— Нам нужно развестись, — говорит муж.
Он ставит локти на стол, сцепляет руки в замок и впечатывает в меня тяжелый взгляд.
Еще секунду назад я хотела бежать на кухню выключить духовку, в которой вот уже три часа томится нежнейшая утка а-ля Катя. Теперь я напрочь про нее забываю.
Оседаю на стул рядом с мужем.
Издаю нервный смешок, спрашиваю:
— Даниэль, шутишь?
— Похоже, что я смеюсь? — спрашивает он с серьезным видом.
Вообще-то, непохоже.
Мой не в меру серьезный муж сейчас выглядит даже строже обычного. Сидит себе в своем деловом костюме, весь такой большой и важный. Будто не в собственной гостиной за столом, а в офисе на зубодробительном совещании. Черными глазами сверкает, будто сжечь меня хочет. Черные брови сведены у переносицы, губы плотно сжаты.
Определенно не выглядит шутником, а впрочем, никогда им и не был. Это я у нас в семье больше по юмору, развлечениям и прочему. Что с меня взять, блондинка, как говорят его родители.
А все-таки лучше бы он сейчас шутил.
— Даниэль, что случилось? — Не выдерживаю молчаливого прессинга, нервно тереблю белую прядь волос, заплетенных в косу набок.
— Так дальше продолжаться не может, — чеканит он.
— Как — так? — Я все еще не понимаю.
Мы, вообще-то, нормально живем.
У нас дом в пригороде, уют, любовь.
Мы любим друг друга!
Я люблю…
Даниэль шумно вздыхает, объясняет:
— Когда я брал тебя в жены, ты дала мне обещание, которого не сдержала.
Чувствую, как внутри все обжигает кипятком. Спешно соображаю, что могла сделать не так, где накосячить. Могла ли вообще так накосячить, чтобы он решил развестись. Я же ничего плохого не делала. Да я вообще не знаю, что можно такого сделать, чтобы муж вот так с лету…
— Какое обещание? — Все еще не понимаю.
И тут он прибивает меня к плинтусу:
— Родить мне детей, Катя. Четыре года назад, когда я брал тебя в жены, ты обещала родить минимум двоих детей. Это было четко обговорено!
Копаюсь в памяти…
Да, было такое.
Отлично помню, как мы с ним обнимались, счастливые, ночью на пляже в Геленджике. Как Даниэль аккуратно отодрал кружочек от пластиковой пробки из-под колы, которую мы пили. Надел мне этот кружочек на палец и сделал предложение.
«Выходи за меня, Катенька, люблю тебя больше жизни!»
Никаких шуток, так и сказал.
А потом добавил: «Обещай, что родишь мне минимум двоих детей!»
Я была такая счастливая, что могла бы этим счастьем осветить полгорода. Разумеется, согласилась, кивала ему: «Да, милый, я обязательно рожу тебе детей!»
А что еще ему могла сказать двадцатилетняя дуреха, по уши в него влюбленная? Нет, Даниэль, давай сначала проверимся на фертильность?
Я тогда была готова родить ему целую футбольную команду. Да и вообще сделать все что угодно. Что бы он ни попросил.
После этого было много всего.
Золотое кольцо с сапфиром, знакомство с родителями, свадьба, покупка квартиры, а затем и дома, в котором мы сейчас живем.
Первый год мы просто ни о чем не думали, дышать друг без друга не могли. Нам никто не был нужен.
На втором году нашей семейной жизни Даниэль стал работать в торговой фирме отца и уделял мне меньше внимания. Непрозрачно намекал, что пора бы. Я заканчивала университет и очень старалась забеременеть. Ловила цикл, перешла на здоровое питание и прочее и прочее. И все никак. Еще один год насмарку в плане зачатия.
Потом пошли медицинские обследования. Выяснилось, что мое застарелое воспаление по-женски имело очень нехорошие последствия, и мне нужно долго-упорно лечиться.
Я лечилась.
Очень старательно.
На самом деле вот только недавно закончила курс, после которого врачи пообещали, что беременность наступит без проблем. Но месячные пришли вовремя.
— Ну так я же… — начинаю лепетать, чувствуя, как подступают слезы. — Я же вот только отлечилась. Еще немножко подождать, и…
— Я устал ждать, Катя, — отрезает он мои слабые попытки продлить агонию. — Тебе двадцать четыре! Моя мать в твои годы уже родила отцу меня, Сирануш и Марине. Мне необходим наследник. Кому я буду дело передавать? Ради кого работаю, сколачиваю капитал? Ради чего все это?
Он разводит руками, оглядывая нашу гостиную.
— Мне двадцать четыре, да, а тебе только тридцать, Даниэль! — восклицаю громко. — Так что, если ты не болен какой-то неизлечимой болезнью, думать о том, кому ты оставишь капитал, рановато, не находишь? У нас еще есть время!
Он не принимает мой аргумент, цедит строго:
— Я все решил, обсуждать здесь нечего. Нам нужно развестись.
Только теперь обращаю внимание на формулировку, с которой он говорит о разводе.
Не «я хочу развода», не «давай разведемся», а «нам нужно развестись»…
Не знаю, кому это «нам», вот мне лично этот развод совсем не нужен.
Я смотрю на мужа и не понимаю, зачем он с таким упорством делает мне адски больно. Ведь еще сегодня утром мы занимались любовью. Тогда он, получается, не хотел развода?
— Зачем же так сразу? — стону я — Мы могли бы попробовать. Мы…
— Смысла не вижу, — качает он головой. — Я уже не один месяц об этом думаю.
Живет со мной, спит каждую ночь и думает о разводе?
— Даниэль… — я кривлю губы.
А он делается еще угрюмее.
Будто мои жалкие попытки отстоять наш брак его раздражают.
Он этого не хочет, он и вправду все для себя решил.
А раз уж Даниэль что-то решил, то обратной дороги нет.
Никогда нет.
Мне ли не знать, я пять лет в отношениях с этим мужчиной.
Была…
— Ты меня больше не любишь? — Это главное, что меня волнует.
Остальное — шелуха, с остальным как-то можно разобраться. А вот если не любит, то…
— Хватит нести ерунду, Катя! — Он громко шлепает ладонью по столу. — При чем тут люблю — не люблю, я устал! Твои эти бесконечные лечения, слезы, срывы, потом затишье и снова все сначала. Я с тобой, как на американских горках! Мне все это надоело.
Молчу.
А что тут скажешь?
Все так, как он говорит.
Я и нервничала много, и выливала это на него. И плакала тоже, потом снова загоралась надеждой. Но я думала — это нормально обращаться за моральной поддержкой к мужу.
— Ты наверняка захочешь подать на раздел имущества, — продолжает он как ни в чем не бывало. — Но тебе не нужно этого делать, давай договоримся полюбовно. Половину не получишь, тут без вариантов, но и без денег я тебя не оставлю. Куплю квартиру в любом районе, мой риелтор с тобой свяжется, и…
Его слова идут фоном. Я их не воспринимаю. Вообще не понимаю, как он сейчас может про деньги.
— Даниэль, мы можем это обсудить потом? — спрашиваю бесцветным голосом.
— Да, конечно, — соглашается он. — Кать, ты в порядке?
Он что, садист, такое у меня сейчас спрашивать?
Ничего ему не отвечаю, потому что не могу произнести и слова.
В горле стоит ком.
Вздохнуть боюсь, чтобы не разрыдаться тут перед ним.
Отчего-то мне сейчас кажется жизненно важным сохранить хоть крохи гордости.
Хотя о какой гордости я говорю, мне хочется умолять его не подавать на развод.
— Даниэль, я…
Я готова пообещать ему сейчас что угодно, лишь бы он не оставлял меня, потому что я не могу представить этот мир без него.
Но он не слушает, перебивает:
— Подумай, что еще ты хочешь в качестве отступных. Пока не определимся с квартирой для тебя, можешь пожить здесь.
В тихом шоке сижу, смотрю на свои руки. В глаза бросается маленькая заусеница на правом указательном пальце. Так и тянет откусить ее или вообще сгрызть от нервного перенапряжения все ногти, как в пятом классе.
— Ладно, я пошел. Завтра поговорим.
Даниэль окидывает меня недовольным взглядом, встает, гремит стулом по паркету. Разворачивается и шагает к выходу.
— А кому я утку… — шепчу ему вслед.
Даниэль не слышит или не обращает внимания. Просто уходит.
Я морщусь, когда хлопает входная дверь.
Дура.
Он мне про развод, а я ему утку.
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Жестокий развод", Диана Рымарь ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.