– Ну и где тебя черти носят? – громко ворчит Лиза, глядя на пустую дверь, будто оттуда сейчас, через минуту, ворвётся Петька с довольной рожей и пакетом соли в руке. Но пустота отвечает ей тишиной.
Лиза со злостью забирается на диван, вытягивает ноги и упирается взглядом в потолок.
– Сказал же, на минутку! Соль, мол, кончилась, пойду, возьму у Таньки. Ага, взял, небось, не соль, а себе проблем, – рассуждает Лиза, качая головой. – Кто вообще ходит за солью к соседке, когда время почти одиннадцать?
Она вспоминает, как Петька в лучших своих манерах, быстро сунув ноги в сапоги, сдернул с вешалки куртку и так бодро выпрыгнул за порог, что у неё даже внутри что-то ёкнуло. Раньше вот так бегал к ней в начале знакомства, с таким азартом, с такой лёгкостью. А сейчас, получается, к Таньке бежит. Дверью хлопнул и исчез.
– Думает, что я тут, что ли, не догадаюсь, куда он направился? За солью, ха! Да у Таньки её не бывает, да и сама она горька, эта Танька, как перец…
Лиза усмехается, представляя себе соседку – модницу на всю округу. С этой её вечной, выцветшей кофточкой на одно плечо и губами, ярче помидоров.
– Да, вижу, вижу, как она ему там соль передаёт, – тихо ворчит она, поджимая губы. – Вот ведь, Петька, чёрт, нашёл время и повод!
Она садится, обхватывая колени руками, оглядывает пустую комнату. Как-то даже холодно стало без него, хоть и вышел всего на минуту.
– Ну и что мне теперь делать, а? – спрашивает она вслух, словно кто-то рядом сидит и сейчас подскажет. – Пойти за ним что ли? Или как... выгляну в окно, вдруг на пороге стоит, осознаёт, как ему там быть дальше, а мне что? Ждать что ли?
Она смеётся, но смех получается какой-то натянутый, даже обиженный.
– Уж я-то его знаю, к Таньке как к магниту тянет! И ведь с виду неприметная, а лезет ко всем – только что хвостом не виляет!
Лиза смеётся и тут же оглядывается, словно боится, что кто-то подслушал её мысли. Но дом молчит, только часы в углу тихо тикают, отбивая минуты её ожидания.
– Да ладно, а что я, разве переживаю? Просто… как это вообще выглядит? Бросил жену дома, пошёл к соседке. Соль… В одиннадцать вечера. Не позвонишь, не докричишься… И знаешь же ведь, что придет – и скажет, как ни в чём не бывало: «Ну, что, Лиз, чайку то заваришь?» Как ни в чём не бывало!
Она прищуривается, представляя себе его хитрую, даже, можно сказать, нахальную улыбку, с которой он так умело уходит от её взглядов.
– Ночью чай ему, видите ли, подавай. А я тут, понимаешь, ждала, волновалась, думала уже...
Тут её прерывает звук – треск где-то в углу, как будто мышь шарится. Лиза подскакивает, смотрит на дверь, но, конечно, никого. Даже странно становится, будто совсем одна в доме.
– Ну и что, Лизка, ревнуешь, да? – бормочет она, переходя к дивану. – Вот ведь, как ревнуешь, а? А что, тебе жалко, что ли? Пусть себе ходит, за солью, за сахаром… Только бы ночевать там не остался!
Она срывается на смех, но тут же прикусывает губу.
– Ладно, вернётся… – убеждает себя Лиза, зарываясь в подушку. – А если нет, ну и что, а? Мужика, что ли, не найду другого?
***
– Ну всё, с меня хватит! – Лиза резко встала, накинула куртку и затянула пояс. – Думает, что я тут, как дура, буду сидеть и ждать. Ага, щас!
Она направляется к двери, словно собирается на решающий бой. Во дворе темно, но это не останавливает её. Снежок уже местами полег, свет фонаря дрожит, и от этого кажется, будто деревья вокруг движутся.
– Танька, Танька... ну, держись, – пробормотала Лиза, пробираясь через двор и натягивая куртку поближе к шее. Сердце так и бухает, а на душе – щекочет от злости. Петька небось сидит там, с чайком, или, не дай бог, ещё чем покрепче.
Она останавливается перед калиткой, всматривается в окна Танькиного дома. Темно. Ни огонька, ни свечки – как будто никого и нет. Но Лиза была уверена: Танька просто спряталась, выключила свет, чтоб их не видно было.
– Ну, уж нет, не выкрутишься, – шепчет Лиза, и её рука уже сама тянется к двери. Она начинает стучать, сначала тихонько, потом всё сильнее.
– Танька! Открывай, я всё знаю! Ну-ка быстро!
Изнутри раздаётся звук шагов. Лиза отступает на шаг, прищуривается, готовится увидеть что угодно – хоть их обоих, с виноватыми глазами и как на горячем пойманных. Но дверь тихонько открывается, и на пороге появляется сама Танька, сонная и удивлённая. В ночной рубашке, волосы растрёпаны.
– Лиза? Ты чего тут орёшь посреди ночи?
– Я чего?! – Лиза возмущённо подбоченивается. – Ты сама прекрасно знаешь, чего! Где Петька? Только не строй из себя невинную!
Танька смотрит на неё как на сумасшедшую.
– Петька? Какой ещё Петька? Ты чего, Лиза, обалдела? Ночь на дворе.
– Да ладно! – Лиза кривится. – Мой муж, твой «дружок», которого ты каждую неделю за солью зовёшь! За солью, за маслом, за чем он там ещё ходит? Не виделась? Не знаешь?
Танька фыркает, не сводя с неё глаз.
– Лиз, я одна дома! Какая соль, ты чё? У меня лампочка перегорела, а ты ломишься, будто здесь секретное собрание. Вошла бы, я б тебе хоть чайку предложила, раз уж пришла.
Лиза подозрительно смотрит на соседку, хмурится.
– Ага, одна, конечно. Всё ты одна, да? А Петька тогда где? Уже третий час нет его! Ночью ушёл к тебе за солью. Соль, понимаешь? В это время!
Танька приподнимает брови, глядя на Лизу с легким раздражением, но наконец отступает в сторону.
– Заходи, раз уж так хочешь всё обыскать. Посмотри сама, нет у меня твоего Петьки. Вся его соль с ним вместе в вашей хате.
Лиза, стараясь не показывать своего облегчения, заходит в дом и тут же осматривает каждую комнату. Одна спальня, столовая – пусто.
– Вот видишь? – говорит Танька, устало опустившись на табурет. – Ни следа твоего Петьки. Ты чего-то себе там навыдумывала.
– Да не может быть, – хмурится Лиза, растерянно поглядывая вокруг. – Он ведь сам сказал, что за солью идёт. Как будто я совсем дурочка, а он к тебе потихоньку подруливает...
Танька закатывает глаза.
– Лиз, честно, можешь перестать уже. Вы там, видать, дома совсем на нервах. Вот он и пропадает.
Лиза застыла. Слова Таньки почему-то больно царапнули её. И правда – Петька давно уже бродил туда-сюда, не находя себе места. Может, просто потому, что они и дома давно не разговаривали нормально?
Она тяжело вздыхает, опускает взгляд и вдруг чувствует, как усталость волной накрывает её.
– Ну ладно, – сдавленно произносит Лиза, – прости, Тань. Понесло меня чего-то…
***
Лиза шагала прочь от Танькиного дома, сжав зубы и кулаки от злости и обиды. Ну что же это за жизнь такая – муж пропадает по ночам, а она, как дура, шастает по соседям, подозревая всех и вся! Разве она этого заслуживает?
Она прошла вдоль улицы, за забором мелькнула старая груша, и дальше – поле, обрывом уходящее к реке. Тут ей и попался Петька. Он сидел на большом, холодном камне прямо у воды, сгорбившись, и держал голову руками. Свет луны падал на него, отчего он казался ещё меньше и тоскливее, чем был на самом деле.
Лиза подошла ближе, заскрипела сапогами по снегу, но он даже не поднял головы.
– Ты чего, дурень, тут расселся среди ночи? – окликнула она, голос дрожал от смешанных чувств – то ли радости, что он всё-таки нашёлся, то ли злости, что так её замотал. – Куда пропал? Чего молчишь, будто и не я перед тобой стою, а привидение какое!
Петька поднял голову, в его глазах блеснуло что-то странное – будто и вправду увидел привидение.
– Лиза… – прошептал он, словно забыл, как разговаривать. – Ты что тут… зачем пришла?
– Чего это «зачем»? – она всплеснула руками. – Половину деревни обошла, мужика своего ищу. К Таньке пошёл, говорю, а она только плечами пожимает! Ты чего тут на камне прохлаждаешься, скажи на милость?
Петька тихо вздохнул, опустив глаза обратно в землю.
– Да так… Посидеть вышел, – буркнул он. – Голова тяжёлая, не знаешь уже, куда себя девать.
Лиза уселась рядом с ним, так, чтобы смотрел ей прямо в лицо.
– А вот давай-ка по-честному, Петь, – начала она, стараясь держаться спокойно. – Ты чего меня-то по деревне гоняешь? Куда пропадаешь, где ходишь, что у тебя там стряслось? Вроде ж всё нормально было.
Петька поднял голову, глянул на неё и вдруг отвёл взгляд, словно слова в горле застряли.
– Не понять тебе, Лиз, – еле вымолвил он. – Горько мне. Очень горько.
– От чего это тебе горько? – Лиза нахмурилась, не понимая его, но чувствуя, что в этом его «горько» что-то важное скрыто. – Ты скажи, не молчи! Только и делаю, что думаю, где ты шастаешь и что с тобой. А ты тут – на камне, с видом брошенного щенка!
Петька поднял руку, словно хотел обнять её, но остановился и опустил её обратно.
– Не могу тебе всего сказать, Лиза, – пробормотал он, глядя куда-то в сторону реки. – Ты только знай, это не от тебя я шастаю. Не от Таньки и не к ней… а от самого себя будто бы. От этого камня к тому берегу, и всё с тем же чувством.
Лиза ошарашенно замолчала. Он говорил непонятно, но она вдруг почувствовала, как кольнуло что-то внутри.
– А что же ты там натворил-то такого, что теперь сам от себя убегаешь? – еле слышно произнесла она. – Может, мне-то скажешь?
Петька молчал, крепко стиснув пальцы, словно боялся, что они его выдадут.
***
Они шли молча, вдоль заборов, по еле видной тропинке, что вела обратно к их дому. Лиза изредка косилась на мужа, пытаясь понять, что у него на душе творится. Он шагал рядом, сутулясь, будто что-то тяжёлое давило ему на плечи.
Когда они вошли в дом, Петька сел на стул у стола, опустив голову, а Лиза, уже не выдержав этой тишины, резко хлопнула дверью, чтобы хоть какой-то звук отвлёк её от этой тягостной атмосферы.
– Ну давай, выкладывай уже! Чего молчишь? Ты ж сам сказал, что мне не понять, а значит, что-то тут такое серьёзное, что не отмахнёшься… Чего ты от меня скрываешь, Петь?
Петька вскинул на неё глаза – растерянные, несчастные – и наконец выдохнул, словно решился на что-то.
– Такая ты у меня хорошая, Лиз, – тихо сказал он, – а я… как тебе сказать-то… не могу я больше скрывать, врать тебе не могу.
Лиза застыла на месте. Она молчала, ожидая, что он скажет дальше, не смея дышать.
– Согрешил я, Лиза, – еле слышно пробормотал Петька, словно слово это причиняло ему боль. – С Алинкой… молодой. У неё теперь… дитя будет. От меня, понимаешь?
Лиза замерла, не в силах переварить услышанное.
– С кем? – выдавила она, медленно приходя в себя. – С Алинкой? Совсем с ума сошёл, что ли?
Петька потёр лицо, словно хотел стереть с себя эту вину, но тут же безнадёжно вздохнул.
– Три месяца назад было, Лиза… Когда мы с мужиками отмечали, что сын Ивана с института вернулся. Ты тогда к матери уезжала на пару дней, вот я и остался тут один. Праздновали мы, выпили… набрался я тогда так, что ни ног, ни рук не помнил. А проснулся под утро… дома, с каким-то синяком на шее. Только тогда не придал значения. Спрятал под рубаху, потому что ты с самого утра уже нагрянула.
Лиза молча стояла, обхватив себя руками. Она просто не могла поверить в то, что слышала.
– А потом… месяц спустя, Алинка ко мне подошла, разговорила… Она тоже на том празднике была, – Петька снова заёрзал на стуле, не решаясь смотреть ей в глаза. – И говорит мне, мол, у нас что-то было. Говорит, я её к себе привел… А теперь вот дитя будет. От меня.
– Так ты… так ты… – Лиза наконец обрела дар речи, но голос её был еле слышен. – У вас с ней это было, получается?
– Лиз, да не помню я! Ума не приложу, как так получилось. Вот так она сказала. Да и синяк этот, говорит, от её рук… как не вспомню – всё пустота в голове. А она теперь с меня деньги требует. Говорит, как ребёнка поднимать, а? Ты, мол, отец, тебе и платить.
– Значит, деньги? – выдавила она, голос её был полон горечи и обиды. – Теперь ты, значит, будешь ходить не за солью к соседям, а за подоянием на ребеночка?
Петька опустил голову, не в силах смотреть на неё.
– Да не хотел я, Лиза, сам не знаю, как так получилось, – прошептал он. – Не по злобе же. Стыдно мне, совесть мучает. Я вот с этим жить не могу, что тебе обманывать приходилось.
***
Лиза вдруг замерла, перевела взгляд на мужа и, к удивлению Петьки, расплылась в странной усмешке. Затем, словно не выдержав, она зажала рот рукой, но тут же разразилась звонким, неудержимым хохотом. Смех её раскатился по всей кухне, а она, трясясь от смеха, схватилась за стул, еле сдерживаясь, чтобы не упасть.
Петька смотрел на неё, совершенно сбитый с толку.
– Ты чего, Лиз? – пробормотал он, не понимая, отчего ей вдруг стало так весело. – Ты чего смеёшься-то?
Лиза вытерла слёзы, улыбаясь, и, наконец, отдышавшись, взглянула на него, всё ещё смеясь.
– Ох, Петька, ну и дурень же ты у меня! И глупый, конечно, но не изменщик. С грехом-то куда ты полез? – Она снова захохотала. – Как вообще это придумать можно было?!
– Как… как придумать? – Петька моргнул, пытаясь понять, что она имеет в виду. – Так ты чего, хочешь сказать, что это всё Алинка взяла да придумала?
Лиза вздохнула, хлопнула себя по лбу и, усевшись рядом, потрепала его по плечу, словно того же заблудшего ребёнка.
– Петь, да вспомни тот вечер, – сказала она, всё ещё улыбаясь, – ты ж не помнишь, а я-то вот всё помню.
Петька нахмурился, глядя на неё в растерянности.
– Ты… ты чего помнишь?
– А то, что я тогда вернулась раньше от матери, вернулась а в доме пусто, – начала она. – Сама тебя от Ивана и забрала, когда ты там уже едва на ногах стоял. Ещё и кричал на весь дом: «Лиза, ты моя любимая, только тебе, только тебе!» – Она снова усмехнулась. – До дома-то я тебя еле дотащила, как мешок картошки. Ты по дороге чуть не уснул, а уж когда вошли – так и вовсе ноги не держали.
– Так, – Петька потёр затылок, пытаясь вспомнить, но в голове всё равно была пустота. – И что дальше?
– А дальше, – Лиза продолжила с усмешкой, – ты этот свой синяк на шее заработал, когда грохнулся об стол! До кровати-то не дошёл. Вот и лежал там, как бревно.
Петька молча смотрел на неё, осознавая то, что только что услышал. Лиза ещё раз вздохнула и покачала головой.
– Вот и вся твоя «греховная» история. Ты тогда спал, как ребёнок, храпел так, что весь дом ходуном. А Алинка, гляди-ка, история какую сочинила! То есть, говорит, ты с ней на празднике, и теперь у неё от тебя ребёнок будет. И денег с тебя хочет! Ну надо же…
– Так это… так ничего не было? – пробормотал Петька, обалдев от облегчения.
– Конечно, ничего! – Лиза снова прыснула. – Ты, Петь, давай, конечно, ещё попереживай, для профилактики. Но чтобы в следующий раз, когда кто-то придёт с такими вот историями, – не спешил верить.
Петька вдруг улыбнулся, а потом и сам захохотал, от всей души, словно камень с души упал.
– Ох, Лизка, – сказал он, вытирая слёзы от смеха, – ну и глуп я, конечно. Что уж тут скажешь…
Читайте так же: