Мы живем в эпоху, когда наши обширные научные знания и наша любовь ко всему объективному и измеряемому поставили религию в опасное положение. Наше научное мировоззрение говорит нам, что религиозные догмы иллюзорны и полны лжи и что нам, просвещенным мужчинам и женщинам, они не нужны для жизни.
Но, хотя нам, возможно, и не нужен бог, чтобы заполнить пробелы в наших знаниях о мире природы, неужели религии нечему научить нас относительно нашей экзистенциальной дилеммы? Действительно ли нам психологически лучше с той картиной, которую рисует нам наука о бесконечном, холодном и случайном космосе, лишенном объективных человеческих ценностей и не предлагающем нам ничего, кроме неизбежности смерти? А может быть, отказавшись от христианского мировоззрения, Запад погрузил себя в психологическую пустоту замешательства и дезориентации?
“Пришло время, когда нам приходится расплачиваться за то, что мы были христианами в течение двух тысяч лет: мы теряем центр тяжести, благодаря которому жили; Мы потеряны на какое-то время”. (Ницше, «Воля к власти»)
Один из наиболее показательных способов понять значение этого перехода от христианства к научному мировоззрению - взглянуть на него через призму искусства и изучить изменения в шедеврах, созданных до, во время и после падения христианского мировоззрения.
Великие художники всех эпох были тем, что Карл Юнг называл “невольным выразителем психических тайн того времени”. Это мужчины и женщины, которые остро чувствительны к духу эпохи и которые своими творениями придают форму и выражение основополагающей атмосфере культуры, в которой они живут. Как объяснил Ролло Мэй.:
“Если вы хотите понять психологический и духовный настрой любого исторического периода, вы не можете сделать ничего лучшего, чем долго и пристально изучать его искусство. Ибо в искусстве глубинный духовный смысл того периода выражается непосредственно в символах.” (Ролло Мэй, «Смелость творить»)
В начале XIX века упадок христианского мировоззрения достиг критической точки невозврата. Всего несколькими годами ранее Французская революция организовала тотальную атаку на христианскую церковь, что привело к «дехристианизации Франции». По всему Западу научное мировоззрение быстро росло, поскольку наука продолжала приносить феноменальные плоды.
На этом же этапе истории предмет искусства претерпел любопытные и драматические изменения. До XIX века великие художники сосредотачивались на произведениях, которые украшали мир и преображали человека. Благодаря их творениям человеческий облик был наполнен достоинством и надеждой. Даже картины, изображающие крайние страдания, изображали человека героическим.
«В искусстве человек наслаждается самим собой как совершенством», — писал Ницше в «Сумерках идолов».
Когда искусство прошлых эпох прославляло человека и украшало мир, оно оказывало цивилизующее воздействие, обогащая целые эпохи. В XIX веке искусство, по большому счёту, всё ещё выполняло эту жизнеутверждающую функцию. Но наряду с картинами, изображавшими человека героическим, а мир возвышенным, многие художники начали изображать мир в формах, вызывающих тревогу, замешательство и ужас.
«Образ идеального человека исчез из XIX и XX веков», — писал Николай Бердяев в «Смысле истории». Вместо того чтобы создавать произведения высочайшей красоты, спасавшие нас от «ужасов ночи», как называл их Ницше, некоторые современные художники начали знакомить с ними мир. В отдельных случаях эти ужасы были представлены в искусстве предыдущих веков, но с падением христианства они впервые в истории постепенно стали главным событием.
«…в истории никогда не было ничего подобного. Каждый [современный художник] — это мир сам по себе, пытающийся в одиночку отразить угрожающий ему хаос или придать ему форму, каждый со свойственным ему отчаянием. Не случайно сегодня мы так много слышим о пустоте и одиночестве личности. Глубокая тревога, чувство незащищённости, оторванности от корней и растворения в мире, присущие этим художникам, также движут современными композиторами и поэтами», — писал Эрих Нойманн в «Искусстве и творческом бессознательном».
Хаос, от которого страдали современные художники и который они выражали в своём искусстве, принимал различные формы в работах художников XIX века. В своей наиболее утончённой и эстетически приятной форме это можно увидеть в шедеврах Каспара Давида Фридриха, одного из выдающихся предшественников современного искусства, и Эдварда Мунка. В своих работах оба этих художника дали визуальное представление об идеале запустения, который в то время распространялся по Европе.
На картинах Фридриха декорацией для этого идеала запустения является природа. Его пейзажи изображают остывший мир, в котором мать-земля вызывает чувство страха, связанное с одиночеством и бездомностью посреди её огромных пустых пространств. В 1810 году немецкий поэт Генрих фон Клейст следующим образом описал картину Каспара «Крушение надежды»:
«Одинокая искра жизни в безграничном царстве смерти, одинокая центральная точка в области одиночества. Эта картина с двумя или тремя таинственными объектами открывается перед нами, как сам апокалипсис». (Henrich von Kleist, 1777–1811)
В работах Эдварда Мунка этот дух запустения перенесён из природы в социальный мир. Персонажи картин Мунка страдают от невыносимой изоляции, это одинокие души, замкнутые в себе острова, неспособные в своей тревоге и печали протянуть руку помощи, соединиться с другими и найти утешение в них.
«Никогда, мне кажется, человек не был таким расплавленным и текучим, и в то же время никогда он не был так замкнут в себе, никогда не был так огорожен стенами, как сегодня, и никогда у него не было такого холодного сердца». (Вячеслав Иванов)
Наряду с этим духом запустения, многие другие произведения искусства XIX века заряжены демонической силой. Будь то леденящие душу фигуры великого Франсиско Гойи, зловещие композиции Франца Стика или работы Джеймса Энсора, в том числе «Маски, противостоящие Смерти», в искусстве XIX века ночные и хтонические силы выходят на поверхность.
Художники той эпохи противостояли чудовищам бездны, и единственное, что спасло их от скатывания в безумие, была их способность воплощать свои ужасные видения, придавать им художественную форму.
Продолжение в следующем выпуске.
Следуйте своему счастью
Внук Эзопа
