Почему я написал о ее гибели? То, что до осталось от древнегреческих и римских книг, это… на два порядка меньше, чем весь тот массив литературы, который был доступен два тысячелетия назад. По крайней мере, мне приходилось сталкиваться с такими оценками.
Так сколько было и дошло?
Попробовал проверить: посмотрел Плутарха, Афинея, Геллия (писатели, которые любит цитировать своих предшественников). Действительно, процентов 10 или много менее этих цитат восходят к текстам, сохранившимся до наших дней. При этом очень часто цитируются тексты популярные, у которых шансы выжить заведомо выше.
Так что один оставшийся процент — это вполне реалистично!
В сущности, римская дохристианская литература — это книжный шкаф, греческая — еще два или три книжных шкафа. Этими-то шкафами полтора тысячелетия жила европейская культура.
Теперь давайте разберемся, как и почему пропало остальное?
Когда тексты исчезли?
То, что дошло до Каролингского Возрождения, в основном, дожило и до наших дней. Самые страшные потери, видимо, пришлись на VII и VIII вв. — «темные века» латинского Запада.
С греками было интереснее: по-моему, их литература прошла через «бутылочное горлышко» целых два раза. Первый раз — в те же злосчастные VII и VIII века. Правда, упадок в Византии был тогда не так глубок. Зато (в отличие от Запада) многое гибло и позже: почти половина сочинений, которые в IX века читал и «реферировал» патриарх Фотий, не дошла до нас. Думаю, второе «бутылочное горлышко» — это османские завоевания и гибель Византии…
Впрочем, некоторые античные произведения были потеряны еще в античности.
Теперь расскажем, почему так получилось.
Цена манускрипта
Цена манускрипта складывается из материала и огромного труда писца. Многие думают, что труд всего дороже, но нет: до конца XIII века (когда в Европе начали производить бумагу) дороже выходил пергамен. Чтобы создать несколько экземпляров книги, надо вырезать стадо овец.
Папирус, росший в дельте Нила, был как будто подешевле — но намного ли? Ведь маленькая дельта снабжала этим материалом весь античный мир. Представьте, что одна тетрадка стоит половину месячной зарплаты бедняка… примерно столько стоил в Афинах папирусный свиток.
Чтоб иметь много таких книг, надо быть человеком богатым.
Полисная знать — хранитель знания
В каждом античном городе была социально-экономическая элита, которая примерно совпадала с элитой культурной. Такие люди были везде — в Антиохии и на Родосе, в Смирне и в Сиракузах, в Медиолане и Помпеях и т. п. Древние папирусы в мусорных кучах вокруг египетского Оксиринха дали науке кладезь классических текстов. Однако Оксиринх — не очень большой город, и таких была не одна сотня в древнем мире.
Сеть этих городов, интеллектуалов и их библиотек была так широка, что ни одна война или какой-нибудь пожар в Александрии не мог бы уничтожить корпус текстов многократно более широкий, чем «три книжных шкафа»… пока была жива такая социальная среда. Пока был жив античный полис.
Круг сужаются…
Прошли века, собственность постепенно сконцентрировалась в руках очень узкого круга супербогачей — все они были сенаторами поздней Римской империи. Людей, способных и желавших купить много книг, стало намного меньше, собрались они в немногих центрах, уязвимых для пожаров и нашествий. В IV-V веках сузился круг не только читателей, но и круг текстов, которые они цитируют. А потом стала наступать разруха.
В VI веке Кассиодор — один из последних сенаторов-интеллектуалов — удалился в монастырь и перенес туда свою библиотеку. Она уже, в основном, состояла из текстов, которые можем читать и мы.
Литература-конкурент
Парадоксальная картина: христиане и критиковали языческих авторов и изучали, переписывали их. Обвинить в гибели древней литературы монахов — значит попасть в цель «с точностью до наоборот»: почти все, что до нас дошло, дошло лишь потому, что в монастырях копировали эти книги. Там переписывали даже неожиданные вещи, вплоть до инструкции к римским водопроводам, пухлой поэмы о материализме или наставлений светского «пикапера».
И все же появление огромного массива христианских текстов объективно вело к гибели текстов языческих. Когда пала империя и наступила бедность, стало возможно переписывать очень немного книг (цена пергамена!). В первую очередь то были тексты христиан, для авторов-язычников осталось меньше места в уменьшающемся «Ноевом ковчеге».
Чаще всего хранили тексты перворазрядных классиков. Допустим, если ясно, что Оратор — это Цицерон, то его речи сохранят и перепишут. А для плеяды звезд второй величины, которые ораторствовали одновременно с Цицероном, мест в библиотеке уже не найдется. А место для третьестепенных богословов — найдется.
От папируса к пергамену
Осталось то, что пользовалось популярностью в IV-V веках. В этот момент не только круг читателей сужался, но и папирус уступал место пергамену. То, что успели переписать на этот материал, имело шанс дожить до «новой весны» — Каролингского возрождения. То, что осталось на папирусе, такого шанса почти не имело, это материал довольно хрупкий, редко живет больше 200 лет.
Как назло, 200 лет (с конца VI по конец VIII века) в Европе древних книг почти не переписывали.
«Темные века»
Если на Западе и был период подлинного одичания, то это два столетья между вторжением лангобардов и Карлом Великим. Только в то время (ни до, ни после) круг чтения церковных интеллектуалов был настолько узок, что из него стали выпадать языческие авторы.
В тот период из-за нехватки пергамена «малоценные» рукописи шли под нож: старый текст соскребали и поверх писали новый. Именно в VI-VIII веках появились знаменитые латинские палимпсесты.
Понравилась статья? Поставьте лайк, тогда ее увидят больше читателей! Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить другие материалы.