Нателла училась в параллели школьной юности, «Нутелла» отлично мазалась на батон, а Круэлла кошмарила далматинцев, олицетворяла стиль до сумасшествия, казалась отмороженной версией Миранды из «Дьявол носит Прадо», и красила патлы в чёрно-белое.
Круэлла попалась по дороге на работу, Круэлла, слушая через огромные наушники что-то интересное и глядя только перед собой, топала в колледж. Ну, если судить по бейджу на шнурке, болтавшемся на тощей подростковой вые. То есть, конечно, шее.
Она оказалась последним штрихом утра, сложив его серовато-жёлтую осень во вполне приемлемое нечто. Всякое случается, и даже если встать с нужной ноги, утро легко не задаётся, если хочется поворчать. Заряжаться позитивом правильно, вселенная жаждет лишь хороших трансляций, и не стоит удивляться шитхеппенс, транслируя в неё недоброе.
Если, конечно, вы верите в такую незамысловатую философию, густо настоянную на так себе переваренных принципах Карнеги и псевдонаучных бложиков психологов с психологинями соцсетей.
Но, если не верите, один чёрт стоит с утра глядеть на мир, себя и жизнь чутка радостнее.
Не то совсем недалеко до нашего недавнего дедка-соседа, любившего, заслышав вж-вж дрели в обед, выскакивать на площадку и жутко монотонно материть всех мастеров-ломастеров округи, закрывавшего подъездные окна в июльскую жару и вновь подкравшийся засор канализации, ненавидевшего всех вокруг и любившего лишь подлёдную рыбалку.
Недавнее утро колко стучалось недовольством в четверговую невыспатость, полировалось тявканьем чихуахуайстого колченого уродца во дворе и набирало массу на оре-споре бабок-помоешниц, делящих магнитовскую просрочку у контейнеров, гоняя проштрафившуюся конкурентку и голубей. Сизые, слава яйцам, хотя бы не кукарекали.
Глядя на стылую осеннюю серость и любуясь дополнительно проскрипевшей газелью под окна, прикатившей за напарником из соседнего дома, на автолюбительниц, дорвавшихся до утреннего бодряка с дележом вечерней парковки, страстно желалось курить. Фильтр явственно скрипел на зубах, колёсико жиги ждало ребристостью, ломкая пропитанная бумага в сигарете пахла чем-то вроде настоящего табака, а резная чашка трубки так и тыкалась в пальцы.
- Стапе, подонок, - гавкнул кто-то явно совестливо-правильный в голове, - с дуба рухнул?!
Ясен-красен, что никаких голосов внутри кумпола не имелось, а всё вышесказанное есть трезвые мысли и не более. Но помогло.
Со злости не варилось кофе, шнурки не делали завязываться, за окном ещё и моросило, душа просила гётеборгский mdm, но рассудок рассудительно советовал что-то хорошо забытое из другого стиля, поезд, само собой, ушёл прямо вот-вот, презрительно протарахтев в тоннель, малолетние негодяи не уступали места детям, беременным, пенсионеркам и беременным пенсио… в общем, не уступали, стояли с рюкзаками за спинами, закидывали ногу на ногу, мотали закинутыми ногами в грязных поддельных эйрджорданах, несло перегаром и въевшимся потом, и…
В общем, вместо выйти за километр до работы, вышло через станцию от греха, явно ощущаемой драки и метроментов подальше. А на улице…
А там вдруг вышло солнце. Серость сбежала перед золотом. Девчонка с лабрадором-поводырём шла как всегда очень аккуратно. Из пекарни несло не подпорченным луком, а чем-то сладким и почти ванилью с корицей. На всех перекрёстках горели только зелёные. Вспомнилось о вчера купленном молочишке в рабочем холодильнике и тогда же прихваченном молотом кофе для кружки. Вместо шведов нахально грохотали Poisonblack.
И потом навстречу вышла Круэлла. Вся из себя в пальто по фигуре, а не в оверсайзе. В развесёлых разноцветных колготках, чуть ли не пчелино-жёлто-чёрных, как у матери Драконов в «До встречи с тобой». С какой-то адово невообразимой сумищей на ремне через грудь. В огромном клетчатом шарфе, совершенно не закрывавшем шею. В большущих наушниках с чем-то явно модным. И со своими чёрно-белыми волосами, расчёсанными на пробор. И утро как-то стало куда ярче и интереснее. Да и день вышел отличным.
Такие дела.
Ну, подивились людской дурости?
Пошли строить капитализм, сам-то не справится.