Молотов, друживший со Сталиным 40 лет с 1912 по 1952 гг. и более 30 лет работавший с ним на высших партийных и государственных должностях, утверждает, что в своих мемуарах о Великой Отечественной войне «Воспоминания и размышления» Жуков много раз обманывает читателей.
Например, у него содержится эпизод, в котором он якобы перед началом вторжения докладывал Сталину в присутствии Молотова о том, что Германия совершает манёвры у западной границы СССР, на что Молотов якобы задал ему идиотский вопрос:
«А что, вы считаете, что нам придётся воевать с немцами?» Такое бессовестное дело. По-последним дураком, так сказать. Все понимают, только я не понимаю ничего, — Молотов даже стал заикаться от волнения.
В другом месте Жуков ложно, по словам Молотова, утверждает, будто Сталин проморгал нападение Гитлера, потому что самонадеянно полагал, что сможет предотвратить войну с ним.
Молотов указывает, что все военные ссылаются на отсутствие у них полномочий по приведению вверенных им подразделений в боевую готовность и валят всю ответственность на указания Сталина — но при этом почему-то командующий ВМФ СССР Кузнецов и командующий Киевским военным округом Кирпонос всё-таки привели свои части в боеготовность, тогда как командующий Белорусским/Западным военным округом Павлов этого не сделал.
Также Молотов отмечает, что наравне со Сталиным ответственность за неудачи первых месяцев войны лежит и на Генеральном штабе, начальником которого Жуков был с 14 января по 29 июля 1941 года, и на наркоме обороны СССР Тимошенко — но всю вину почему-то сваливают только на Сталина.
Кузнецов, моряк, морской министр, дал с вечера 21-го на 22 июня указание быть готовым к авиационному налёту. Жуков этого не сделал... Жуков снимает с себя ответственность за начало войны, но это наивно. И не только снимает с себя, он путается. 21 июня представили директиву, что надо привести войска в боевую готовность.
При описании событий ночи и раннего утра 22.06.1941, по словам Молотова, Жуков тоже искажает факты, говоря о том, что не мог дозвониться до Сталина между 3.30 и 4.00, потому что тот уснул после его доклада в 00.30, и что они собрались в Кремле только в 4.30. На это Молотов два раза категорически заявляет:
Да раньше мы собрались, раньше! ... Ему хочется как-то себя показать, он верит, что он правильно понимал обстановку, но он тоже плохо понимал... около двух часов ночи мы собрались в Кремле, у Сталина... Мы собрались у товарища Сталина в Кремле около двух часов ночи, официальное заседание, все члены Политбюро были вызваны... [Посла Германии] Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю, не позже трёх часов. Германский посол вручил ноту одновременно с нападением... детали можно уточнить до минуты путём документов и расспросов, но они не имеют значения. Маленков и Каганович должны помнить, когда их вызвали. Это, по-моему, было не позже, чем в половине третьего. И Жуков с Тимошенко прибыли не позже трёх часов. А то, что Жуков это относит ко времени после четырёх, он запаздывает сознательно, чтобы подогнать время к своим часам. События развернулись раньше.
Также Молотов отмечает, что в своих воспоминаниях Жуков всё время стремится выставить себя в выгодном свете.
Жуков — горлопан. Но я убедился в его способностях.
По распространённому в т.ч. Жуковым мнению, Сталин якобы неправильно рассчитал направление главного удара немецких войск во время вторжения Гитлера в СССР и ошибочно полагал, что он будет произведён на Украину. Но Молотов с этим не согласен:
Я ведь не меньше Жукова знал о том, что Сталин говорит, а об этом я не помню. Я этого не помню. Я это не могу подтвердить.
Молотов прямо заявляет, что сам Жуков предложил Сталину сдать не только Киев, но и Москву и что Сталин в обоих случаях отказался это сделать:
Говорят, Сталин не послушал Жукова, приказал не сдавать Киев... и говорят: Жуков прав. Но Сталин не послушал Жукова, предлагавшего фактически сдать Москву, но об этом не говорят. То, что пишут о Сталине, — самая большая ложь за последнее время.
Слова Молотова независимо подтверждает любимец Сталина, командующий Авиацией дальнего действия Ставки ВГК Голованов. В интервью для «Комсомольской правды» Жуков рассказал, что Ставка ВГК сама указала ему на опасность размещения штаба его Западного фронта в Перхушково к западу от Москвы поблизости от линии боевых действий, а он якобы хорошо понимал, что перенос фронтового штаба на восток приведёт к аналогичному передвиганию армейских и дивизионных штабов Западного фронта и к дальнейшему отступлению. Но на самом деле всё было с точностью до наоборот. Справедливый и безбашенный правдоруб Голованов, который не боялся дерзить самому Сталину, на этот рассказ Жукова корреспонденту отреагировал следующим образом:
Врёт! ... Он ставил перед Сталиным вопрос о том, чтобы перенести штаб Западного фронта из Перхушково за восточную окраину Москвы, в район Арзамаса. Это означало сдачу Москвы противнику. Я был свидетелем телефонного разговора Сталина с членом военного совета ВВС Западного фронта генералом Степановым — тот поставил этот вопрос перед Сталиным по поручению командования фронтом. Сталин ответил: «Возьмите лопаты и копайте себе могилы. Штаб Западного фронта останется в Перхушково, а я останусь в Москве. До свидания». Кроме Степанова об этом знают Василевский и Штеменко. Жуков есть Жуков, но факт есть факт. А при встрече скажет, что либо такого не было, либо корреспондент не так написал.
Источник: [Чуев Ф. И.] Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. — М.: Терра, 1991. — 313 с.