Предисловие
— Дед, а ты в Африке был?
— Да, бывал в Африке.
— А в Америке?
— И в Южной, и в Северной.
— А в Гренландии?
— Тоже был.
— А в Антарктиде, дед, ты в Антарктиде был?
— Много, очень много раз.
— А расскажи про Антарктиду. Ты пингвинов видел? А китов, — они большие. Про айсберги тоже интересно.
Примерно так я представлял себе жизнь на пенсии в окружении внуков, коих Бог послал мне аж восьмерых, что по нынешним временам не мало. Однако жизнь сложилась по-другому. Нет, мне грех жаловаться, всё у меня хорошо, за исключением одного — с внуками я вижусь редко. Они подрастают как грибы после дождя, и скоро выйдут из того возраста, когда им читают сказки на ночь, или рассказывают увлекательно-поучительные истории из жизни. Гаджеты (фу, противное слово — гад-же-ты) заполонили нашу жизнь. Они заменили детям общение с живыми людьми. Хочешь про китов? — пожалуйста, набрал в планшете или смартфоне слово «киты» и на тебе — сотни картинок и роликов, глаза разбегаются. Про айсберги? — да сколько хочешь, самых разных, самых необыкновенных. Скучно это детям, как-то обыденно, слишком доступно что-ли. Вот и копаются в своих «гад-же-тах», чтобы посмотреть что-то запретное… Да, тут нужен глаз да глаз.
К чему я всё это? Раз уж так вышло, что мои байки про Антарктиду внукам оказались не нужны, расскажу ка я их вам, тем моим читателям, у которых есть желание и время, а может просто привычка что-то постоянно почитывать, как это было обычным для моего поколения, не говоря уже о тех, кто жил до изобретения радио. Времена нынче не спокойные (а когда они были спокойными), — сегодня мы покоряем космос, а завтра может опять за лук и стрелы возьмёмся. А может, по каким-то другим причинам, книга снова станет востребованным носителем информации, или даже единственным. Чего только не делал человек, чтобы избавиться от книг, и в Александрийской библиотеке сжигал и на кострах (ведь до сих пор жгут), а она жива. Стоит на полочках, лежит под подушками, радует своих читателей.
Как бы назвать мою книгу? Так чтобы… вот задача! Хочется поинтереснее, броско, ёмко. Без слова «Антарктика» никак не обойтись. Но оно такое затасканное, им никого не удивишь, скорее наоборот отворотишь. «Ну что ещё там такого про Антарктику может нам рассказать этот писака. Итак всё известно, а уж сколько наврано, — подумают люди». А пусть и так, я не рассчитываю, что мои книги будут стоять на полках магазинов и раскупаться большими тиражами. Те пару сотен экземпляров, что я издаю за свой счёт расходятся по моим друзьям, в основном бывшим и действующим морякам. Ну и конечно вы, мои подписчики канала «Прекрасная Антарктика и не только…», мои первые читатели и главные критики и помощники, для вас я стараюсь, и получаю удовольствие от обратной связи, особенно когда чувствую в собеседнике родственную морскую душу.
Решено, пусть эта книга будет называться «Сашкина Антарктика». Мне не надо особо объяснять вам почему она Сашкина. Кто читал предыдущие книги — «Последний полёт «Фламинго» и «Ставридный пояс», сразу поймёт, что это за Сашка. Да это я, Александр Шматов, моряк, хоть и на пенсии, но в душе всё тот же Сашка, из предыдущих книжек. Теперь это будет уже трилогия. Только на этот раз я буду писать от первого лица.
Скажете, — ещё один графоман появился, неймётся человеку. А пусть и так. Время рассудит. Время выделило мне немного времени, чтобы я вовремя рассказал о том времени в котором жил.
***
С чего бы начать? Итак, я по профессии моряк, всю трудовую жизнь провёл в море, и мне доводилось видеть издалека и материковый лёд, и айсберги и даже пингвинов. Так уж сложилось, что акватория Антарктики попадала в сферу интересов тех организаций, в которых я работал. Сначала это была промысловая разведка, посылавшая свои траулеры на изучение биоресурсов в Южный океан. Затем, академическое научное судно, которое проводило там фундаментальные исследования.
Если бы меня спросили где-нибудь, в начале 90-х, когда мне было лет сорок, про шестой континент: «Ты видел Антарктиду?» Я бы ответил «да». А на вопрос: «Ну и какая она?» Что я мог ответить на этот вопрос? Наверное, как Лазарев и Беллинсгаузен — увидел матёрый лёд, простирающийся до горизонта…
Ничего я на самом деле толком не разглядел. Так, поставил галочку в своём сознании, что мол теперь я и Антарктиду видел.
Многие любители путешествовать считают, что увидеть под крылом самолёта, через стекло машины или иллюминатор круизного лайнера вожделенное место, совершенно не достаточно, чтобы поставить галочку. Им надо походить там ногами, подышать местным воздухом, а есть такие, кому для заветной галочки надо непременно переночевать под открытым небом и искупаться в местном водоёме. Да, от «увидеть» до «переспать» огромная дистанция, хотя и в том и другом случае мы можем сказать «плавали — знаем».
И всё же моё гордое «да» грело мне душу, поскольку я понимал, что подавляющее большинство людей Антарктиду своими глазами не видели. Разве что только в кино, — а я видел, пусть и издалека, как Беллинсгаузен. Нам с Фаддей-Фаддеичем повезло больше чем Джеймсу Куку, знаменитому английскому мореплавателю, так и не нашедшему свою «Терру Инкогниту», хотя он был совсем рядом с ней.
Никогда не думал, что моё «да» обретёт то значение, которое станет настолько необычным, что подвигнет поделиться увиденным с другими людьми.
***
Это случилось летом 1993 года. Мне позвонили домой и спросили смогу ли я пойти в рейс на полгода. Вопрос был не праздный, времена тяжёлые, лихие. Оставить на полгода семью — жену и троих детей, было не легко. Деньги обесценивались чуть ли не каждый день. Школа далеко, приходилось возить на своей машине младших сына и дочку весь первый класс.
Прикинув свои финансовые возможности, и то, что во второй класс дети смогут уже ходить и сами, я согласился, не подозревая, что этот рейс затянется на десять с половиной месяцев.
Мой корабль — научное исследовательское судно (НИС) «Академик Иоффе» принадлежавшее Институту Океанологии Российской Академии Наук (ИОРАН) на тот момент и ещё долго потом был самым новым научным судном в Академии. Его построили в Финляндии в 1988 году, и он сразу стал считаться флагманом научного флота. Я работал на нём помощником капитана по научно-технической части и в лучшие времена возглавлял службу из 18 инженеров и техников, обслуживавших судовое научное оборудование. С распадом СССР научный флот постигла печальная учесть. Часть судов списали на иголки, специалистов поувольняли, оставив только начальников, и то лишь для охраны дорогого имущества на оставшихся судах. Наше институтское начальство изворачивалось как могло, пытаясь сохранить научные корабли, хотя бы те из них, которые были недавно построены и не требовали дорогого ремонта. «Академик Иоффе» и точно такое же судно «Академик Сергей Вавилов» сначала возили подержанные машины из Германии в Ригу, а потом кто-то сообразил, что такие корабли хорошо подходят для туристического бизнеса, для катания туристов в экзотических, труднодоступных местах, таких как Антарктида. Группа энтузиастов (назовём их так) из Отдела флота ИОРАН договорилась с одной из канадских туристических фирм и отдала под фрахт два своих новейших научных судна. Наверное, это было правильным решением, а возможно и единственным, позволившим сохранить эти корабли в хорошем состоянии до «лучших времён». Третий крупный корабль — «Академик Мстислав Келдыш» спасал неутомимый Анатолий Михайлович Сагалевич, который на деньги иностранных инвесторов участвовал в съёмках фильмов и в коммерческих экспедициях, опуская в морские глубины свои подводные аппараты — «Миры». Оскароносный «Титаник» режиссёра Кэмерона помните? Как я мечтал тогда, в 90-х, попасть на «Келдыш» к Сагалевичу, — увы, не сложилось.
Меня позвали в первый пассажирский рейс на «Академик Иоффе» ещё и потому, что я не плохо говорил по-английски, а работа подразумевала совмещение должности помощника по НТЧ с должностью пассажирского помощника капитана во время пребывания туристов на судне.
Давайте посмотрим, что же представлял собой флагман научного флота СССР, а затем Российской Федерации, и разберёмся почему он так хорошо подходил для работы с туристами в высоких приполярных широтах.
Научно-исследовательское судно (НИС) «Академик Иоффе», как я уже говорил, было построено в Финляндии в 1988 году. За год до этого финны построили точно такое же судно «Академик Сергей Вавилов». Оба этих судна были спроектированы под выполнение специальной программы фундаментальных исследований гидроакустических свойств Мирового Океана. Одно из судов — НИС «Академик Иоффе» специализировалось на излучении акустических сигналов, а «Академик Сергей Вавилов» эти сигналы принимал. Соответственно, на «Иоффе» находились передающие антенны и мощные генераторы, а на «Вавилове» чувствительные приёмные антенны, усилители и анализаторы. Одной из основных задач, которые предстояло решить науке с помощью этих судов и уникальной, специально спроектированной, изготовленной и установленной техники, было определение возможностей обнаружения подводных объектов на больших расстояниях. Заказчиком выступало Министерство Обороны. Иоффе успел сделать семь научных рейсов, четыре из которых били в паре с Вавиловым, прежде чем произошёл полный крах СССР и резко сократилось финансирование научного флота.
Итак, НИС «Академик Иоффе»: длина 117 метров, ширина 18 метров, водоизмещение 6600 тонн, осадка 5,9 метра. Два главных двигателя обеспечивают скорость хода 16,4 узла. На одном двигателе (экономичный режим) 11,5 узлов. В носу и корме имеются подруливающие устройства. Автономность 60 суток. Такие же данные у НИС «Академик Сергей Вавилов». Оба судна усиленного ледового класса, специально предназначены для научно-исследовательской работы в высоких широтах Арктики и Антарктики.
Морской туризм удобно рассматривать как круизный и экспедиционный. Круизный, это когда ты путешествуешь на огромном лайнере в роскошных интерьерах, каюты-апартаменты с балконами, по вечерам фраки и вечерние платья, несколько ресторанов на выбор с оркестром или без, повсюду бары, вышколенная обслуга. Такие лайнеры встречаются у берегов Антарктики. Иногда они даже спускают свои катера и катают туристов или высаживают на берег. Но это редко. Размеры не позволяют заходить в удобные бухты и подходить близко к берегу. И вообще, это дорогое удовольствие, ведь кроме оплаты путёвки, на круизном лайнере из тебя выжмут кучу денег в барах и ресторанах. Все мероприятия платные — лекции, прогулки на зодиаках, высадки на берег всё стоит дорого, да ещё везде надо давать чаевые.
А вот экспедиционный туризм, это совсем другое, это больше похоже именно на экспедицию или, если хотите, на поход. Здесь совершенно другой контингент путешественников, которых вполне устраивает довольно аскетичная атмосфера на борту. Они выбирают активный, походный тип отдыха, чтобы поближе познакомиться с Антарктикой. Ведь такие небольшие, по сравнению с круизными лайнерами суда, как «Академик Иоффе», доставят их куда надо. Они маневренные, могут работать во льдах, везде пройдут и всё покажут. И пусть больше половины кают на судне без удобств, зато участники экспедиции чувствуют себя как одна команда — всегда все вместе, будь то высадка на берег, морская прогулка на зодиаках или завтрак-обед-ужин. Тебе бесплатно прочитают лекцию, покатают на зодиаках, проведут экскурсию на берег, даже экипируют как надо, если увидят, что твоя одежда не совсем подходит. Всё входит в стоимость путёвки. В баре, где можно вечером выпить бокал вина или чего другого, мизерные наценки.
«Иоффе» и «Вавилов» идеально подходили и для круизных экспедиций. По мнению многих туроператоров, они вообще были лучшими.
В научном варианте на судне трудились полторы сотни специалистов. Половину составлял экипаж, а другую половину научные сотрудники. Для работы с туристами экипаж сильно подсократили, доведя количество до 44 человек. Навсегда исчезли из экипажа такие специалисты как первый помощник капитана (комиссар), и пятый (пожарный) помощник. Полностью сокращена служба НТЧ из 18 человек.
В итоге в освободившихся каютах могли разместиться порядка 100 пассажиров и 10 человек работников фирмы туроператора — два руководителя, два повара, шесть гидов и зодиак- драйверов. В дальнейшем путём реконструкций количество пассажирских мест довели до 117, а общее число людей на борту до 170. Причём экипаж переместили в каюты второй палубы, то есть в самый низ.
***
Судно отправилось в свой первый пассажирский рейс не подготовленным. Денег на переоборудование у института не было. Их предстояло заработать. Большая работа возлагалась на экипаж, который за месячный переход должен был подготовить судно к приёму туристов.
С нами пошли два представителя фрахтователя — специалист по зодиакам, он же плотник и вообще мастер на все руки, а с ним ещё и опытный повар. Работали ударно. Трудно было поверить, что экипажу удастся своими силами заменить почти все паласы в коридорах и каютах, которые были изрядно испорчены во время извоза автомашин и запчастей. А чего стоила борьба со ржавчиной, безжалостно пожирающей былую красоту. Стоит заметить, что победить эту беду полностью удалось только через несколько лет, когда появились и опыт, и необходимые средства. А пока предстояло хотя бы замазать там, где это сильно бросалось в глаза.
Каждое утро я обходил пассажирские каюты и составлял план первостепенных работ: тут заменить палас, тут отмыть унитаз и поменять треснувшую крышку, здесь отремонтировать кондиционер, а ещё была куча мелочей — дверцы шкафов и ящиков, штормовки, замки дверей, казалось им нет конца. Поэтому в кармане у меня всегда была отвёртка и несколько шурупов, и я по возможности чинил мелкие неисправности сразу по их обнаружению.
Джеф — так звали молодого парня-канадца, спеца по зодиакам. Он из пачки специально закупленных досок сооружал стойку будущего бара в салоне команды. Надо сказать, получалось у него не плохо, но без нашей помощи не обошлось. Когда бар был построен, я пригласил капитана Белугу (такая морская фамилия была у Валерия Вацлавовича) и мы распили на троих бутылку хорошего вина.
Уже в начале рейса выяснилось, что по-английски более-менее сносно могут общаться всего два человека, капитан, да я. Пришлось организовать курсы изучения языка, где основной упор был не на правильное произношение, а на знание хотя бы самых нужных слов.
Шеф повар Остин, швед по национальности, худой сероглазый блондин лет тридцати, он и впрямь выглядел как типичный скандинав, учил наших девочек премудростям сервировки и обслуживанию пассажиров. Куда, сколько, чего поставить и правильно положить на столы проблем не вызывало. А вот правильно понять, чего тебя просят, тут нужна была тренировка. Знать слова по-английски, не достаточно, надо научиться понимать их в контексте при разговоре. Остин садился за стол и просил: «Принесите мне то, подайте это, уберите ненужное блюдо…» И так почти каждый день.
***
Месяц перехода в беспрестанных заботах пролетел довольно быстро, и мы оказались на другой стороне планеты в аргентинском порту Ушуайя. Этот небольшой городок на краю земли когда-то был местом ссылки для каторжан. Но жизнь не стоит на месте, и вот в мировом сообществе появился спрос на Антарктический туризм. Оказалось, что Ушуайя, благодаря своему географическому положению, очень подходит для базирования туристических судов, доставляющих туристов к Антарктиде. Сегодня этот город имеет хороший глубоководный причал, где могут швартоваться большие океанские лайнеры, построен новый аэродром, гостиницы. А тогда, в 1993 году, причал был в три раза короче, аэродром совсем небольшой, про гостиницы не знаю, может была одна. Городок состоял из одной главной улицы и двух совсем захолустных параллельных. Вряд ли в нём было больше двух тысяч жителей. Всё только начиналось, но уже тогда, кроме нас было ещё пять-шесть судов, занимающихся туризмом в Антарктике.
«Терра дель фуэга», так аргентинцы называют это место, что означает край земли. Отсюда ближе всего до Антарктиды, если не считать те места, которые не приспособленные для базирования судов. Именно с базированием на Ушуайю сегодня осуществляется более 90 процентов морских экспедиций к берегам Антарктиды.
Первыми на борт прибыли работники фирмы-фрахтователя. Лидер экспедиции, — это тот, кто отвечает за маршрут и высадки на берег. Он так же главный, когда пассажиры покидают на зодиаках судно. Другой начальник — это отель-менеджер, он главный, разумеется после капитана, когда туристы на борту. На нём и все финансовые дела. Ещё от фрахтователя два повара, специалист по зодиакам (моторным лодкам), несколько зодиак-драйверов — водителей лодок, а также несколько гидов, чтобы рассказывать туристам о том, что они увидят, вот, пожалуй, и весь обслуживающий контингент. Ах, да, чуть не забыл про бартендера, или по- нашему просто бармена. Без него никак. И напитков завезли много, — пиво, вино, виски, и разной экзотики вроде текилы и самбуки.
Теперь немного о наших пассажирах. В основном это были пожилые американцы и канадцы. Изредка их сопровождала молодёжь, в основном их же дети или внуки. Путешествие к Антарктиде на туристическом судне стоит не дёшево, примерно 1000 долларов в день. Большинство этих пожилых туристов оказались на судне благодаря разным благотворительным фондам или получили билет в качестве поощрения от фирмы, где они работали. Правда были и откровенные богачи, которые заселялись в люксовые каюты.
Расскажу в двух словах что такое тур к Антарктиде на круизном судне. Туристы, купившие путёвку, сначала летят из разных мест в Буэнос-Арес, а потом чартерным рейсом в Ушуайю. Здесь их встречают, садят в автобусы и везут на судно. Вечером судно выходит в море. Сначала это канал (пролив) Бигл, который является альтернативой пролива Магеллана на пути в Тихий океан. Затем знаменитый пролив Дрейка. На преодоление пролива обычно уходит двое суток.
Место, куда большинство круизных судов везут из Ушуайи своих пассажиров — это Южные Шетландские острова и побережья Антарктического полуострова. Иногда маршрут предусматривает посещение Фолклендских островов, острова Южная Георгия, и других более мелких островов в субантарктических водах, где имеются удобные бухты, якорные стоянки, защищённые от ветра места для высадки пассажиров на берег, или прогулок на зодиаках. Тут же имеются и антарктические станции, действующие и заброшенные, которые всегда представляют интерес для туристов.
Самый короткий тур — это восемь дней. Четыре из них уходят на пересечение пролива Дрейка туда-обратно. А четыре дня туристы проводят у берегов Антарктиды. Каждый день, как правило, осуществляется два мероприятия. Это может быть высадка на берег для знакомства с пингвинами или другими обитателями здешних мест. А может быть водная прогулка на зодиаках в сопровождении гида, который по ходу дела объясняет, что мы видим, будь то айсберги, киты или следы пребывания людей. Посещение действующей или заброшенной станции тоже непременно входит в программу тура. Кроме этих основных мероприятий иногда устраиваются и необычные, такие как купание, или ночёвка на берегу в палатках. Вот как-то так выглядит круиз или по-другому тур в Антарктиду. Конечно не всегда всё проходит гладко. То Дрейк заштормит, то нужная бухта или пролив забиты льдом. Но как бы то не было, наша туристическая компания гарантировала своим пассажирам, что они обязательно посетят одну из колоний пингвинов и ступят ногой на Антарктический континент. А уж такие «мелочи» как айсберги, киты, разные тюлени — они не требовали особых усилий и всегда встречались по ходу круиза.
Теперь посмотрим, что такое антарктический сезон, или в глазах наших моряков рейс судна в Антарктиду. Обычно он длится шесть-семь месяцев. Два-три месяца занимает переход из Калининграда в Ушуайю, в зависимости от выбранного варианта расхода топлива. Можно быстро добежать на двух двигателях со скоростью 15-16 узлов или не спеша на одном в экономном режиме со скоростью 11 узлов. Так или иначе к началу декабря судно должно быть на месте для приёма первых пассажиров. Антарктический сезон длится четыре месяца. В начале декабря, то есть в начале лета для южного полушария, большинство нужных бухт и проливов освобождаются от льда, что делает возможным не только проход там судов, но и высадки на берег с помощью зодиаков. В конце марта наступают холода и сезон посещения Антарктиды заканчивается. За эти четыре месяца судно успевает сделать от восьми до двенадцати круизов, в зависимости от программы туров. Некоторые туры длятся по две недели и больше.
Мне довелось семь раз побывать в таких рейсах. То есть я провёл примерно 28 месяцев в этих путешествиях у берегов Антарктиды. Но не это главное. Этим могут похвастать многие из экипажа судна. Мне, неплохо знающему английский, да к тому же имеющему права на управление моторной лодкой, было сразу предложено работать на зодиаке. Правда платили не так как своим драйверам, намного меньше, но и это было неплохим стимулом согласиться на такую, сразу скажу, не лёгкую работу. Меня привлекала возможность посмотреть красоты Антарктики в непосредственной близи, потрогать, понюхать, ощутить всеми органами чувств что это такое. И я получил все эти «удовольствия» сполна.
Но даже не это стало для меня главным, не посещение много раз одних и тех же мест, когда узнаёшь какой-то особо красивый айсберг, надолго застрявший в том или ином месте, когда тебя встречают на станциях как старого друга, когда кажется, что тебя уже узнают пингвины и идут поздороваться. Главным для меня стало то, что я почти сразу стал брать с собой видеокамеру и снимать то что видел. Вряд ли у кого-то другого была такая возможность, — столько времени находится в Антарктиде, постоянно совершать высадки на берег, разглядывать айсберги в непосредственной близости, часами наблюдать за пингвинами или тюленями, пока пассажиры совершают прогулку по берегу. И всё это с видеокамерой. А снимать я умел, так как с детских лет увлекался фотографией, а в юношеские годы имел любительскую кинокамеру. В первых Антарктических рейсах я пользовался громоздкой видеокамерой VHS, пряча её от брызг за пазухой своего комбинезона. А как только появились миниатюрные цифровые камеры, я тут же приобрёл такую. Она всегда висела у меня на груди в фирменной сумке, и я доставал её как ковбой свой револьвер, почти мгновенно правой рукой, продолжая управлять зодиаком одной левой. Стоит ли говорить сколько всего интересного попадало в объектив моей камеры. Каждый день я снимал примерно один час видео, а вечером просматривал отснятое, выбирая что сохранить, а что удалить. Память в компьютере была не безграничной.
Ещё в конце первого своего Антарктического рейса я понял, то, что я снимаю может быть интересным не только для меня или моих товарищей, моряков из экипажа, но и для пассажиров. Я даже смонтировал небольшой минут на пятнадцать ролик и продал несколько копий последним нашим пассажирам. Уходя в следующий рейс я уже твёрдо знал, что займусь этим интересным и прибыльным делом, поэтому нашёл и купил в Ушуайе видеокамеру нужного стандарта (для стран Северной Америки) и несколько десятков видеокассет. Руководство фирмы-фрахтователя по согласованию с капитаном разрешило мне снимать и продавать готовые ролики своим туристам. Правда они сами установили цену на фильм в 20 долларов, при этом половину от вырученных денег забирали себе. Мне, конечно, это казалось не справедливым, ведь я и так делал им хорошую рекламу. Но, как говориться, бизнес есть бизнес и ничего личного. Впрочем, и эти дополнительные к моей зарплате деньги были очень кстати. Вместе с драйверскими, киношные доллары составляли существенную часть моих доходов за рейс.
Теперь, когда вам понятно, как я оказался в Антарктиде, сколько провёл там времени и чем занимался, мне будет удобнее рассказывать о том, что я там увидел и что пережил. А для того, чтобы вы не сочли меня фантазёром, я постараюсь снабдить текст соответствующими фотографиями и видеоматериалами (в виде ссылок на ролики в интернете) из своей сохранившейся с тех времён коллекции. Правда она изрядно поредела за три десятилетия, что прошли с моего первого пассажирского рейса к берегам Антарктиды. Не сохранилось ни одной кассеты VHS из первых двух рейсов в 90-х. Утрачена часть архива из 2000-х. Но и того, что осталось, так много, что можно часами смотреть и вспоминать какая она Антарктика. Войдите в интернет, наберите в поисковике «Александр Шматов Антарктика» и вы увидите сколько там моих видеороликов. Ну а чтобы не тратить время на поиски вот вам прямые ссылки на мои каналы:
https://www.youtube.com/@AlexandrShmatov
https://dzen.ru/id/61bae3c0bc5c4b3c724fa142
Продолжение следует :)
