда и лечить его придется. Тоже наука.
Другая на моем месте бы отказалась. Но я, в которой взбурлила кровь (не моя!), обожгла нутро и захолодила сердце, на это дело согласилась. Мне было очень интересно, а мужа совершенно не жалко.
На счастье, у меня все получилось. А я над мужем получила полную власть. И заставила его везти меня в деревню, к той самой родственнице по имени Глаша, что своей кровью со мной поделилась.
Та меня увидев, вся побледнела и затряслась.
-Да ты же настоящей ведьмой сделалась, — пролепетала она, - вон какие глаза у тебя. Уж не думала, что моя кровь, про которую говорили, что она как вода, тебя в колдовку превратит. Наш род-то , ведьминский, по крови этот дар проклятый женщинам передается. Мне совсем крохи достались, а вот тебе... Глашка вздохнула с ноткой — зависти. Видимо, ей тоже хотелось стать ведьмой. -Слушай, а ты Руфину видела? - прошептала она.
-Что в красном сарафане и черном платке? - утонила я.
-Значит, она к тебе приходила, - поняла Глашка. - Это мать-основательница нашего рода. К кому она интерес испытывает, к тому приходит, уму-разуму учит. А все прочие из наших, кого Руфина не отметила, сами до всего доходят. Видать, ты ей понравилась.
По словам Глашки, Руфина была черной ведьмой, жившей больше ста лет назад и носившей прозвище «всеискусной жены». Она умела вселяться в животных и птиц. Наводить и снимать порчу, насылать проклятия, магически врачевать, ставить защиту. А еще управлять погодой, переплетая ветра и связывая их в узлы! С ветром она вообще ловко обращались и могла посылать с ним проклятие, порождая колдовской вихрь. Ну и наводить морок, вызывать кошмары, внушать страх и дурманить голову тоже умела.
Она была страшной ведьмой и очень сильной, таких и в те времена по пальцам можно было пересчитать, а сейчас их почти не осталось. «Видимо, Руфина и тебя решила всему этому научить. Хотя ты совсем не из рода ведьм, - покачала головой Глашка.
- Я чувствую дух, что от людей исходит. И в тебе колдовского духа нет. А сила есть. И запах особый ведьминский. Вот чудеса!На прощание я оставила Глашке подарок -собственноручно сделанный браслетик из 12 разноцветных бусин. Каждая была подобрана и заговорена словами, которыми я увидела в книге Руфины. Этот гримуар мне каждую ночь
снился (или не снился?). Я его не просто листала, а самым внимательным образом изучала. Глашка сразу поняла, что это за подарок, и с благодарностью браслет приняла.
Места где жила Глаша, мне понравились. От земли исходила древняя мощь, не затоптанная множеством людских ног и не закатанная в безжизненный асфальт. Повинуясь порыву, я несколько горсточек земли собрала в носовой платок - для энергетической подпитки в городе. Но уже решила, что буду сюда приезжать как можно чаще.
А в городе я продолжила превращаться в ведьму. Частенько мы - отправлялись с Руфиной гулять по улицам. Невидимая для прочих, она учила меня и сглаз делать, и порчу наводить, и подключаться к здоровым людям, чтобы от них подпитаться. Учила видеть болезни, в том числе и смертельные.
-Все можно вылечить, да не за все можно браться, - говорила Руфина.
- И также любой недуг можно напустить, внедрить в нутро человечье, запечатать там и уморить. Для ведьмы это не сложно, если знать, как с духами болезней общаться.
Однажды она указала мне на молодую женщину. Обычный человек ничего бы особенного в ней не разглядел, а я, едва взглянув, не могла с сдержать возгласа удивления - это же демон!
-Бесовка, - поправила у меня Руфина. - Их вообще-то много на улицах, особенно в толпе. Тоже от людей питаются, да еще с ними забавляются. Ой, бесы и бесовки такие затейники! Так просто их из человека не выгнать, если внутрь проберутся. Мы с женщиной обменялись взглядами.
Она поняла, что мы в курсе, кто она такая. Злобно оскалилась, показав клыки, и сверкнула красными глазами.
-Молодая еще бесовка, - усмехнулась Руфина, - была бы постарше, с нами бы раскланялась - мы друг друга понимаем и нередко друг другу помогаем. А ссориться нам совсем ни к чему.
Руфина оставалась незримой для всех. Но мой маленький сын однажды её увидел. И спросил:
-А что за тетя с тобой, мама, сидит? В черном платке? Я ее боюсь. Она страшная. Руфина улыбнулась:
-Ай да малышок! Зоркий глазок.
Она погладила моего сына по голове, а тот сжался и захныкал. Руфина над ним дунула, и глазки у него тут же «зачесались», он опустился на стул и мгновенно уснул, а я отнесла его на кровать.
«Вот ведь какая незадача, мать ведьмой стала, а сын ее по другую сторону очутился. Любозаром оказался, — произнесла Руфина, когда я вернулась.
— Это те, кто может видеть нас, ведьм, и весь низший мир. Ой как они редки, но все еще встречаются».
Мы обе посмотрели туда, где спал мой сын.
-Ты же понимаешь, что твой любозар станет помехой и препоной, когда подрастет? - спросила меня Руфина.
- Он будет видеть в тебе ведьму, понимать, кто ты, и начнет тебе всячески мешать. Тебе сын, тем более любозар, не нужен, тебе дочь нужна. Нашей породы и нашей крови.
Когда Руфина сказала про дочь, я вдруг поняла, что очень-очень хочу девочку. И я ее получу. В ночь, полнолунную, нечетную, с заповедным наговором и амулетом-веревкой, свитой из шерсти трех кошек разных цветов, я зачала дочь. А сын... Он стал внезапно слепнуть. Ну, как внезапно. Однажды Руфина провела рукой по его глазам и что-то сказала. А мне велела повторить. И я послушалась.
Сечас сын совсем ничего не видит. Муж с ним возится, и оба мне не мешают. А я воспитываю дочь и уже окончательно стала ведьмой. Меня облаивают собаки, кошки льнут, деревья шепчут мое имя, а встречные бесы понимающе улыбаются. Некоторые еще и клеятся, привязываются, глазки строят, хвосты крутят. Но мне их чертова любовь не нужна.
Дочь удивительно похожа на меня, однако ее глаза как у Руфины. Черно-синие, глубокие, у которых нет дна..
-В нашем роду у настоящей ведьмы именно такие глаза, - сказала основательница рода.
-У кого таких нет, тот никогда не станет истинной ведьмой, которой подвластно то, о чем другие даже не подозревают.
Недавно дочке исполнилось пять лет. На свой день рождения она попросила котенка. И получила - черного-пречерного, взятого как будто из преисподней. Возможно, так оно и есть, ведь котенка ей подарила Руфина. Моя дочь ее не только видит, но и отлично с ней ладит. Она зовет ее бабушкой. Руфина довольна.