1894 год
«Ростов-на-Дону. 10 октября в камере мирового судьи 7-го участка города Ростова разбиралось интересное дело по обвинению дворянина В-ва в нанесении тяжких побоев своей горничной, малолетней девушке Заховаевой. Из целого ряда свидетельских показаний и из слов самой потерпевшей выяснилось, что последняя, находясь в услужении у В-ва, часто подвергалась с его стороны жестоким побоям. Долго терпела несчастная, перенося молча страдания, но, наконец ее терпение истощилось, и она стала жаловаться соседям. Узнав в тот же день о «дерзком поступке» своей служанки, осмелившейся возроптать при людях на свою горькую долю. В-в поймал девушку, когда та стояла на верху крутой лестницы, и ударил ее так сильно, что бедняжка кубарем слетела вниз, поранив себя, при этом, во многих местах. Избитая, потерявшая сознание девушка, была поднята соседями.
Мировой судья приговорил В-ва к 2-месячному аресту». (Приазовский край. 264 от 14.10.1894 г.).
1897 год
«Ростов-на-Дону. 10-го октября вечером, по приходу из Таганрога поезда № 3, масса пассажиров, по обыкновению, кинулась в вагоны конки. Пользуясь суматохой, какая-то прилично одетая дама вздумала прозондировать карман одного из своих соседей. Но эта попытка потерпела фиаско: маневр дамы был замечен другим пассажиром, который поднял крик и схватил прелестную незнакомку за руку. Храбрая дама, однако, вырвала руку и успела скрыться».
«Ростов-на-Дону. С Темерником у нас что-то неладное твориться: там объявился «индрык-зверь». Вы, господа, вероятно даже и не слышали о таком зоологическом персонаже, а уж видеть-то его, наверное, можно сказать, вам никогда не приходилось. И мудреного тут ничего нет, так как зверь этот отличается особой нелюдимостью. Еще наши старинные книжники говорили: «Индрыка, по его крепости и жестокости, поймать невозможно; но если к нему выходит дева чистая, то ту он за ее чистоту возлюбив, удобно от нея прикосновенен и осязаем». А так как наши «девы чистые» особой любознательностью не отличаются, то индрык до сих пор пока и не обследован надлежащим манером. К тому же, он живет глубоко под землей и на свет Божий днем не показывается, а если выглянет ненароком, его ждет здесь неминуемая смерть – лучи солнца мгновенно парализуют в нем все жизненные силы. Это свойство организации индрыка открыли, положим китайцы, но и нашему народу удалось подметить в его жизни кое-какие черты, достойные удивления. Так, землетрясения, причину которых наука видит в действии вулканических сил, наша народная космография приписывает деятельности индрыка, который, роясь в недрах земли, прокладывает путь к ее «пупу». Вообще-то, индрык занимает видное место в народных космогониях, и в нашей «Голубиной книге» характеризуется так:
Индрык-зверь, всем зверям зверь.
Живет индрык на святой горе,
Он проходы имеет под землей,
Прочищает все ключи источные.
Когда индрык-зверь поворотится –
Вскипят все ключи подземные.
Правда, современные ученые отрицают существования индрыка: речные вымывы, говорят они, часто обнажают целые остовы мамонтов и мастодонтов; и этот факт народная фантазия облекла в форму мифов о каком-то таинственном подземном звере. Не соглашаясь в принципе с этим мнением и готов, однако, допустить, что индрык принадлежит к той же зоологической группе, в какую зачислены и мамонты, т. е. к семейству толстокожих, представителем которых в нашем районе служит любезная хавронья – свинья. И делаю эту уступку ученым тем охотнее, что таким путем наши представления об индрыке приобретают некоторую ясность и отчетливость, хотя, конечно, точные сведения о нем мы будем иметь лишь после того, как в нашем распоряжении будет либо туша его, либо чучело. А это может случиться скоро, очень скоро. Некто Плугатырев, проведав о появлении индрыка в Затемерницком горе, задался мыслью в целях науки, мертвого или живого, но поймать зверя. И свое предприятие господин Плугатырев обставил так, что можно вполне рассчитывать на удачу. Проследив посредством рентгеновских лучей за движениями зверя, он вычислил их общее направление и повел в глубь горы траншеи прямо ему наперерез. В настоящее время работы идут на всех парах: и кирка пущена в ход, и порох, и динамит. Вся гора ходуном ходит от взрывов, а затемерничане только охают и вздыхают, и в их напуганном воображении постепенно сглаживается всякое различие между Плугатыревым и индриком. Еще недавно некоторые из них робко спрашивали у своего благодетеля: «Скоро ли, батюшка, ты зверя-то поймаешь?» И получали в ответ: «Скоро, православные, только блох ловить, а энтакого-то зверя с маху не поймаешь… Дайте срок, христиане, и уж я вам либо зверя предоставлю, либо светопреставление у вас тут будет».
Таких разговоров теперь уже не происходит, и затемерничане терпеливо ждут светопреставления».
«Новочеркасск. В столичной прессе в настоящее время обсуждается старый вопрос о том, какими мерами можно заставить публику входить в зрительный зал театра своевременно, т. е. за несколько минут до поднятия занавеса, а не во время представления. Вопрос этот имеет повсеместное значение. У нас же, в Новочеркасске, в текущем сезоне он останавливает на себе особое внимание. Дело в том, что, благодаря заботам администрации театра (мы имеем в виду под словом «администрация» дирекцию, антрепренера, и главного режиссера), поднятие занавеса у нас происходит всегда аккуратно тотчас же, как только умолкает оркестр. Можно было думать, что публика, обратив на это внимание, будет занимать свои места в партере в то время, когда играет оркестр, но действительность показала, что недисциплинированность нашей публики гораздо глубже, чем это можно было предполагать. Начало каждого действия в нашем театре беззастенчиво портится теми господами, которые, заплатив деньги за свое место, воображают себя, в силу установившихся традиций, полными хозяевами зрительного зала: входят в него, когда им заблагорассудится, разговаривают вслух и, словом, обращают его в улицу. Положить конец такому порядку все-таки безусловно необходимо и, по нашему мнению, не следует останавливаться ни перед какими мерами. Лучше всего, конечно, было бы ввести следующее право: сохранив в фойе и коридорах театра предупредительный для публики звонок, извещающий о том, что оркестр начинает играть, затем не давать более никаких других звонков, а при последних звуках оркестра запирать входные двери в партер. Публика, не пожелавшая занять свои места своевременно, может оставаться в фойе и не мешать, как это теперь делается тем, кто желает следить за ходом представления от начала до конца. Такой же взгляд показывают «Новости». Мы можем еще сослаться на порядок, который существует у нас в народной аудитории. Там запирание входных дверей перед началом чтения давно дисциплинировало многочисленную публику аудитории».
«Станица Луганская. В сентябре минувшего года в хуторе Минченковом Луганской станицы донецким отделением епархиального училищного совета была открыта церковно-приходская школа. Хуторяне постановили отвести для школы и учителя квартиру, доставить отопление для этого помещения и вообще заботиться о приличном содержании школы. Прошел учебный год. Когда же 1-го сентября на хуторской сбор пришел заведывающий школой священник хутора Теплого и повел речь о вербовке учеников на новый учебный год, хуторяне наотрез отказались отдавать детей в церковно-приходскую школу, заявив, что в двух верстах от них (в хуторе Верхне-Теплинском) имеется хороша войсковая школа (приход. училище министер. народ. просвещения), куда они будут посылать своих учеников.
Напрасно священник уверял в необходимости поддержать церковно-приходскую школу, выборные общим числом 24-х постановили приговор об упразднении открытой в их хуторе церковно-приходской школы. Факт знаменательный: церковно-приходская школа подвергается гонению со стороны хуторского населений, во всяком случае уже проникнутого сознанием несомненной полезности грамоты. Чем же вызвано такое постановление минченковского хуторского общества? Об этом постараемся поговорить в другой раз».
«Станица Каменская. Насколько еще не доступны у нас огромные преимущества быстрого обмена сообщений и насколько виновно в этом несовершенство телеграфных и других учреждений – можно судить из следующего примера, типичного для целой массы случаев, наполняющих собой столбцы газет и составляющих в настоящем «притчу во языцех».
Господину Б. Нужно было в последних числах истекшего сентября срочно переслать из города Луганска в станицу Каменскую на имя господина Г., для недельной расплаты с рабочими, довольно крупную сумму. Внеся означенную сумму в луганское отделение Азово-Донского коммерческого банка, господин Б. отправил в станицу Каменскую на имя господина Г. срочную телеграмму и такую же телеграмму на имя комиссионерства этого банка в станице Каменской – о переводе и выдаче денег господину Г.
Произошло следующее. Господин Г., получив телеграмму в станице Каменской только через восемь часов после подачи ее на аппарат в городе Луганске, несмотря на то что телеграмма была срочной и от Луганска до Каменской расстояние по телеграфному проводу не более 300 верст. С еще большим опозданием (на другой день) получилась телеграмма в комиссионерском банке (в станице Каменской). Мало того, эта депеша оказалась искаженной. Выдача господину Г. требуемой суммы оказалась невозможной в следствие неверно переданного в телеграмме шифра. И, несмотря на очевидную ошибку, комиссионерство решительно не считало себя обязанным разъяснить недоразумение, а дождалось категорического требования господина Г. и новых со стороны последнего расходов на второе оплачивание срочной телеграммы.
Таким образом, благодаря путанице и проволочкам телеграфа, и равнодушию к интересам публики и представителей отделения и комиссионерства названного банка, господа Б. и Г. несут чувствительный материальный ущерб, а большое число рабочих лишается своевременного получения недельной заработной платы.
Приведенный случай – один из сотни подобных ему, зарегистрированных на практик господином Г. И если отдельное лицо крупными цифрами исчисляет убытки, происходящие от небрежной передачи денег и ненужной формалистики разных конторских «начальников», то какой же громадный ущерб должно нести от этого целое общество, живущее интенсивной культурно-промышленной жизнью». (Приазовский край. 269 от 14.10.1897 г.).