— Предупреждаю вас, что мы пройдем Магеллановым проливом, — объявил Гленарван.
— Сэр, вы искуситель!
— Добавлю, что мы побываем в порту Голода.
— Порт Голод! — воскликнул атакованный со всех сторон француз. — Порт, известный во всех географических летописях!
Жюль Верн «Дети капитана Гранта»
Педро Сармьето, как и всякому активному исследователю и авантюристу, на месте никак не сиделось. Всем, чем угодно в своем организме, он ощущал нарастающее усиление британцев на море. Идея взять под контроль Магелланов пролив, закрепиться в Аргентине и на Огненной Земле, сулила Испании грандиозные геополитические перспективы и немалые барыши. Судоходство в проливе Дрейка было еще более опасным, чем в Магеллановом проливе – слишком высокие и холодные широты для судов того времени. Потому де Гамбоа как бы уговорил короля Филиппа II, хотя понятно, что эта идея была проработана раньше в окружении испанского короля. Сармьенто еще в 1557 году занимался картографированием Магелланового пролива. Теперь же он получил немалое количество эскудо на организацию экспедиции и вышел в море в сентябре 1581 года. 23 парусника, 2 тысячи колонистов – все это было похоже на экспансию. Скорее всего, Педро Сармьето хотел именно экспансии.
Может быть, что-то было не так с самим Педро. Неудачи начались в самом начале: 5 кораблей взял себе шторм, началась чума и продолжалась вплоть до появления берегов Южной Америки. В Рио-де-Жанейро, куда корабли зашли на ремонт, несколько десятков человек дезертировало. Итак, результат первого года – потеряно 5 кораблей и 500 колонистов.
В феврале 1584 года севернее мыса Вергинес Сармьенто основал поселение и назвал его город имени Иисуса. 334 колониста составили его население. Только в марте 1584 года колонистам удалось высадится на самом юге Патагонии и основать небольшое поселение немного южнее того места, где сейчас находится чилийский город Пунто-Аренас. Поселение назвали в честь испанского короля фортом Дон-Филиппе. Люди попытались разбить плантации, заняться земледелием.
Но южная Патагония – это не Испания, там бывают зимы, холоднее, чем на Белом море. Сармьето де Гамбоа отправил кораблем припасы для второго поселения. Сам вышел по суше с сотней солдат. Три недели вместо восьми дней, сложные погодные условия, ветра, бураны – даже ловить рыбу и собирать моллюски было невозможно. Сармьенто несколько возвращался морем в Байю за провизией, снова и снова попадал в шторма, никак не мог установить прочную связь между поселениями. Запасы стремительно иссякали. В итоге он принял решение отплыть в Испанию и просить у короля помощи. В 1586 году на этом пути недалеко от Азорских островов он попал в плен к английским каперам. Те оказались настолько… хм… добры к нему, что отправили Педро прямо ко двору королевы Елизаветы. И она тоже, видимо, по доброте своей душевной, отпустила его в Испанию. Кто-то из придворных Елизаветы в своих записях отметил, что Педро просто таки поразил королеву своими знаниями латыни и греческого, как и в других науках, и Сармьенто была дарована свобода. И что – во Франции его захватил какой-то барон, посадил в каталажку и потребовал выкуп. Четыре года просидел де Гамбоа в тюрьме, пока сумел заплатить за себя. Он вернулся в Испанию, пытался вымолить у короля помощи для своих поселений. Тщетно.
А поселения без внешней поддержки очень быстро пришли в упадок. В 1587 году Томас Кавендиш, британский капер, застал в городе Иисуса 18 человек. Одного он взял на борт. Другие отказались. Кавендиш отправился дальше, и в форте Дон-Фелиппе никого в живых уже не нашел. Он переименовал это поселение в Форт Голода, далее превратившееся в Порт Голода. Несколько позже француз Бугенвиль взял на борт последнего колониста из первого поселения.
В 1592 году Педро Сармьете де Гамбоа назначили командующим флотилией, которая отправилась в Ост-Индию, а затем его следы затерялись во времени и пространстве.
Его товарищ по поискам Терра Аустралис Инкогнита Альваро Менданья де Нейра может и был немного более удачлив, но лишь самую малость. А это уже совсем другая история.