Москва. Зюзино. 2000-й год
Вдох-выдох, вдох-выдох. Девушка лет двадцати бежала по проспекту Андропова. Стоящие в пробке водители с тоской и любопытством наблюдали за ней. В те дни здесь редко можно было встретить людей на вечерней пробежке, да и не выглядела она так, будто страдает во имя фитнеса. Так можно убегать только от чего-то действительно страшного. На тренировочных штанах ее виднелись бурые пятна, а в руке она сжимала собачий поводок. Заметив это, водители стыдливо отводили глаза. Нужно бы догнать и помочь, но на это времени у водителей, изнывающих от жары и тоски в пробке, не было. Высокая, спортивная девушка с тяжелым взглядом и конским хвостом на голове отчего-то не вызывала желания помочь. Такую хотелось догнать и остановить. Она казалась одновременно красивой и отталкивающей.
Мария чувствовала на себе десятки сосредоточенных глаз, и от этого ей хотелось бежать еще быстрее. Дыхание постоянно сбивалось, и его нужно было контролировать. Вдох-выдох… С каждым вдохом она все сильнее ненавидела всех, кто не кинулся ей на помощь. Они ведь видели, что она убегает от кого-то, оставляя за собой на асфальте слишком яркие, блестящие чем-то красным следы от кроссовок. Вот только времени у них не нашлось.
Ноги сами несли ее домой. Оказавшись в опасности, инстинкт заставляет человека бежать в место, которое он знает лучше всего. Ты инстинктивно бежишь домой, даже если там и живет твой главный страх. Маша ненавидела семнадцатиэтажную панельку, в которой ей приходилось жить вместе с родителями, но бежать было больше некуда.
Мать открыла ей дверь квартиры и ошарашенно окинула ее взглядом. Заметив, что дочь судорожно сжимает в руках поводок, она спросила:
– Маша, а где собака?
Глаза девушки расширились, и она вдруг начала кричать, хотя, секунду назад ей казалось, что в легких ее уже не осталось воздуха.
Как все начиналось
Мария Петрова родилась 15 мая 1978-го года на окраине Москвы, в Зюзино. Девочка росла в хорошей, благополучной семье. Отец – тихий и спокойный человек, который предпочитал никогда не лезть со своими советами в чужой монастырь и совершенно был не в курсе домашних дел. Его дело – зарабатывать деньги, а уж жена разберется, на что их потратить и как все обустроить наилучшим образом. Мама – сильная и властная женщина, которая предпочитала все держать под своим контролем. Старший брат – мамина радость, надежда, опора и отрада. Ну а Машенька… Девочка, что ж с нее взять?
– Сын продолжит род, построит карьеру, станет чемпионом. Для девочки ведь это и не слишком важно. Главное, мужа достойного найти, и передать в хорошие руки, – то ли шутила, то ли всерьез говорила женщина.
Александр Петров продолжал тихо любить дочь, но Маше было ужасно важно доказать маме, что она тоже может стать чемпионкой. Поскольку неподалеку от их дома был бассейн, девочку с ранних лет записали в секцию по плаванию, а лет с десяти она уже вовсю участвовала в соревнованиях. И даже побеждала.
Мать на все успехи дочери обычно реагировала снисходительной улыбкой и веским замечанием по поводу внешнего вида: то шнурок у дочери развязался, то прическа растрепалась. Маша чувствовала это равнодушие и считала, что нужно просто больше стараться, добиться больших успехов, и тогда мама увидит, что дочь превзошла сына.
Отец старался отвлечь дочь от жажды спортивных достижений, но все эти попытки обычно были столь неловкими и неуклюжими, что девочка их не замечала или даже пугалась. То папа разрешит ей не пойти в школу, пока мама в отъезде, то поведет ее в кафе-мороженое, хотя мама решила, что дочка растолстела и посадила ее на жесткую диету. Он считает, что у нее ничего не получится? Папа тоже думает, что ей положено красиво выглядеть, а не добиваться успехов? Чем ближе девочка была к подростковому возрасту, тем чаще ее посещали подобные параноидальные мысли, о которых она впоследствии рассказывала следователю. Конечно, папа девочки не имел ввиду ничего плохого, но в глазах Маши он потихоньку превращался во врага, а вот мать оставалась достойным противником, которого можно победить, нужно только еще немного постараться, сбросить пару килограмм и победить на следующих соревнованиях. И вот тогда сердце ее растает.
В школе девочка училась неплохо, но гуманитарные предметы давались с большим трудом. Учитель литературы мог разве что похвалить ее за хорошую попытку, а эти лживые комплименты девочка всегда легко распознавала. Не слишком щедрая на теплоту и ласку мать как раз «хвалила за хорошую попытку», стоило девочке сплоховать на соревнованиях. В секции по плаванию Маша понимала, что равных ей нет. Тренер ставил ее в пример, а соперники с опаской поглядывали на нее перед началом состязаний. Ей так казалось, по крайней мере. А вот в школе дела обстояли совсем по-другому.
Постепенно из упорной, трудолюбивой и молчаливой буки девочка превращалась в изгоя и объект насмешек. Всех ужасно веселило, что у Маши вечно растрепаны волосы, порваны колготки или школьная сумка. Ее называли неряхой, смеялись над ее спортивной фигурой и пристрастием к мужским развлечениям. Девочка куда охотнее проводила время во дворе, а вот заполнять «дневники для девочек» она никогда не умела. Пару раз Маша искренне отвечала на вопросы анкет в тетрадках, но за это одноклассницы стали смеяться лишь сильнее.
Ближе к седьмому классу мальчики во дворе тоже стали ее сторониться. У ребят постепенно сложилась своя компания, и странную девочку, над которой все смеются, никто не хотел туда впускать. Оставалось только плавание. Там Машу все еще считали своей. Причем в секцию ходил ее одноклассник и пара девочек из параллельных классов той же школы. В бассейне они с ней общались вполне по-дружески, но в школе усиленно делали вид, что не знакомы с Машей.
С братом у девочки тоже не получилось близкой дружбы. Сказывалась разница в возрасте и вечное соревнование за внимание матери, которое брат выигрывал, даже не подозревая в том, что участвует. Разве что с отцом перед телевизором Маша могла иногда спокойно помолчать, но случалось это все реже. На дворе было начало 1990-х, и Александр Петров никак не мог влиться в быстро меняющиеся реалии. Он постоянно терял работу и все чаще злоупотреблял алкоголем. Выпив, мужчина становился совершенно невменяемым и неконтролируемым. Пару раз девочка бросалась на защиту матери в пьяных конфликтах, и однажды даже сумела его остановить. С тех пор, Наталья Петрова не упускала ни одной возможности припомнить эту историю и подшутить над мужскими повадками дочери.
День Рождения
В начале 1990-х Москва стала далеко не самым безопасным городом, а ее окраины превратились в точки роста для ОПГ. Район Зюзино на Юго-Западе столицы не стал здесь исключением. По вечерам у метро легко могли срезать сумку, а в подворотне – изнасиловать. Рассказы о таких историях стали нормой. О чем-то подобном вечно болтали на лавочках и в магазинах. Причем сочувствовали обычно в этих беседах тем, кто оказался за решеткой. Если жертва добивалась возбуждения дела, то милиция начинала расследование и находила насильника, которым оказывался «хороший парень Коля, у которого вся жизнь была впереди, а теперь мать стареет в одиночестве, а он в тюрьме по глупости сидит». Такие истории случались не часто, но регулярно. Тетушки и бабушки на лавочках обсуждали короткие юбки и ужасный макияж, которые вошли в моду.
«Девочки ведут себя так, провоцируют, а мальчишке потом сидеть по глупости», – говорили они. Мать Маши придерживалась того же мнения и всякий раз, пересказывая такие истории, осуждала девушку, которая и оделась вызывающе, и потом еще наглости набралась в милицию пойти. Женщина всякий раз болезненно воспринимала такие истории, всякий раз представляя сына на месте очередного «несчастного мальчика». Мать Маши изо всех сил старалась обеспечить сыну достойное будущее, уберечь от армии и отправить в университет. Ну а больше всего она боялась того, что сын приведет домой провинциалку, которая будет шантажировать их заявлением в милицию и потребует немедленного замужества с пропиской в придачу. Страхи ничем не подкреплялись, у парня даже девушки на тот момент не было, но тем страшнее женщине становилось всякий раз, когда сын возвращался домой позже обычного.
Маша особенных беспокойств не доставляла, поэтому женщина не слишком переживала за будущее девочки. Дочь усердно занималась плаванием, участвовала в каких-то соревнованиях, неплохо училась в школе. Разве что внешность подкачала и с манерами была беда. Мать девочки считала, что скверный характер затруднит дочери поиски мужа, но об этом еще было рано думать.
Маша готовилась к важным соревнованиям, когда вдруг парень из параллельного класса пригласил ее на день Рождения. Вроде бы ничего особенного. Они вместе занимались плаванием уже много лет. Все это время парень вел себя с ней как лучший друг на занятиях и после них, но делал вид, что не знает ее, когда они сталкивались в школьных коридорах. Впрочем, так поступали с Машей все. Может быть, что-то наконец изменилось? На празднике должны были быть их общие знакомые, так что этот вечер, по мнению Маши, мог все бесповоротно изменить.
Девочка неделю готовилась к празднику, обдумывала свой наряд, прическу, подарок и пр. Брат Маши обратил внимание на странное поведение сестры, и, в конце концов, вытащил из нее правду. Девочка призналась, что идет на праздник к знакомому мальчику, хотя матери сказала, что собирается к подруге. Узнав правду, парень успокоился. Он знал того мальчика, к которому собралась в гости Маша, так как дружил с его старшим братом и не раз бывал у них дома.
Дверь ей открыл именинник, одетый в черное худи с какими-то славянскими надписями. На празднике помимо Маши была только одна девочка, да и та быстро собралась и ушла. Петрова осталась наедине с несколькими подростками, но не видела в этом ничего опасного. С парой из этих парней она носилась в детстве по двору, а с именинником занималась плаванием. Девушка пила алкоголь, смеялась и впервые, наверное, чувствовала себя свободно. Она не заметила, как мир вокруг нее стал мутнеть, а руки кого-то из парней оказались на ее талии.
Очнулась она в середине ночи в квартире того самого приятеля. Девушка в ужасе обнаружила, что на ней нет одежды, а тело ее покрывают синяки и ссадины. В соседней комнате вповалку спали несколько парней, именинник дрых в кресле, натянув на себя капюшон от толстовки. Девушка быстро оделась, похватала свои вещи и побежала домой. По одной версии, она рассказала обо всем матери, но та запретила ей даже думать о походе в милицию. По другой – она так никому и ничего не рассказала, но брат обо всем догадался.
Так или иначе, с этого момента Маша больше не пыталась искать поддержки у кого-то из близких, забросила плавание и охладела к учебе. Дома стали то и дело вспыхивать конфликты, от которых девушка предпочитала просто сбегать. Она выбегала из дома на Каширском проезде и бежала до тех пор, пока мир вокруг не прояснялся, а охватившая ее ярость не отступала куда-то в самые темные уголки сознания.
Вскоре после этого Маша выдержала выпускные экзамены и подала документы в институт физической культуры. На первую же стипендию девушка накупила дешевой косметики на рынке и стала каждый день перед занятиями наносить агрессивный, яркий макияж. Казалось, ей важен не конечный результат, но сам процесс. Брат девушки с удивлением наблюдал за тем, как его совершенно равнодушная ко всем женским развлечениям сестра, с каким-то аутистическим сосредоточением проводит часы перед зеркалом. Впрочем, парень предпочитал поменьше контактировать с сестрой. С какого-то момента он стал чувствовать, что Маша его за что-то ненавидит. Выяснять причины ему не хотелось, и он предпочитал просто отойти в сторону. В их семье не принято было вести разговоры по душам.
Начальник
Маша поступила в институт. Пару раз она встречала на улице того парня, который пригласил ее однажды на день рождения, но предпочитала просто переходить на другую сторону улицы.
Поступление в вуз сильно изменило девушку. Девушка стала делать яркий макияж, носить вызывающе короткие юбки с только что вошедшими в моду высокими сапогами. У нее появились подруги, с которыми она стала все чаще ходить по модным ночным клубам. Никто из новых знакомых Петровой никогда не видел, чтобы Маша с кем-то флиртовала. Иногда даже складывалось впечатление, что она боится парней, но это плохо сочеталось с яркими юбками, высокими сапогами и аккуратно выпрямленными волосами. Сокурсницы считали, что Маша ведет себя странно только потому, что у нее никогда не было долгих отношений. Как, впрочем, и у многих других девочек с их курса.
Естественно, такое поведение не могло не привести к конфликтам с семьей. Маша начала ссориться с матерью. Всякий раз конфликт перерастал в скандал с последующим домашним арестом и отъемом всех карманных денег, включая законную стипендию. В знак протеста девушка стала искать подработки.
Во время обучения она сменила множество работ, но нигде ее не хватало надолго. На дворе был конец 1990-х годов. Когда Маша устраивалась на работу секретарем или продавцом, посетители и начальство весьма однозначно воспринимали высокую девушку со спортивной фигурой и миловидным лицом. Никто не собирался ее насиловать, но мужчины считали само собой разумеющимся приобнять ее за талию или сказать комплимент разной степени сальности. Девушка всякий раз воспринимала подобное поведение как удар под дых, который в тысячный раз ей показывал ей, что от мужчин всегда можно ждать одних только неприятностей.
Окончив университет, Маша устроилась преподавателем физкультуры в колледж неподалеку. Ее начальником и куратором стал старший преподаватель физкультуры Владимир Иванович (имя изменено, но в интернете можно откопать настоящее). Владимира Ивановича обожали все вокруг. Это был веселый, легкий и неунывающий мужчина, имевший когда-то славу дамского угодника и всеми силами старающийся поддерживать этот образ. Он легко мог приобнять кого-то из студенток, отсыпать комплиментов вперемешку с хамством. На празднованиях дней рождений он старался потанцевать со всеми дамами из бухгалтерии, мог поднести тяжелые сумки или вдруг потрепать какую-нибудь студентку за щечку.
Пожалуй, почти в каждом коллективе есть такой человек. Это тот самый мужчина, который может себе позволить любую степень харассмента, потому что слова такого не знает, да и всем понятно, что его интерес к женской красоте уже давно чисто платонический. Конечно, при виде Маши мужчина воодушевился. Девушка вела себя скромно, зажато и отстраненно. Владимир Иванович списал это на природную стеснительность и старался приободрить ее так, как умел. Каждый день он приобнимал Машу при встрече, интересовался наличием женихов или дружелюбно тряс за плечи, чтобы девушка немного взбодрилась, расслабилась и улыбнулась. Когда кто-то в беседе замечал симпатичную девушку, Владимир Иванович расплывался в довольной улыбке и начинал с удовольствием обсуждать достоинства внешности подчиненной, ничуть не смущаясь ее присутствия.
Для Маши каждый контакт с Владимиром Ивановичем превращался в пытку. Самое страшное заключалось в том, что она никому не могла об этом рассказать и пожаловаться, не имела возможности уволиться и постепенно стала понимать, что везде будет сталкиваться с подобным к себе обращением. Пару раз она пыталась пожаловаться на начальника домашним, но мама только поднимала ее на смех и советовала «дружить с начальством во имя повышения».
М. А. Петрова проявила себя ответственным, трудолюбивым и добросовестным преподавателем. Она создала и организовала работу секции гиревого спорта. Пользовалась уважением учеников и коллег
(Из официальной характеристики Марии Петровой)
Не считая Владимира Ивановича, работа в колледже Маше нравилась. Ей удавалось поддерживать дисциплину на занятиях, а после рабочего дня она переодевалась в вечерний наряд и бежала на встречу с бывшими однокурсницами под вздохи всеобщего восхищения учащихся колледжа. Там учились вчерашние подростки, которых, по понятной причине, всегда повергал в шок вид преподавателя в обычной одежде, что уж говорить о вечернем платье или короткой юбке с ботфортами. На занятиях Маша всегда была в спортивном костюме.
Студентам просто не приходило в голову задуматься о возрасте преподавателя. Когда они видели Машу в платье, они вдруг понимали, что девушка немногим их старше и ничто человеческое ей не чуждо. Естественно, учащиеся полюбили сплетничать о своей преподавательнице физкультуры. Машу это вполне устраивало, и даже радовало. Ей нравилось ощущать себя ядовитым цветком, которым все любуются, но никто не смеет к ней подойти. Ради этого ощущения она и ходила по клубам. Высокая, красивая, модно одетая девушка всегда привлекала внимание, но подруги девушки не могут вспомнить ни одного случая, когда Маша там с кем-то знакомилась. Все заканчивалось диалогом из пары-тройки фраз, после которых парень обычно отходил в сторону.
Дома после вечеринки девушку всегда ждали претензии от матери. Вызывающая одежда, макияж, ночные клубы – все это, по мнению женщины, не способствовало поискам хорошего мужа. Несмотря на все эти скандалы и конфликты, Маша то и дело пыталась поделиться с матерью своими проблемами, рассказать об обидах на начальника с его сальными шуточками или о сплетнях.
– А ты думала, что ты в своих клубах своих же учеников можешь встретить? Кем они после этого тебя считать должны? – фыркала родительница.
Такие ответы неизменно сбивали с ног. Маше становилось трудно дышать. Ее буквально затапливала волна гнева, от которой она пыталась скрыться на пробежке. Она надевала спортивный костюм, натягивала на голову капюшон и бежала так быстро, как только могла.
Бег с препятствиями
2000-е гг.
В семье Петровых всегда были домашние животные. В самом конце 1990-х отец принес домой щенка, который вырос в беспородную, но всеми любимую собаку, с которой гуляли, правда, в основном Маша или отец семейства. Каждый день девушка одевала спортивный костюм, брала в руки поводок и шла на пробежку. Ей нравилось бежать в компании с большой дворовой собакой, которую предпочитали обходить все прохожие. Да и свора бродячих собак возле метро Варшавская не обращала внимания на девушку, когда она выбегала на такую прогулку. Этой стаи, обретающейся возле метро, боялись все жители Зюзино. За несколько месяцев из парочки симпатичных бродяжек образовалась стая диких и вечно голодных собак, которая явно считала клочок земли рядом с метро своей территорией. Летом их подкармливали, а вот зимой они совсем дичали от голода и готовы были растерзать любого.
Пару раз Машу с собакой все же облаяли эти дворняги. Несмотря на то, что ничего трагичного не произошло, Маше было невыносимо вспоминать тот парализующий страх, который она испытала, услышав лай дворовых собак. Однажды, собираясь на пробежку с собакой, Маша вдруг забежала на кухню, огляделась и схватила один из небольших кухонных ножей. Девушка засунула его в рукав флисовой куртки, надела поверх нее пуховик, взяла в руку поводок и отправилась на прогулку. Ей так понравилось ощущение власти, которое придавал ей нож, что отныне она стала носить его с собой повсюду.
С каждым днем Маша все глубже погружалась в колодец депрессии. Подруги ее активно строили личную жизнь, поэтому встречаться для походов в ночные клубы они стали значительно реже. Приходя в колледж, где преподавала, Мария всякий раз чувствовала, что за ее спиной захлопывается капкан. Казалось, что студенты смеются над ней за спиной. Владимир Иванович вел себя с ней все более фривольно, и наедине, и на публике. Мужчина вел себя так и с главным бухгалтером, и с нерадивой студенткой, ни разу не посетившей занятия за семестр, а теперь канючащей что-то про зачет.
Никому и не приходило в голову возмущаться по поводу поведения старого физкультурника. Разве что в курилке кто-то подшучивал над этим. Для Маши это превратилось в пытку настолько, что она собралась с духом и принесла заявление об увольнении на стол директора колледжа. Мужчина стал расспрашивать ее о том, что случилось, а когда узнал, только посмеялся и велел больше не переживать обо всяких глупостях. В тот же день директор попросил Владимира Ивановича зайти к нему в кабинет и рассказал о произошедшем. Физкультурник ужасно разозлился. Он старался как-то развеселить девушку-буку, а та на него побежала жаловаться. С этого дня Владимир Иванович не упускал возможности задеть Машу в разговоре или посмеяться над ней со студентами во время занятия.
Дома у девушки все тоже было не в порядке. С братом и отцом она практически перестала общаться. В тот день, когда она вся в синяках пришла домой, они лишь стыдливо отвернулись. Никто даже не попытался встать на ее защиту, и теперь девушка не могла им этого простить. Да и с мамой она больше не пыталась делиться чем-то личным, приняв тот факт, что в ее глазах Маша навсегда останется непутевой дочерью, у которой то юбка короткая, то на спортивном костюме пятно. Разве что собаку она любила безоговорочно, веря в то, что животное не может ее предать.
Если у тебя в рукаве нож, то рано или поздно, тебе придет в голову им воспользоваться. Одним весенним вечером Маша шла с собакой по парку. Она с жадностью втягивала в нос промозглый весенний воздух, пытаясь отдышаться после пробежки, когда из-за угла на аллею вывалилась пьяная компания студентов колледжа. Они тут же обратили внимание на девушку и начали как-то агрессивно на нее реагировать. Собака занервничала и в ужасе дернула поводок, из-за чего Маша чуть было не упала, а в ее ладонь упал из рукава нож. Компания почувствовала в девушке противника и стала нападать, но девушке удалось нанести незначительный порез одному из них, а ее верный пес вдруг стал истошно лаять.
Пьяный парень лет двадцати умудрился выхватить из рук девушки нож и тут же ощутил вкус победы. Собака продолжала лаять. Поняв, что девушка теперь беззащитна, трое других студентов осклабились и пошли на нее, а парень с ножом никак не мог отделаться от этого истошного собачьего лая в ушах. В этот момент собака бросилась на него и стала тянуть за штанину. Парень в ужасе крепче сжал нож. Маша оцепенела, судорожно сжимая в руках поводок. Когда один из членов той компании дотронулся до ее плеча, она вдруг побежала. Она неслась по проспекту Андропова и Каширскому шоссе, а скучающие в пробке водители с интересом наблюдали за ней сквозь лобовые стекла автомобилей.
– Маша, где собака?! – в ужасе поинтересовалась у нее мама, увидев на пороге дочь в перепачканном бурыми пятнами спортивном костюме. Когда девушка поняла, что до сих пор сжимает поводок, она в ужасе закричала. Она ненавидела весь мир за то, что ей никто не предложил помощи, ненавидела свою собаку, за то, что из-за нее на них напали, но больше всего она ненавидела себя за этот отупляющий приступ страха, из-за которого она чуть не убила собаку, единственное живое существо, вставшее на ее защиту.
Через пару часов отец Маши увидел во дворе любимую собаку. Израненное животное все же нашло дорогу домой. К счастью, в ветеринарной клинике удалось спасти пса. Никто в семье не поверил в историю про нападение, все решили, что это она бросилась на собаку. Девушку отправили в клинику на три недели, чему Маша была даже рада.
Спустя три недели девушке поставили диагноз: шизотипическое расстройство личности. Ничего драматического и не требующего специального лечения.
Вскоре все вернулось на круги своя. Маша вернулась домой, снова стала вести занятия, а по вечерам отправлялась на пробежку, правда, теперь без собаки. Нож она тоже снова стала брать с собой. Как она потом объясняла, чтобы в случае необходимости отбиться от банды диких собак или своры пьяных людей возле метро.
Охота
– Он приставал ко мне, понимаешь?!..
– Не говори глупости, ты, как всегда, все неправильно поняла, – отмахнулась мама девушки. Маша беспомощно оглянулась на брата, но тот усиленно делал вид, что занят процессом пережевывания пищи.
После возвращения из клиники домашние стали воспринимать Машу кем-то вроде прикормленной собаки, к которой они привязались. Отныне, если девушка говорила о чем-то, что не нравилось матери семейства, ее попросту игнорировали. Что взять с больного человека? Мать Маши не знала, как реагировать на упоминания дочери о домогательствах, и предпочитала просто их не слышать или списывать на выдумки и фантазии. И дома, и на работе Маше было некому рассказать о своих проблемах и не на кого выплеснуть свой гнев, а он продолжал копиться. Чем дольше эта ситуация длилась, тем сильнее сжималась пружина ее нервов, и уже самые незначительные фразы или знаки внимания девушка воспринимала болезненно. Единственным способом справиться с яростью оставались вечерние пробежки. Она одевала кофту с капюшоном, куртку, убирала в рукав небольшой нож и растворялась на улицах города.
1 марта 2000-го года Маша с Каширского проезда свернула на Варшавское шоссе, пробежала мимо входа на станцию метро Каховская и, почувствовав усталость, остановилась отдышаться на автобусной остановке рядом с театром «Шалом». Парень, сидевший на остановке, вдруг поднял голову, осклабился и весьма нетрезвым голосом спросил:
– Познакомимся?
Возле входа в здание театра собралась шумная компания. Все они были в праздничных костюмах и платьях с накинутыми на плечи зимними куртками или в пальто нараспашку. Они курили, громко обсуждали что-то, а потом вдруг взрывались от хохота, из-за чего прохожие начинали нервно озираться по сторонам и спешили отойти от пьяной компании. Парень на остановке сказал Маше что-то еще, но его слова растворились в этих громких взрывах смеха веселой компании.
Хохот, звук проносящихся машин и речь этого подвыпившего парня слились для Маши в одно, и через секунду ее затопила волна ядовитой ярости. Она выхватила из рукава нож и подпрыгнула к молодому человеку. Через секунду Маша уже запрыгнула в подземный переход и выскочила на другой стороне Варшавского шассе. Темная фигурка парня все продолжала виднеться на остановке. Он так и остался безучастно сидеть и, как казалось девушке, наблюдать за ней. Минут через десять она не выдержала и вновь запрыгнула в переход, чтобы выскочить рядом с остановкой. Силуэт парня от входа в переход закрывал сейчас автобус. Когда он отъехал, девушка увидела, что парень упал на лавочку, как тряпичная кукла. Маша испытала облегчение и воодушевление одновременно. По дороге домой она чувствовала себя победителем. Наверное, впервые в жизни. Вот только рассказать о своей победе ей было некому.
Естественно, вскоре все вернулось для Маши на круги своя. Неприятный начальник продолжал ежедневно отсыпать ей комплименты вперемешку с оскорблениями, дома ее никто не слышал и не относился к ней всерьез, а если она отправлялась с подругами в клуб, то неизменно кто-то из парней начинал к ней приставать, а, получив отказ, считал своим долгом оскорбить или попытаться напасть. Чем старше мужчина интересовался Машей, тем более агрессивно он реагировал на отказ. Молодые люди все же обычно просто отходили, обронив по ходу пару оскорблений, но стоило Маше обратить на себя внимание мужчины за сорок, и это всегда выливалось в нечто опасное.
– Да не буду я с вами знакомиться, вы в отцы мне годитесь, – фыркала Маша, и всегда эта фраза вызывала взрыв агрессии. По словам приятельницы, ей в какой-то момент стало казаться, что подруга специально провоцирует пьяных пожилых мужчин. Было видно, что девушке все труднее себя сдерживать. Она искренне ненавидела тех, кто не желал ее слушать в больнице, пренебрегал на работе, и, в конце концов, не встал на ее защиту, когда ей было это необходимо.
"У меня произошел конфликт на работе с пожилым мужчиной. Он ко мне проявлял излишние знаки внимания, мне это было неприятно. Я неоднократно подавала заявление на увольнение, но мне отказывали. Тогда у меня появилось желание — причинить неприятность кому-нибудь другому. Тоже пожилому"
(Из показаний Марии Петровой)
Неожиданно, Владимир Николаевич слег с инфарктом, и теперь в колледже ее винили за доносы на заслуженного преподавателя. Маше было все труднее с этим справляться, поэтому она каждый вечер отправлялась на пробежку, даже не заметив того момента, когда вечерние прогулки превратились для нее в охоту.
В конце марта она вновь решилась напасть на человека. На этот раз это был пожилой человек. Вечером 27 марта она заметила подходящего мужчину лет шестидесяти и решилась напасть. Все заняло меньше минуты. Мужчина схватился за горло и упал. Маша этого не увидела. Она в ужасе бежала по знакомым улицам. С Фруктовой она выбежала на Варшавское шоссе, пронеслась мимо входа в метро и, завидев вдалеке здание, в котором располагался театр «Шалом» остановилась. У входа, как и в тот раз, курила какая-то компания людей, а на остановке сидел потерянного вида парень. Ничего не изменилось. Ничего никогда не меняется. Маша нырнула в подземный переход и вынырнула уже с другой стороны шоссе. Она села на остановку и стала ждать своего автобуса. Вдалеке, на остановке напротив все еще можно было различить силуэт парня, сидящего на лавочке возле театра. Все выглядело точно так, как и в тот самый первый раз. Даже парень вдалеке сидел в такой же толстовке с капюшоном.
Возвращаясь домой, Мария раз за разом возвращалась в мир, в котором ее никто всерьез не воспринимает, но теперь она почувствовала азарт охоты и уже не хотела думать о чем-то другом. Девушка не могла поделиться с кем-то из родных своими победами, и только сейчас до нее стало доходить, что ничего особенно и не изменилось. С тех пор, как она в слезах вернулась со дня рождения одноклассника, она старалась поменьше рассказывать о себе. Никто ей не помог тогда, чего еще можно было от них ждать? Девушка уже давно не разговаривала с родными по душам, да у них в семье и не принято было это. Разве что помолчать можно было перед телевизором. Так, в один из вечеров Маша с отцом смотрела новости, когда вдруг корреспондент стал рассказывать о том, что в Зюзино произошло очередное нападение на мужчину.
На следующий день, когда девушка собиралась на работу, она вдруг натолкнулась на отца, который отчего-то сжимал в руках ее тренировочные штаны. Девушка выхватила их из рук, и в этот момент заметила на них несколько бурых пятен. Она прекрасно знала, что это за пятна. Девушка бросила испуганный взгляд на отца, и ей показалось, что он все понял. Александр Петров предпочел вернуться на кухню и продолжить пить кофе и смотреть утреннюю телепередачу.
18 апреля Маше вновь удалось «сделать неприятно». Постепенно у нее выработался стиль охотницы: она бежала до тех пор, пока не видела впереди потенциальную жертву. В этот момент она замедляла ход, выхватывала из рукава обжигающе-холодный нож и нападала сзади. После нападения она просто ускоряла ход. Как бы ей ни хотелось обернуться, она никогда больше этого не делала.
Через пару дней она вновь совершила нападение. Что-то пошло не по плану. Мужчина вдруг начал кричать и звать на помощь, прохожие стали оборачиваться и ей пришлось убежать, не закончив начатое. Теперь, когда уровень адреналина зашкаливал, она уже не могла остановиться. Она буквально не могла дышать, пока не закончит с охотой. Мария продолжала бежать, пока перед ее глазами не появилась подходящая фигура. Пожилой подвыпивший мужчина лет шестидесяти, пошатываясь, стоял на остановке возле метро Нахимовский проспект и курил. Мария подпрыгнула к нему и напала со спины. Мужчина, кажется, даже не понял, что произошло. Он заметил лишь то, как округлились глаза у спешащей на остановку женщины, а в следующую секунду почувствовал, как нечто горячее заливает его одежду.
Эти нападения уже нельзя было игнорировать. Вся милиция Зюзино стояла на ушах. Повсюду ходили патрульные и проверяли документы чуть ли не у каждого встречного. Чаще других останавливали худых молодых людей с длинными волосами. Это стало хорошей почвой для слухов и подозрений. Мария видела, что выходить на охоту сейчас опасно, но остановиться уже не могла. Если не охота, то хотя бы пробежка. Она привыкла убегать от конфликтов с матерью, натянув на голову капюшон кофты. Только в эти минуты она могла почувствовать себя свободной, вырваться наконец из проклятого капкана, в котором ничто не было ей подвластно. Даже дверь в свою комнату мать запрещала ей закрывать. Даже выбор одежды подлежал подробному разбору и критике. Кажется, что ее жизнь все уже благополучно присвоили и разделили, но в те минуты, когда она выходила на пробежку, она дышала полной грудью, которая вправе распоряжаться не только своей жизнью, но и судьбами других людей.
22 апреля Мария Петрова, как и всегда, вышла на пробежку. Несмотря на теплую погоду, казалось, что сейчас на улице непривычно тихо. Впоследствии Мария упоминала, что в тот день ей казалось, что в мире выключили все звуки. Лишь когда впереди замаячила остановка возле театра «Шалом», девушка поняла, что выдохлась. Охотница огляделась по сторонам и зашла во двор ближайшего дома, чтобы отдышаться и оттянуть момент, когда нужно будет возвращаться домой. Куривший на углу белобрысый парень с плохой кожей с интересом посмотрел на нее. Девушке стало не по себе, а молодой человек явно смутился. Он опустил голову вниз, а из рук его выпала сигарета, которую он только что прикурил. Когда парень с недовольным видом присел на корточки, чтобы поднять сигарету, Мария не смогла скрыть победоносную улыбку. Ее так заворожил вид парня на коленях, что она неприлично долго наблюдала за ним.
В следующую секунду ей стало так дискомфортно, что она поспешила выйти со двора на шоссе и поскорее нырнуть в подземный переход, ведущий на другую сторону шоссе. Всю дорогу домой ей казалось, что за ней следят, но она отгоняла от себя дурные мысли. В пять часов утра следующего дня в дверь квартиры Петровых позвонили.
Расследование
Как только стало известно о том, что в Зюзино кто-то нападает на пожилых мужчин, тут же была сформирована специальная оперативная группа. Вся милиция стояла на ушах. Начались массовые проверки на улицах и поиск свидетелей. Естественно, стали пытаться ловить преступника «на живца». Однако все эти действия были обречены на провал, так как никому даже в голову не могло прийти, что нападения совершает женщина.
Свидетели упоминали о том, что в преступнике в спортивном костюме было что-то женственное, но что конкретно, они объяснить не могли. Упоминали «женскую прическу» и «длинные волосы», но это лишь вызывало снисходительную улыбку у оперативников. На дворе было самое начало 2000-х, понятия «женская прическа» уже давно не существовало в природе. Так продолжалось до тех пор, пока не удалось найти компанию, которая отмечала встречу выпускников в здании театра «Шалом» в день первого нападения.
Среди тех, кто выходил на улицу покурить и подышать воздухом нашлось несколько человек, которые запомнили девушку в спортивном костюме и с «воинственным выражением лица». Со слов этих свидетелей даже удалось составить какой-никакой фоторобот. Первое нападение не включили поначалу в «серию», так как жертва не совпадала по возрасту с остальными, но про «женщину с воинственным взглядом» упоминали и другие свидетели. Следователь стал отрабатывать версии о паре преступников и повсюду стали искать эту девушку в спортивном костюме. Версия о том, что нападения могла совершать и женщина звучала, но всерьез ее никто особенно не воспринимал.
22 апреля обычный помощник оперуполномоченного Малыгин зашел за угол, чтобы выкурить сигарету, когда в арку забежала запыхавшаяся девушка в спортивном костюме. Если человек бежит, его нужно догнать. Это правило усвоил так хорошо, что оно уже перешло в статус рефлекса. В этот момент девушка подняла голову и стала оглядываться по сторонам. Высокая и красивая спортсменка ни от кого не убегала, она просто вышла на вечернюю пробежку. Помощник оперуполномоченного так смутился из-за того, что чуть не пошел арестовывать девушку за любовь к спорту, что из рук его выпала сигарета. Парень чертыхнулся, бросил еще один взгляд на девушку и опустился на корточки, чтобы поднять сигарету.
Спортсменка казалась одновременно ожесточенной и потерянной. По словам сотрудника милиции, той девушке хотелось предложить помощь. Взгляд молодого человека вновь соскользнул в сторону, и наткнулся на кроссовки бегуньи. На белом тканевом носу их виднелось бурое пятно. Эта отметина не была похожа на разводы грязи и глины, которые можно было увидеть ранней весной на любых ботинках. Пятно по краям было темнее, чем в центре, а это наводило на определенные выводы.
Парню стало любопытно, и он решил «прогуляться». Он пошел вслед за девушкой. Проходя мимо театра "Шалом" парень показал жестом напарнику, что идет за кем-то. Напарник проследил за пальцем приятеля и ухмыльнулся, решив, что Малыгиным движет не любопытство, а романтический порыв. Помощник оперуполномоченного этого не заметил, он был слишком увлечен слежкой. Когда девушка зашла в подъезд, парень был уже почти уверен в том, что он знает, кого ищет весь район. По его словам, девушка всю дрогу вела себя подозрительно, так, «будто она на охоте».
На следующий день Марию арестовали. Несколько дней она ничего не желала говорить, а никаких доказательств у следствия не было. Даже пятно на кроссовке легко можно было объяснить: девушка каждый день выходит на пробежку, мало ли где она пробегала и что на обувь могло накапать. Следователь Дмитрий Миронов часами расспрашивал девушку про ее детство, про личную жизнь и проблемы на работе. В конце концов, это сработало. До этого момента никому попросту не приходило в голову поинтересоваться тем, как у нее дела.
Мария поверила спокойному мужчине в кабинете. В какой-то момент она перестала в нем видеть соперника и превратилась в маленькую испуганную девочку на приеме у директора школы. Девушка призналась во всех вменяемых ей преступлениях, и стала ждать суда. Когда Мария была уже в следственном изоляторе, она узнала о том, что Владимир Николаевич умер от последствий сердечного приступа.
«Она прекрасно понимала, что ее ждет очень большой срок, но это ее не пугало. Она так и говорила: “в тюрьме меня будут уважать”. Не сомневаюсь, что она была права. По всем законам тюремной жизни, она – элита. Она убивала мужчин, охотилась и нападала. Высокая, сильная, спортивная и молчаливая. В колонии она имела все шансы стать своего рода элитой, но этого не произошло».
(Дмитрий Миронов)
Анализ
Марию признали психически больным человеком, и направили на принудительное лечение на неограниченный срок. Вот уже много лет подряд она приходит на медицинскую комиссию, но всякий раз ей продлевают срок пребывания в медицинском учреждении. По словам следователя Миронова, никто кроме него ее не посещает.
Когда ты кричишь, но тебя не слышат, возникает острое желание разбить стену, отделяющую тебя от мира, а лучше – сокрушить весь мир, особенно, если он ненастоящий. Шизотипическое расстройство личности, которое поставили Маше при первом обследовании, не налагает никаких ограничений на человека, не способствует проявлению агрессии. В абсолютном большинстве случаев такие люди более апатичны, чем большинство.
Нужно также сказать, что все сведения о домогательствах и насилии имеют лишь один источник. Об этом рассказывала сама Мария. При этом нет сомнений в том, что она действительно пережила опыт насилия, который не смогла пережить. Важно и то, каким образом она рассказывала об этом. Со слов следователя: «… она не считала, что это как-то повлияла на нее. Пришла на какой-то праздник к приятелю из секции по плаванию, а когда очнулась, уже все произошло…». В ее окружении насилие такого рода было чем-то нормальным. Более того, признать себя жертвой – значило признаться в своей ошибке и своей слабости. Добавим к этому спортивный характер, сложности с построением близких отношений и эмпатией, - и вот травма насилия уже ушла в мутные воды подсознания. Появилась ненависть к мужчинам, агрессия, тотальная обида на весь мир, который никогда ее не слышал, не понимал и не проявлял сочувствия. Друзья, коллеги, родственники – не желали слышать и слушать о ее проблемах. Если мы имеем с миром лишь одностороннюю коммуникацию, но не получаем ответа, психика легко может начать воспринимать его как нечто ненастоящее. Ребенок «общается» с куклой, но никогда не получает от нее ответа. Под влиянием длительного стресса Мария оказалась в ловушке отчуждения. Не имея возможности излить свой гнев и обиды, она впала в состояние травматического психоза, следствием которого стали ее преступления.
Атмосфера в семье, слухи, обстановка в районе Зюзино в 1990-00-х годах описана со слов бывших соседей Петровой и ее одноклассника. Подробности преступлений – по открытым источникам.