Роман "1984" Джорджа Оруэлла — книга знаковая. Выйдя на Западе в 1949 году, она там всех испугала. Добравшись до советского читателя на излёте 1980-х (в самиздате, очевидно, раньше), она испугала всех уже здесь. Западные критики полагали, что идеология изображённого автором тоталитарного общества — английский социализм (сокращённо "ангсоц") — является карикатурном изображением советской идеологии (это же социализм!). У нас можно встретить утверждение, что Оруэлл довёл до предела порядки имевшие место первые послевоенные годы в Великобритании (он же английский!). Одно только не вызывало сомнений у большинства читателей и критиков: изображённый писателем строй крепок и долговечен.
Против такой точки зрения, однако, выступил палеонтолог и писатель Кирилл Еськов. В своём эссе "Наш ответ Фукуяме" он дал развёрнутую критику общественной системе, изображённой в романе. Главный его тезис: показанное государство будет неспособно поддерживать средства слежения в надлежащем состоянии сколь-нибудь продолжительное время. От себя добавлю ещё одно соображение: для обработки информации, получаемой с телекранов, потребуются либо продвинутые нейросети (которых в романе, разумеется, нет), либо аппарат госбезопасности числом поболе внутренней партии. Оба тезиса говорят об одном: заявленный уровень контроля при показанном техническом уровне невозможен.
Так значит прославленная антиутопия оказалась простой шутихой? Я бы не спешил с выводами. В книге мы видим, как телекраны работают на аудиторию, но не видим, как они собирают данные. И собирают ли вообще. И кто их смотрит с той стороны.
Потому что работать телекранам необязательно. При столь широком понимании преступления, как принято в Океании, поддерживать нужный уровень террора в обществе можно и вслепую. Просто ловить случайных людей на улицах и мучать их в застенках, не предъявляя обвинения. Вину они себе придумают сами и даже кого-то говорят. Ибо каждый член внешней партии виновен, а каждый член внутренней партии — сугубо виновен.
Столь экономичный способ удерживать общество в страхе и подчинении имеет, однако, оборотную сторону: он не совместим с большими структурами. Общество Океании, как сухой песок: всё там одинаковые и посыпятся, куда направишь, но попробуй из этого песка что-нибудь построить! Начальство Взлётной полосы I вольно терроризировать своих подданных, но само от террора постарается уклониться. А поскольку вышестоящие структуры находятся за океаном, у него это, скорее всего получится.
Первое время центр, конечно, будет гневаться. На Британские острова снарядят экспедицию, другую. Но результата у них не будет, и в столице на мятежную Взлётную полосу в конечном итоге махнут рукой. Так императоры Священной римской империи поначалу раз в несколько лет снаряжали поход через Альпы, покорять мятежную Италию. Потом забросили это дело, приделали к названию своей державы уточнение "германской нации" и предоставили Италию её судьбе. И все были довольны.
Что интересно, в само́м романе что-то подобное проговаривается, на правах местной теории заговора:
Однажды, кода он обмолвился в связи с чем-то о войне с Евразией, Джулия ошеломила его, небрежно сказав, что, по ее мнению, никакой войны нет. Ракеты, падающие на Лондон, может быть, пускает само правительство, «чтобы держать людей в страхе».
Заметим, в годы, когда происходит действие романа, трансатлантических военных кампаний уже не проводят. Хотя в недавнем прошлом Британия была ареной чудовищных боёв: о них напоминают воронки атомных взрывов и название Взлётная полоса I. Официальная история Океании говорит, что война та была с Евразией (или Остазией?), но все мы помним, чего стоит эта официальная история.
Теперь же можно услышать лишь эпизодические обстрелы. Кто стреляет? Евразия? Имперский центр? Правительство в Лондоне? Неизвестный варлорд из-за Ла-Манша? Героям это неизвестно, да и не очень то интересно.
О'Брайен в знаменитой цитате говорит о сапоге, вечно топчущем лицо человека. Он, видно, мрачный романтик и видит себя фигурой значительной. Но он себе льстит. На деле Океания, как и другие сверхдержавы мира "1984", на всех парах мчит к другому безвременью: тёмным векам. Состоянию, когда сложные организованности исчезнут, мир свернётся до деревенской околицы и все станут пролами. А потом из этого вырастет что-то новое и интересное. Но это уже будет совсем другая история.