Продолжаю делиться новыми архивными материалами о самом великом Чудотворце всех времен и народов - Филиппе Низье, Друге святого Государя (предыдущая публикация здесь). Сегодня представлю документы о том, как была предотвращена первая попытка государственного переворота в России и свержения монархии - еще в 1900-1901 году. Посмотрим, кто есть кто:
Среди многочисленных русских оппонентов г-на Филиппа и Папюса стоит особо упомянуть одного по имени Рачковский, начальника русской полиции за границей, чья штаб-квартира находилась в самом Париже. По сути, уже в ту пору существовал заговор против государя, и к этому заговору были причастны очень многие высокопоставленные лица - министры, финансисты, тайная полиция, священники Синода и т.д. В центре заговора были такие вещи как (1) саботаж решений государя, и (2) очернение государя и государыни.
В конце концов заговорщикам удастся отпилить сук, на котором они сами сидели, и утонуть в море начатой им революции. Но в то время, в самом начале века, этот заговор был на корню разоблачен и на время обезврежен. Это произошло во многом благодаря тому, что информация об этом заговоре внезапно была выплеснута в прессу - во французскую прессу.
В серии статей, опубликованных неким Ниетом в L'Echo de Paris, всего через несколько недель после пребывания Николая II в Компьене, можно было найти самые тревожные разоблачения не только о саботаже русских министров, но и о вовлеченности русской полиции в заговор против государя. Там были разоблачены и гнусные действия начальника русской полиции за границей! «НИЕТ» стремился раскрыть действия в самой России агентов крупного международного финансового синдиката с четко определенной целью: – Ослабить Россию и стравить Россию с другими европейскими державами. И «НИЕТ» хотел разрушить пагубное влияние этих агентов, публично разоблачив их.
Первая статья вышла 24 октября 1901 года. L'Echo de Paris предварила ее следующей заметкой: «Сегодня мы начинаем первую статью тщательного расследования, которое только что было проведено высокопоставленной особой, уполномоченной своим положением проникать в самые интимные тайны наших союзников.
«Это расследование, проведенное с полной беспристрастностью, без ненависти, насилия или самодовольства, раскроет непосредственными наблюдениями скрытые пружины огромной Российской империи. Наши читатели будут жить, в некотором роде, иногда в кабинетах администрации, иногда в сложном механизме полиции, иногда при дворе, даже в окружении императора. Они таким образом увидят в ее недостатках и в ее качествах настоящую нынешнюю Россию, о которой мы имеем лишь смутные проблески, несмотря на всю нашу заинтересованность в том, чтобы узнать правду».
Для «НИЕТ» это было единственным способом остановить предпринятую тогда попытку революции в России. Он публично раскрыл гнусные действия в государственном управлении, финансах, полиции и администрации государя - указав на связи заговорщиков с международным масонским синдикатом, разоблаченным в статье.
«Николай II... еще не знает почему, его самые щедрые проекты сводятся на нет действиями его министра финансов и его штаба. Поэтому это хорошее дело — оказать нашему союзнику, России, услугу, указав ей на причину, которая происходит в ней против нашего союза и против ее собственного процветания, - говорилось в предисловии к серии статей.
Министр финансов Витте, особенно критикуемый NIET, стремился раскрыть тайну его личности. Русские агенты в Париже приступили к исполнению задания. Откуда могла произойти подобного рода утечка информации? Со своей стороны, г-н Делькассе, тогдашний министр иностранных дел, также поручил одному из своих информаторов, г-ну Хансену, раскрыть истинную личность г-на «NIET».
Г-н Хансен вскоре убедился, что упомянутый Niet был не кем иным, как чудотворцем Папюсом! А за Папюсом стоял сам Государь, по указанию которого Папюс получил сумму в 12 000 франков, отправленную российским Министерством финансов своему представителю в Париже «для покрытия расходов на услуги, оказанные русским интересам во французской прессе». Информация была настолько подробной, настолько убедительной, что она привела к серьезному разгону в самых высоких государственных кругах. Папюс указывал на то, что заговорщиков объединяла их причастность к известному масонскому ордену, который стремился к захвату власти в России.
Статьи «NIET» были собраны и опубликованы в томе под тем же названием LaRussie d'aujourd'hui (в 8° из 310 страниц, в Félix Juven 122, rue Réaumur, в Париже). На титульном листе авторского экземпляра, находящегося в моем распоряжении, находится следующая рукописная заметка Папюса:
Этот том был впервые опубликован отдельными статьями в L'Echo de Paris. 3 ° г-жи Жан Каррер за трактат и продажу тома. Издание было куплено Японией до русско-японской войны. Оно стало большой редкостью.
Как отмечает Анри Роллен, который уделил важное место «NIET» в своей уже цитированной книге, "Рачковский был не из тех, кто останавливается на достигнутом. Из-за личности Папюса, влияния, которое он оказывал на г-на Филиппа, на императора и императрицу, а также на их ближайшее окружение, дело приняло исключительную серьезность..."
И тогда Рачковский, как загнанный зверь, пошел вабанк - он начал (при поддержки видных церковных деятелей России) собирать и распространять клевету на Папюса и на Филиппа. И поскольку их связь с государем и их влияние на него было огромным и очевидным, Рачковский решил играть на этом, отрабатывая свое членство в той же масонской ложе (впоследствии преобразованной в России в "Яхт клуб", члены которого убили Распутина) и стал чернить государя по ассоциации его с "еретиками" Папюсом и Филиппом.
Частичные отчеты, ложные доносы, клевета всех видов следовали один за другим против Папюса и его Мастера Филиппа, которого атаковали еще более подло, чем Папюса, потому что он имел большее влияние на государей, чем он. Получив последний донос на Филиппе, особенно одиозное досье против г-на Филиппа, Николай II вызвал Мастера, показал ему досье и спросил, что он о нем думает. «Сир», ответил г-н Филипп, «если у Вашего Величества есть хоть малейшее сомнение, я сохраню досье, передам его в руки правосудия и потребую доказательств всего, что в нем содержится». Царь улыбнулся и сказал: «Что вы имеете в виду? Это злодеяние! Если бы я верил хоть одному слову из этого, я бы вас не вызывал».
Вскоре после этого Николай II лишил доверия самого разоблачителя, нелояльного Рачковского, которому пришлось прекратить свои обязанности начальника русской полиции за границей и вернуться в Россию. Это было еще одним доказательством уважения и дружбы, которыми царь почтил г-на Филиппа (Рачковский был окончательно отправлен в отставку 13 июля 1903 года и умер в 1910 году).
О пребывании г-на Филиппа в России вот несколько анекдотов, которые не могут не заинтересовать читателей, которые еще не были с ними знакомы:
– Пока царь катался на яхте и поднялся шторм, доктор Лаланд, сопровождавший хозяина, видел, как он успокоил ветер и шторм по просьбе самого царя.
– В то же время сильный ветер собирался испортить военный смотр, который проводил царь. Он ответил доктору Лаланду, что на этот раз ветер не удалось унять, но было замечено, что он не касался земли, так что не было никакой пыли!
– Вторая поездка в Россию состоялась летом 1902 года с доктором Лаландом. Там они отправились в Крым (в Дублер), собственность великого князя Петра. Их всегда подбирали для этих поездок. Их сопровождали адъютанты великих князей, и они были окружены всеми возможными соображениями и мерами предосторожности. Я снова видела, сказала г-жа Лаланд, г-же Ольге Пушкиной несколько раз после этого, и именно она рассказала мне, что в карете с государями г-н Филипп обещал императрице сына, и государыня на этот раз поцеловала руку господина. У Ольги М. П. на глазах были слезы. Это обещание было выполнено позже, в 1904 году
— Песчаная буря помешала обзору в Царском Селе; И великий князь пожаловался. По жесту господина Филиппа ветер мгновенно прекратился, и мы могли видеть в течение нескольких секунд, — сообщил доктор Лаланд, очевидец, — деревья оставались согнутыми ветром, который только что прекратился.
«Великий князь сказал, что на смотре, на котором он командовал частью войск, он, как будто, увидел в карете императрицы кого-то в штатском, сидящего рядом с ней. Удивленный последним моментом, он поскакал вперед и на некотором расстоянии увидел царицу одну. Он вернулся на свое место и оттуда снова увидел незнакомца в штатском! Три раза он возвращался к императорской карете, и все три раза он обнаруживал, что императрица все еще одна. На самом деле незнакомцем был г-н Филипп, и царица разрешила ему быть с ней.
— Мадам де Константинович утверждала, что брак великого князя Николая Российского с герцогиней Лейхтенбергской был заключен г-ном Филиппом (документация Поля Седира).
— Он рекомендовал царю Николаю II, который, по его словам, был единственным справедливым и добрым государем Европы, смягчить законы своей страны и «отправлять меньше людей в Сибирь», добавив, что, если он всегда думает о себе, если он запретит доступ к общественным функции для евреев и немцев, с ним ничего не случится (документация Поль Седир).
Филипп вернулся во Францию, где вся его семья, друзья, ученики, протеже и пациенты с нетерпением ждали его возвращения. Государи подарили ему великолепный автомобиль — роскошный подарок для того времени. (Мы подробно говорили об этом в публикации Царские подарки: Мэтр Филипп и царь России).
В вышеупомянутой статье «Набросок с натуры», посвященной Филиппу де Лиону, написанной Пьером Миллем в газете Le Temps от 21 ноября 1904 года, среди прочего, идет речь об этом знаменитом автомобиле, подаренном г-ну Филиппу царем. Пьер Милль сообщает следующее интервью с другом из Лиона:
— «… Царь назначил г-на Филиппа инспектором санитарных служб портов. Эти функции дают звание врача и «лычки» генерала.
«В тот момент, — говорит Пьер Милль, — должен признаться, я не мог удержаться от произнесения нескольких очень резких слов. Я заявил, что только в «Тысяче и одной ночи» Портефе внезапно стали Великими Визирями, и что, поскольку последний том перевода Мардрюса только что вышел, было слишком поздно добавлять вставки. Мой друг позволил мне сказать, а затем спокойно продолжил:
— «Вы вольны мне не верить, но это несомненный факт: государь, о котором я говорю, подарил месье Филиппу машину, великолепную Serpollet, в благодарность за его услуги. Вы можете пойти посмотреть на нее. Она у Кристи в автомастерской.
Я все еще не верил. Я пошел к Кристи. И я говорю себе. Это очень плохо; я представился богатым любителем, который хотел купить подержанный автомобиль. Мне показали несколько. Но я очень неопытный водитель. Я был немного сдержан. Наконец я спросил:
— «А где машина месье Филиппа? Я хотел бы ее увидеть.
— «Ее больше нет», — сказал механик. Он отвез ее домой в деревню. Но она может вам не подойти, сэр.
— И по каким причинам? Я сказал.
— «Это слишком необычно, сэр, это слишком роскошно, сэр: это президентский автомобиль!» (См. стр. 385).
* * *
Вопреки тому, что утверждали некоторые заговорщики или дезинформированные умы, ни Папюс, ни г-н Филипп не были объектом указа государя о высылке. Безусловно, было огромное давление со сторонц церкви, которую масоны использовали для расшатывания царского престола, и которая не стесняясь в выражениях делала то, чего боялся делать даже Рачковский - во всю поливала грязью тех людей, которым святой государь доверял больше всех. Это подтверждает Анри Роллен, чья документация о России царей является наиболее полной.
«Эти вымысли и слухи, которые распространялись, — пишет он, — были из той же лживой серии, что представила г-на Филиппа занимающимся заклинаниями или вызыванием духов перед императорской четой».
Что касается г-на Филиппа и различных нападок, которым он подвергался в самой России, Анри Роллен, после крушения Империи, уточняет с какой-то правдивой до грусти печалью:
«Не имея возможности раскрыть нашу организацию, мы выдумывали сплетню за сплетней, басню за басней, что с радостью распространяли враги Императрицы, и Бог знает, много ли было тех, кто ненавидел ее за ее простоту, ее надменный вид, ее холодность, ее молчание, которые были лишь проявлениями непреодолимой робости, подчеркнутой ее тревогами как матери и жены.
«Под давлением Православной Церкви и, в частности, духовника Императрицы епископа Феофана, того самого, который собирался ввести Распутина ко двору, императорская чета отказалась от возвращения Филиппа во дворец после его второй поездки в Россию в 1902 году».
Впоследствии епископ Феофан точно также будет призывать поливать грязью Григория Ефимовича и даже говорить, что его убить - это как паука раздавить, полезное дело. Также хотел он раздавить и других "пауков" - и Филиппа, и самого Государя.
Вернувшись во Францию, Мастер вел непрерывную переписку вплоть до своей «смерти» (в 1905 году) с русскими знатными особами. По этому поводу Ж. Брико сообщает, что у него в руках были и что он обладал «весьма любопытными документами»: иногда это были из Царского Села полковник К… Императорского Дома, который спрашивал г-на Филиппа, как разорвать связь одного из его офицеров, поведение которого приводило его мать в отчаяние, или какими молитвами остановить эпидемию дифтерии, которая косила население одной из его земель.
Другой офицер из Петрограда просил молиться за своего туберкулезного управляющего делами, за жену друга, которая была прооперирована и чьи хирурги были в отчаянии, за своего начальника штаба, который страдал от опасного бронхита. Из Петергофа Великий князь Николай и великая герцогиня Лейхтенбергская просили его духовного вмешательства в серьезных случаях, касающихся их самих или кого-либо из членов их семьи. Его тщательно информировали о состоянии пациентов, чьи отчеты ему присылали, и прядь волос. И г-н Филипп отвечал на все эти просьбы.
Он также был в контакте с самим царем и императрицей, и это, к большой озабоченности русского духовенства и французских властей! Мы подозревали его тем более, что рядом с его коллекцией фотографий, подписанных, нескольких государей, включая, конечно, и Царица, так счастливая, что у нее родился сын, как он и предсказывал, имела письмо об аудиенции, подписанное: Вильгельм, кайзер. {63}
Его почта была распечатана. Его телеграммы были переданы административным властям; Зашифрованные сообщения следовали за зашифрованными сообщениями; За каждым его шагом следили; Владелец табачной лавки через дорогу от ее дома имел задачу информировать полицию о посетителях, которых было так много; Префектура Роны делала копии полученных им писем. Письмо, в котором Государь просил у г-на Филиппа совета, который Бог ему внушил, и ответ Мастера на эту просьбу также были распечатаны! Этот постоянный шпионаж, недостойный его, недостойный его искренности, его верности и его любви к Франции, был отвратительным для г-на Филиппа, и он был очень этим опечален. On le comprend. Некоторые даже утверждают, что его конец был ускорен этим полным официальным отвержением его.
Хотя он больше не возвращался в Россию, и в скором време умер, Мастер Филипп и из могилы являл такое господство над государями, что в разгар войны, когда катастрофа приближалась, Царица написала Николаю II: «Помните, что сам господин Филипп сказал, что Конституция не может быть дарована, потому что это будет вашей потерей и потерей России». (Это было в то время, когда некоторые Великие Князья призывали Царя прибегнуть к конституционной монархии.)
«Все эти министры, которые ссорятся между собой, когда в такой момент все должны работать вместе, забыть свои личные разногласия и иметь только благо своего Императора и страны своей целью, это бесит меня», — также написала Императрица 10 июня 1915 года. - Это просто измена, потому что народ все это знает. Если бы только вы могли быть строгими, мой дорогой, это так необходимо!
«Иногда доброе слово имеет большое значение, но в такой период, как тот, который мы переживаем, необходимо, чтобы Ваш голос заставил упреки быть услышанными, когда они продолжают не подчиняться Вашим приказам или медлят с их выполнением. Они должны научиться дрожать перед Вами. Помните господина Филиппа. Грегорий говорит то же самое».
В другом письме, также написанном в 1915 году, она пишет: «Григорий всегда говорил это, и господин Филипп тоже говорил это: я могла бы предупредить его вовремя, если бы знала о делах». Именно об этом письме Анри Роллен справедливо заключает:
"Если г-н Филипп взял на себя роль ангела-хранителя, которая была его постоянной заботой, то это потому, что лионский чудотворец оценил российские правящие круги по их истинной ценности и разделял мнение своего друга Папюса об опасностях интриг или эгоизма одних, о неспособности других, которые угрожали трону России..."