«Только знания представляют для человека ценность, и больше ничего» —
Иван Ефремов.
В первой половине 1930-х на просторах земель, некогда отданных Косыгиным английской золотодобывающей компании Ротшильдов, судьба привела удачливого геолога Ивана Ефремова. Во второй половине сезона 1934 года он возглавил работы Верхне-Чарской экспедиции Геологического института Академии наук СССР.
Экспедиция растянулась до января 1935 года. Ученые привычно мёрзли при минус сорока, занимаясь геологической съёмкой и попутным поиском полезных ископаемых, в том числе и нефтеносных структур. Необходимыми советами по обнаружению нефти всегда мог помочь отец жены Ивана Антиповича — академик Свитальский. Он успешно искал нефть в другой части СССР — на Украине.
По итогам экспедиции, преодолев маршрут общей протяжённостью в 2700 километров, её участники составили геологическую карту Олекмо-Чарского нагорья и западной части Алданы.
Ефремов с интересом выслушивал рассказы местных мужиков, в которых они подробно излагали приличные моменты классовой борьбы с английскими империалистами.
— Иван Антипыч, — немного обиженно возразил Ефремову мужичок лет сорока. — Я же точно знаю! Сам ходил!
— Я и не сомневаюсь, Николай, — ответил ему Ефремов таким тоном, что мужичок ещё больше обиделся. Он несколько раз махнул в сторону костра и, борясь с самим собой, наконец, решился:
— Ладно, не хочешь верить — пускай, — начал он. — Но вот этот рассказ правдивый на все сто!
Что-то кольнуло Ивана Антиповича, и он вдруг понял, что в этот раз местный житель говорит правду. Не меняя своей позы и не проявляя никаких внешних признаков заинтересованности, Ефремов приготовился запоминать все подробности этого рассказа. Сидевшие тут же, около костра, Мучинский и Ляпин только посмеивались, по-прежнему не проявляя внимания к рассказчику.
— Дело было году так в двадцать пятом, кажись. В наши края приехали англичане. Они давно здесь золото мыли. Но в этот раз с их стороны появился особенный человек! Барон! Они так сами его называли.
Николай остановился и несколько раз отмахнулся от надоедливого дыма. Тот, словно отреагировав на слово «золото», вдруг стал маститься к рассказчику ближе. Лез к нему в глаза, мешая увидеть, что и остальные слушатели в этот момент напряглись. Мучинский полностью превратился в слух. Он даже не стал давить комара, который, напившись его азиатской крови, в конце концов лопнул сам — от обжорства. Ляпин удивлённо поднял только одну складку около рта, и его перекосило.
— Здесь в те времена орудовал один пронырливый гражданин, — продолжил Николай. — Он был начальником. Его из Петербурга прислали или из Москвы, — точно не знаю. Но это и не важно, главное, что он был здесь смотрителем что ли. В его ведении находились наши земли — те, в которых веками золотишко сибирское пряталось. Долго с ним Барон лясы точил. Наверное, целую ночь. А наутро они собрались куда-то ехать. А меня взяли в помощники.
Как только Николай произнёс последнее слово, слушатели поняли, что это реальный рассказ и к нему надо отнестись с полным доверием.
Ехать нам надо было недалеко, к соседям, — Николай стал рассказывать дальше. — К обеду добрались. А там Барон встретился с каким-то стариком, который его уже ждал. О чём они говорили, я не знаю. Но, когда мы уезжали обратно, Барон был очень доволен и всё время повторял: «Мистер Косыгин! Это настоящая алмазная труба. Если мы до неё доберёмся, то нам с вами и нашим потомкам — всем хватит!»
Николай снова махнул на дым, а Ефремов, поняв, о чём идёт речь, решил немного увести разговор в другую сторону, он не хотел, чтобы Мучинский и Ляпин тоже узнали подробности о сибирских алмазах:
— И что же ответил Косыгин?
— Он ответил: «Так точно, господин Раби!», — не подозревая подвоха, произнёс Николай, а затем уточнил: «Раби» — это он так называл англичанина. Я не знаю, что это — имя или прозвище. Другие называли его иначе.
Николай немного пожевал губами, словно сомневаясь, говорить следующие слова или нет, и всё-таки решился:
— Косыгин ещё брякнул о том, что он очень надеется, что отправленное в Англию его личное золото будет безопасно до его приезда туда.
— Какое золото у Косыгина? — не выдержал Ляпин.
— Какое? — переспросил Николай и разошёлся: — Нашенское! Он же здесь несколько лет грабил. Всё отнимал до последнего кусочка. Говорил, что, мол, хозяева из Англии дотошные очень — всё считают. А сам, гнида, свой карман набивал. Я знаю! Потому что сам видел!
Слушатели сидели, обалдев. Они понимали, что Николай не лжёт. Такое он бы не придумал.
— И что, он всё в Англию отправил? — сглотнул сухую слюну Мучинский.
— Нет, не всё, — ответил Николай. — Он и себе немного припрятал.
— А ты откуда знаешь? — удивился Ляпин.
— Так я сам ему и помогал мешки до пещеры довезти, — объяснил Николай с таким видом, что, мол, это и так должно быть ясно.
— Да тут пещер в округе подходящих нет! — усмехнулся Ляпин, провоцируя рассказчика на подробности.
— Есть одна, — махнул рукой Николай куда-то справа от себя. — До неё не особо далеко. Там несколько мешков мы и закопали. В камнях.
— Так, товарищи, отбой! Ложитесь спать, а то утром рано вставать, — скомандовал Ефремов Мучинскому и Ляпину и, когда они нехотя удалились, обратился к Николаю: — Интересный твой рассказ. А ты знаешь, что я писатель?
— Нет, — удивился Николай.
— Да. Вот так, — покрасовался Иван Антипович. — Я решил написать рассказ о тебе. Ты же не будешь против хорошего рассказа? А я пишу хорошо! В журнале о себе потом прочтёшь! И, может, этот рассказ о тебе в самой «Правде» напечатают. А что? О крепком сибирском мужике, который прошёл все местные тропы, который медведей ломал. Как о таком герое не напечатать!
Николай расправил плечи. Он приготовился точно так же, как это обычно делают для фотографирования: причесал волосы рукой, поправил ворот одежды, одёрнул её, обтёр лицо от разных мошек и приставшего пепла.
— Пиши! — решительно заявил Николай.
— Тогда помогай! — согласился Иван Антонович. — Написать рассказ — это ведь не фотографию щёлкнуть. Фото — это секунда, а рассказ или повесть времени требуют. Так что придётся тебе набраться терпения и помочь мне всё записать, а потом я обработаю текст, как это принято у литераторов, согласую с тобой и опубликую в газете — на всю страну!
При последних словах Ефремов специально сделал накал, как будто эпопея с публикацией этого рассказа уже запущена, одобрена на самом «верху» и, несомненно, вызовет мировой интерес. Николай, подхваченный этой волной, лишь молча согласно кивал.
Ефремов достал бумагу и карандаш и принялся фиксировать:
— Надо идти в вершину Хорпичекана, в центр Амгуйачи, — стал диктовать Николай. — Нужно идти шесть или семь дней. На северо-восток. Там будет ельник. Вокруг болота. А чуть поодаль стоит гребёнка сухих лиственниц. Потом повернёте налево, к Мойеро.
Они ещё долго беседовали, уточняя географические детали и записывая приметы. Затем ушли спать.
Утром Ивана Антоновича разбудил крик: «Николка убился!» Ефремов подошел к телу Николая и увидел ужасную картину: видимо, в темноте он споткнулся и, падая, со всего размаха наткнулся горлом на сухой острый выступ, торчащий из пня. «Поэтому ничего и не услышали», — произнес кто-то из собравшихся.
Мучинский и Ляпин стояли с противоположных сторон от трупа и свирепо, но безвольно, смотрели на Ивана Антиповича. А тот, в свою очередь, пристально вглядывался в их лица.
Сломав свои мозги супрематизмом Малевича, Адольф Шикльгрубер задумался над созданием собственного псевдонима. Как-то раз, случайно заглянув в ту самую синагогу, которую изредка посещала его мать, он натолкнулся на впечатляющее взаимопонимание с местным раввином.
Служитель религиозного заведения случайно располагал всеми личными делами своих прихожан. Он давно понял, что диагноз Адольфа очень устраивает не только местную общину, но и сам Центр. Опираясь на такие данные, пастырь смог убедить Адольфа в том, что тому уготована уникальная миссия на Земле.
— Если это так, то мне потребуется звучное имя, — вспомнил, за чем пришел, Адольф.
Раввин согласился с ним. Он понимал, что имя должно определять статус своего носителя, а все остальные, то есть стадо, должны сразу же понимать, кто перед ними. Эта ситуация уже внедрялась в общину, но первоначально была закреплена в Торе.
— В своё время «излишне» чернявенькому новому немцу мы придумали такое имя, — вспомнил раввин. — Его стали звать Гиммлер, что на нашем языке означает «Небеса».
— Красиво, — закивал головой Адольф.
— И важно! Но это имя для третьего человека в нашем царстве, — уточнил раввин. — Как после алеф и бет третьим следует гимел.
— Я хочу быть первым! — уверенно сообщил Адольф.
— Нет, — неожиданно возразил раввин и, пока Адольф разгорался злобой, успел пояснить: — Ты должен быть не первым. Ты должен быть всем!
— Точно! — восхитился Адольф мудрости раввина. — Тогда какое имя мне подойдёт?
— Тебе подойдёт имя, обозначающее саму библию! Но «библия» — это не еврейское слово, а вавилонское. И к тому же уже сильно затасканное, — обескуражил раввин Адольфа. — Поэтому мы подобрали тебе такое же, но наше имя.
— Какое? — не удержался Адольф.
— Гитлер! — торжественно сообщил раввин.
Новоиспечённый Гитлер несколько раз повторил, привыкая к псевдониму, и наконец сообщил:
— Звучит!
Потом ещё несколько раз, смакуя, повторил и спросил:
— А что оно значит?
Раввин улыбнулся, снял очки, забывшись от нахлынувших на него чувств, протер их грязным носовым платком, отчего они стали ещё непрозрачнее, и сообщил:
— Это наш перевод слова «библия». «Гитла» — это «ценное писание», а «лер» — это суффикс множественного числа. Получается, Гитлер — это Священная Библия!
С тех пор Адольф Гитлер никогда не расставался со своим новым именем. Были предусмотрительно отредактированы биографии членов его семьи. А раввин куда-то исчез вместе со своей крохотной синагогой.
Накачав себя столь высоким статусом, Гитлер стал называть власть, полагая, что это его действие теперь поистине священно. Другие посетители разнообразных синагог тоже понимали, что есть что и кто есть кто. Они дружно и незаметно кучковались близ великого ефрейтора, а в 1930-е — 1940-е годы и компания IBM перешла на обслуживание правительства новоиспечённого библейского мессии.
Странным образом в европейском и американском обществах, где белое называть белым, а чёрное — чёрным может только расист, преступные связи IBM с фашистом Гитлером никого не взволновали. Проще ловить одиноких юнцов и сажать их за неосмотрительно брошенное правильное слово, чем гоняться за пособниками зверя, уничтожившего несколько десятков миллионов человек. Но такого понятного и родного Мордехая.
Расчётливые американцы, чтобы оправдать связи с Гитлером, вовремя вспомнили о трудных временах. Мол, годы-то какие! Великая депрессия! И многомиллионные доходы, полученные от связи с Гитлером, стали держать компанию IBM «на плаву» — откровенно намекая, что именно теперь представляет собой эта компания, раз она не тонет.
За счёт Гитлера и, несмотря на кризис, президент компании Томас Уотсон продолжал финансировать исследования и выплачивать зарплату американским рабочим. Пока они ели жирные гамбургеры и приятно давились сладкими газами кока-колы, советские люди сами становились пищей для этого библейского зверя, и многие из них были задушены по-настоящему — отравляющими газами.
Но ничего не поделаешь: когда и португальская синагога, осваивавшая в своё время Америку, они забыли взять с собой совесть. Хотя раввины и поясняют, что она потерялась не в Европе, а ещё раньше — в земле их исхода. Теперь никто не может найти ни ту землю, ни то, что осталось специально забытым навсегда.
Выйти за счёт Гитлера из кризиса, а точнее говоря — заработать на нём, IBM смогла без проблем. А затем компания вышла и на новый уровень размера взяток. Уже с этого уровня она присосалась к крупным заказам правительства США. Это произошло в 1935 — 1936 годах.
В годы Второй мировой войны компания IBM, потерявшая девственность при сношениях с Гитлером, превратилась в традиционных военных проституток. Она стала производить стрелковое оружие. И здесь вместо пластиковых членов будущим «компьютерщикам» пришлось выпускать американский лёгкий военный самозарядный карабин времён Второй мировой войны Ml Carbine. Он поставлялся в войска с июня 1942 года. Конструктором этого орудия смерти стал один из прихожан очередной синагоги по имени Давид (Уильямс).
И другое изделие IBM было отнюдь не надувной куклой. Компания IBM выпускала автоматическую винтовку Браунинг. Хотя на заказ она могла легко превращаться в лёгкий ручной пулемёт. Конструктором и этой машины для убийства стал другой прихожанин синагоги Джон Моисей Браунинг.
Продукция IBM рассылала людям отнюдь не компьютерные сообщения. Но это был первый спам от IBM — Фирма рассылала людям свинец и вместе с ним смерть.
Весть о загадочной смерти Николки быстро достигла берегов Туманного Альбиона. Рокфеллеры и Ротшильды по-разному восприняли информацию о том, что Ефремов теперь, возможно, знает их алмазные и нефтяные секреты, привязанные к Сибирским областям. Но единого решения по новоиспечённому держателю секретов так и не было выработано.
Кто-то спешил убрать внезапно появившегося на их пути геолога. Кто-то предлагал его завербовать, апеллируя к зажиточному прошлому Ивана Антиповича.
— Свитальский — ценный человек, — произнёс один из участников собрания. — Но, в принципе, он сделал для нас всё, что мы от него требовали. Он вывел Ефремова на прекрасный научный уровень и сам провёл успешные поиски нефти на Украине. К этой нефти мы ещё вернёмся. А Свитальского можно выводить из игры. Сообщите Ежову.
— Хорошо! — отозвался другой участник собрания. — А как вы предлагаете обойтись с его дочерью?
— А что с ней? — Она же стала женой Ивана Ефремова.
— Она, конечно, хорошая еврейская девочка, но пусть Ежов найдёт способ убедить её отказаться от Ефремова. Не стоит допускать, чтобы наш человек оказался запачканным шпионскими скандалами. Ефремову дайте другую хорошую еврейскую девочку. У нас ведь много таких! И сделайте между ними небольшую паузу.
С остальными решениями решили не торопиться и отправились в Москву, чтобы на месте всё выяснить. Для этой цели было решено использовать очередной Семнадцатый геологический конгресс, на который можно было бы отправить нужных делегатов и с их помощью провести все необходимые мероприятия.
Утром Ксения Свитальская тихо сказала мужу: «Прощай и забудь!» и захлопнула за собой дверь. Они проговорили всю ночь, но так и не нашли выхода из ситуации. У каждого была своя служба, и «уволиться» с неё не было никакой возможности.
Иван Антипович стоял и смотрел на закрытую дверь, и вместе с ней постепенно уходил из памяти образ любимой жены.
На упомянутом собрании со слов начальника был зачитан приказ о смене жён. Секретарь не смог решить, как правильно написать: «небольшую» или «не большую», и было решено в этой смене не делать большой паузы.
Поэтому Иван Антонович простоял, прощаясь, совсем недолго, и дверь распахнулась снова. Без стука, но ещё не по-хозяйски. Вошла женщина тридцати четырёх лет с явно выступающим вперёд зубным отделом. От этого она казалась немного африканкой, хотя по происхождению была греческой еврейкой.
— Здравствуйте, Елена Дометьевна. Это вы..., — ответил Ефремов на приветствие Жуковой, которую давно знал по научной работе.
А 27 июля 1937 года на подпись Сталину легла бумага с броским заголовком: «Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину о ликвидации фашистской организации. X «58100».
Ежов сообщал, что силами ГУГБ НКВД была ликвидирована крупная фашистская террористическая организация. Она имела свои филиалы в Ленинграде, Западно-Сибирском крае и на Украине, а также фашистские кружки в ряде городов СССР. Всего по этому делу было арестовано сто семьдесят человек.
Эта организация была связана с Гестапо и германскими консульствами в Ленинграде и Киеве и получала из Германии крупные денежные суммы, предназначенные на нужды контрреволюционной работы, осуществляемой на территории СССР.
Участники организации выполняли задания Гестапо по военному и экономическому шпионажу и вели вредительскую работу. Следствием по делу было установлено, что украинский филиал фашистской организации возглавляет украинский академик Свитальский Николай Игнатьевич.
Ежов добавил, что считает необходимым арестовать названных преступников, и просил на их арест санкции. В этот же день на первом листе записки появилась рукописная пометка: «За предложение т. Ежова И.Ст.»; «В.Молотов»; «К.Ворошилов»; «Л.Каганович».
И 29 июня 1937 года Свитальский был арестован. Чуть больше чем через месяц, в августе 1937 года, в Москву на Семнадцатый Международный геологический конгресс съехались учёные из разных стран.
— Своё участие в конгрессе подтвердили сорок восемь делегатов: двадцать один американец, четыре немца, три австрийца, три англичанина, три южноафриканца, четырнадцать представителей Франции, Канады и других стран, — сообщил в начале собрания председательствующий. — Но вместе с заинтересованными лицами делегатов оказалось восемьдесят два человека!
В один из дней работы конгресса к Ефремову подошёл не знакомый ему американский учёный и задал несколько ничего не значащих вопросов о минералах. Затем, улучив момент, когда они остались в одиночестве, американец понизил голос и произнёс:
— Нашим английским друзьям очень жаль Николая.
Ефремов безмолвно молчал, ожидая, что скажет этот «учёный» дальше.
— Всегда надо помнить хороших людей, — словно объясняя свою скорбь по убитому Николке, продолжил американец. — Ведь ваш отец, Антип Харитонович, без сомнения, был хорошим человеком. Раз уж он придерживался западной религии и служил в лейб-гвардии Семёновском полку. Туда ведь брали очень крепких людей.
А ваш дед — Харитон Ефремов! Многие помнят, как легко он поднимал лошадь, как перед иконой давал клятву не участвовать в кулачных боях и драках — чтобы случайно кого-нибудь не убить. Да и вы, поди, не раз боролись с медведем, который у вас во дворе дома на Васильевском острове в Петербурге вместо собаки жил?
Ефремов молчал. Американец хорошо подготовился, но и только.
— Медведь! Символ России! А вы его на цепь... — добавил американец, немного подумал и закончил свой пропагандистский монолог: — Иван Антипович! Мне поручено сообщить вам, что у вас есть ровно месяц на то, чтобы передать нам информацию, полученную от несчастного Николки. Если 14-го сентября мои заказчики её не получат, то ваш тесть будет расстрелян. Я думаю, вы знаете, где он сейчас.
Прощаясь с Ксенией, Иван решил, что этот клад он заберёт себе во что бы то ни стало, и 15 сентября 1937 года Свитальского расстреляли.
Андрей Тюняев - Кувырок Луны (2016).pdf
https://vk.com/doc102302792_663772246?hash=QOpapmhhEp9fuLnFUqFnBYspPmr72ZlNmhqhapdZh4w https://57rif.livejournal.com/52499.html