В кадрах послевоенной хроники все мы видели лежащие в руинах города. А в нынешней войне, которую ведут против нашего народа, объектом первоочередного уничтожения является рациональное мышление людей. Если бы было возможно «визуализировать» нанесенный врагом ущерб, то мы бы увидали такие же руины, в которые превращён мыслительный потенциал страны. В пьесе Е. Шварца «Дракон», которую традиционно так любят наши интеллигенты, есть замечательный обмен репликами:
ДРАКОН – Если бы ты увидел их [подданных Дракона – М.Ш.] души – ох, задрожал бы. …Нет, нет, жалко, что они невидимы.
ЛАНЦЕЛОТ – Это ваше счастье. … Люди испугались бы, увидев своими глазами, во что превратились их души. Они на смерть пошли бы, а не остались покорённым народом. Кто бы тогда кормил вас?
Если принять во внимание очевидную вещь – то, что никакая «душа» или «духовность» не возможна без способности ясно мыслить, без своей интеллектуальной составляющей, то этот отрывок звучит очень актуально для сегодняшней РФии.
К 2012-му, когда писалась эта заметка, мы все были свидетелями исключительно непотребного действа - всевозможных скачек вокруг «пояса богородицы» и последующего ареста в Греции попа-жулика, который нам привёз эту феньку. Т.е. подобным зрелищем, конечно, удивить трудно: сколько существуют на свете религии, столько же существуют и свистопляски вокруг очередных «чудотворных святынь», а также вокруг жуликов в соответствующей спецодежде: в рясах, в сутанах, в талесах, в чалмах… Отправившись в любой из прошедших веков, мы увидели бы примерно одно и то же – толпы неграмотных, грязных и тёмных вилланов-феллахов, которые ползут на коленях в своих лохмотьях, дабы хоть на секунду коснуться чего-то такого, что, как их уверили жулики, излечит все болезни и разрешит все проблемы (локона, пояса или молока богородицы – да-да в Средние века было и такое, гробницы святого шейха и т.п.) Но когда вилланы-феллахи переговариваются в очереди к «чуду» по спутниковым телефонам, а наиболее продвинутые пытаются проскочить к «святыне» … на вертолёте – это уже слишком. Журнал National Geographic любит печатать снимки всевозможных дикарей с атрибутами современной цивилизации: стоит этакий голый и с пером в носу, а в руках у него цифровая камера или «калашников». Но каково видеть своих соотечественников в роли таких дикарей?!
Давайте же разберёмся, как мы дошли до жизни такой. Заодно, кстати, и сможем лучше понять дальнейшие перспективы религии вообще и РПЦ в частности. Ведь какова официальная версия истории РПЦ в ХХ веке? «Жил-был благочестивый богомольный народ, как вдруг, откуда ни возьмись, появились бесы-большевики, которые всё благолепие испортили». В этой связи полезно было бы прислушаться к рассказу генерала Деникина из «Очерков Русской Смуты» – уж его-то трудно заподозрить в «коммунистических симпатиях». «Мне невольно приходит на память один эпизод, весьма характерный для тогдашнего настроения военной среды. Один из полков 4-й стрелковой дивизии искусно, любовно, с большим старанием построил возле позиций походную церковь. Первые недели революции… [Февральской революции: дело происходило ранней весной 17-го, когда про большевиков в России мало кто слыхал – М.Ш.] Демагог-поручик решил, что его рота размещена скверно, а храм – это предрассудок. Поставил самовольно в нём роту, а в алтаре выкопал ровик для…
Я не удивлюсь, что в полку нашёлся негодяй-офицер, что начальство было терроризировано и молчало. Но почему 2-3 тысячи русских православных людей, воспитанных в мистических формах культа, равнодушно отнеслись к такому осквернению и поруганию святыни? [Выделено мной – М.Ш.]» Почему? Давайте на этот вопрос попробуем ответить, предварительно всласть понаблюдав за диаконом Кураевым либо попиком Ткачёвым! И представим, как «любовно и старательно» подневольные солдатики строили ту церковь, а потом спустя всего лишь несколько месяцев, когда над ними не было надсмотрщиков в мундирах и в рясах, они же справляли нужду там, где был алтарь… К этому их тоже «большевики подучили»? И в самом деле, почему у РПЦ, стоит ей только занять место «министерства духовности», есть такая способность вызывать отвращение к себе самой?
Хотелось бы начать разговор о роли религии в нашем обществе, о том, как она у нас появилась (в смысле, не в палеолите, а в «перестройку») и какую роль играет в сознании. Понятно, что вопрос это весьма сложный и многогранный, поэтому вполне естественно, что даже среди единомышленников тут запросто могут быть разногласия. Главное, чтобы верующие и неверующие люди социалистических взглядов сохраняли способность слышать друг друга.
Попробую точнее обозначить предлагаемую тему. Сейчас мы во множестве видим самые уродливые стороны религии: вороватых и лицемерных попов (мулл, раввинов и прочих «профессиональных верующих»), правителей-«подсвечников», никит михалковых и «крутые» церкви, построенные на бабки «новых русских» (лучшие способы отмывания денег – это строительство церквей и казино). Но на это можно резонно возразить, что подобное было всегда и всюду. Были циничные жрецы и первосвященники, была власть, дурачащая и обирающая народ в симбиозе с церковью, были благочестивые зюгановы, властью прикормленные, были развратники и предатели, изображающие святош… Ну а как же сама Вера – та самая сокровенная, существующая во все времена вопреки окружающей мерзости – слова чистого сердца, обращённые к Богу? О ней-то и хотелось бы поговорить.
Читал как-то, что в СССР существовали специальные структуры, которые следили за тем, чтобы в страну импортировались товары только самого высокого качества. Оно и понятно – глупо было тратить валюту на всякую дрянь. Однако выигрыш экономический неизменно оборачивался проигрышем идеологическим: уже в 70-е сложился устойчивый стереотип, что всё заграничное означает качественное, и что наш ширпотреб гораздо хуже западного.
Нечто подобное произошло в Советском Союзе и с религией. Когда говорят, что советский человек был закрыт от «религиозных влияний» какой-то стеной, что религия была в СССР чуть ли не под запретом, то это чушь собачья. Я не знаю ни одного человека, который хотел бы в СССР прочесть Библию, но не имел к тому возможности.
Хорошо помню, что в Москве около Дома Книги на Калининском всегда можно было купить Библию карманного формата за 20 р. – про это в первой половине 80-х знали все, кого данная книга интересовала. Вот и у меня на полке стоит такой экземпляр Православной Библии, изданный о ту пору в Лондоне. Как это было трогательно со стороны наших будущих партнёров из НАТО – уже тогда заботиться о нашем духовном окормлении! А вся государственная махина смотрела на такой невинный «тамиздат» сквозь пальцы, фактически включая его в Систему. И то сказать – если бы Библию официально издавал тогдашний «Политиздат» и продавала сеть «Союзпечати», то, возможно, и веры ей было бы поменьше…
Специально для «советских безбожников» из Дрездена привозили Сикстинскую мадонну и выставляли драгоценную картину в лучших музеях Москвы и Ленинграда – очевидно, тоже с целью окончательного искоренения христианской веры. (За символическую, к слову сказать, цену входных билетов.) То же самое относится и к любой религиозной философии: с детства помню «кухонные» споры про Бердяева, да про Канта. Вообще мой детский опыт общения с религией считаю достаточно характерным для советских времён. Семья наша была абсолютно неверующая, но существовала традиция часто ходить в Третьяковку, в Пушкинский Музей и на разные выставки картин. А там добрая треть полотен на религиозные темы, так что годам к 10-ти я уже знал основные библейские сюжеты наизусть. Помню, что когда прочёл в соответствующем возрасте про Тома Сойера, который считал Давида и Голиафа первыми апостолами, то очень удивлялся его невежеству. А ещё поражался тому, что Гекельберри Финн, даже попав в школу, так не хотел читать про Моисея – мне в его возрасте эта история, наоборот, нравилась. Это я к тому, что у советского пионера 70-х годов возможностей для качественного изучения библейской мифологии было, возможно, побольше, чем у детей из ультрарелигиозного американского городка XIX века, описанного Марком Твеном. Мать была преподавательницей музыки, соответственно, были регулярные походы в Большой зал консерватории, где мне переводили с латыни названия всех частей «Реквиема», объясняли, почему они так зовутся, были концерты органной (сплошь религиозной) музыки и т.д.
Одним словом, аналогия понятна: советские идеологи (так же, как и товароведы) следили за тем, чтобы «опиум для народа» поставлялся только самого высокого качества. Все высшие достижения религиозной мысли и религиозной культуры делались общедоступными, в то время, как от религиозной пошлости и глупости мы действительно были ограждены. Когда мы читали о том, что в Америке и поныне вопрос о происхождении человека считается «щекотливой темой» для школьных уроков, мы отказывались верить в это (сам был исключительно удивлён, когда столкнулся с этим на личном опыте). Пасхальные пьянки и пасхальные драки были для нас экзотикой. Я уж и не говорю про вовсе тошнотворное зрелище всяких иеговистов-адвентистов вкупе с евангелистами-пятидесятниками. Юродивый? Ну конечно, это же из «Бориса Годунова»! Настоящих юродивых, которые шатаются по электричкам или по папертям, собирают подаяние на водку, бормочут что-то на тему «спаси и сохрани» и ссут в штаны, советский человек и в страшном сне увидать не мог (если и видел несколько раз в жизни, то однозначно классифицировал как душевнобольных, а не как духовных подвижников). Следствием такой вот «избирательной пропускаемости» советской идеологии явился совершенно неверный образ религии как общественного явления. Возникло и укоренилось (причём именно в большинстве советских атеистов!) представление о религии, как о чём-то исключительно одухотворённом и возвышенном. У большинства знакомых мне людей при слове «Бог» лицо делалось каким-то просветлённо-строгим: так, будто бы они в этот момент слушали концерт Баха или разглядывали старинные полотна. Это слово ни у кого из бывших советских людей не вызывало ассоциаций с лечением геморроя путём целования иконы или с бытом персонажей Горького, с «Бурсой» Помяловского или с блоковским попом, который «сто лет икал и брал взятки», с грядущим окроплением «святой водой» офиса МММ или со стройкой в центре Москвы лужковского «Спаса на гаражах». Почва для всяких проходимцев, вроде Михалкова-Говорухина, была подготовлена идеально!
Не уверен, что со мной согласятся многие, но убеждён, что кунсткамера сегодняшних персонажей: высокопоставленных попов в мерседесах с одной стороны, и придурковатых пожилых «экс-совков» (они в этом контексте интересны в первую очередь!), у которых крыша поехала на религиозной почве (поминутно крестятся, а необходимость жрать от бедности одни макароны называют «карой за грехи») с другой - все эти явления «родом из советского детства». Есть в психиатрии такое явление, называется «акцентуацией» - это когда набор симптомов не даёт патологической картины, но может запросто привести к патологии при изменении условий существования пациента. Вот и наша «криптическая» позднесоветская религиозность – такая интеллигентная и просвещённая – обернулась давкой за «тесёмочками богородицы», когда резко изменились условия нашего существования… Что до «борьбы с религией» в позднем СССР, то она прочно заняла место в одном ряду с такими музейными раритетами как будёновка, ГОЭЛРО, рабфак… Параллельно шла «внесистемная» (т.е. предусмотренная Системой, но не озвученная официально) религиозная агитация. Какое там - с религией нашему поколению полагалось не бороться, а наоборот: вслушиваться и всматриваться в неё! «Всем сердцем» - примерно, как Блок когда-то Революцию слушал…
Естественно, при этаком выковыривании изюма из булки, от самой булки мало что оставалось: едва ли кто вспоминал, что «вера в Бога» означает веру в факт создания Вселенной неким сверхъестественным существом в течении 6-ти дней 7500 с чем-то лет тому назад. С последующими потопами, мафусаилами, маннами небесными, рождением сына от девственницы, воскрешением мёртвых и т.п. Интеллигентный верующий на всё это говорит, что, мол, не надо понимать буквально. Замечу, что миф невозможно НЕ понимать буквально – он обязывает именно к этому. Ведь Библия – не художественная литература с её игрой смыслов и возможностью разных интерпретаций, понятия метафор, да гипербол к ней неприменимо. И создавались мифы всех народов отнюдь не ради высоколобых эстетов, прошедших горнила постмодернизма, а ради того, чтобы дать миллионам неграмотных и диких в своей массе людей жизненные ориентиры, ответить на главные человеческие вопросы. Сложная смысловая игра, «небуквальные прочтения» тут попросту неуместны – мифология заменяла древнему человеку курс школьных наук и связывала его человеческую мораль (выработавшуюся под влиянием общественных потребностей) с устройством всей Вселенной. Таким образом, именно космогония мифа приводит к этическим выводам, столь милым сердцу современных богоискателей. Когда во время оно жгли на кострах еретиков, усомнившихся в библейской картине мира, это ни в коем случае не было спором академического характера: вопрос о том, вращается ли Солнце вокруг Земли, или наоборот - Земля вокруг Солнца, неизбежно приводил к важнейшим выводам относительно жизни государств, семей и вообще всякого человека. Недаром любой свод мифов – от греческих, до иудео-христианских – обязательно начинается рассказом о Сотворении Мира. Ни одна религия не может обойтись без этого. Но в странном советском гибриде религии с философией Просвещения этика и теодицея полностью вытеснили космогонию! «И без неё всё понятно…»
Говоря об особенностях религиозных исканий позднесоветской эпохи, следует отметить их изначальную тягу к иррациональности, этакое орувелловское «двоемыслие». Т.е. полное отсутствие диалога между разными частями одного и того же сознания. Интеллигент из «духовных чад Александра Мéня» не сомневался в том, что живёт на шарообразной Земле, затерянной на краю одной из бесчисленных галактик в бесконечной вселенной. По крайней мере, никак не пытался это опровергнуть - вслух про «трёх китов» не говорил и школьные учебники жечь не порывался. Напротив, он мог, как правило, привести различные доказательства теории Дарвина – и морфологические, и палеонтологические, и биохимические, и эмбриологические – которые хорошо усвоил ещё со школы.
Но при этом приучил себя не сомневаться также и в Провидении Божьем, и в том, что весь мир создан ради человека, повторяя при этом изречение Ивана Карамазова про то, что «если Бога нет, то всё дозволено». Такой вот плюрализм в отдельно взятом сознании. Воистину, «верую, ибо абсурдно»! Между тем, стоило бы помнить, что без Достоевского и Тютчева религия отлично могла и может существовать, а без крашенных яиц и без догмата о Земле в центре мирозданья – не может.
Этот достаточно неадекватный позднесоветский взгляд на религию был немедленно перенесен с Православия на любые культы вообще. Помню, как все мы прошли через увлечение загадочным Востоком, буддизмом, даосизмом и т.п. Мы искали глубоких притч. Что же, «вы хочете песен – их есть у меня»… А попробуйте-ка вслушаться в любую буддистскую байку не ушами интеллигента, которому везде мерещатся «бездны духа», а ушами простолюдина, склонного понимать повествования буквально. Вот одна моя знакомая с предыханием рассказывала мне притчу про дзен-буддиста, который стоял на вершине холма. Люди заспорили – что он там делает? Одни говорили, что высматривает с высоты потерявшуюся корову, другие считали, что он там ждёт встречи с другом. Сам стоялец им пояснил потом:
- У меня нет ничего в собственности, поэтому мне нечего терять. Я ничего не жду от людей, не питаю ни к кому ни симпатий, ни антипатий, поэтому, я не могу никого ждать. Я ПРОСТО СТОЮ.
И знакомая сия очень обижалась, когда я отвечал, что подобное «просто стою» очень характерно для несчастных обитателей психо-неврологического дома-интерната. А те, кто добровольно довели себя до состояния «просто-стояния» - никто иные, как религиозные изуверы. Та же самая секта скопцов, только калечащих не тело, а психику человека.
Возвращаясь к особенностям позднесоветской религиозности, нужно подчеркнуть, что первоначально её носителями были наиболее образованные члены общества. В массе советских рабочих и крестьян «богоискательство» практически отсутствовало. Но одновременно крепла тенденция, согласно которой в интеллигентской среде становилось почти неприличным рекомендоваться атеистом. Чуть выше мы упоминали о том, что в сознании тогдашнего интеллигента, странным образом, сочетался «Иван Карамазов» и Дарвин. Странность заключалась именно в том, что обе части сознания существовали, как бы, порознь: человек мог повесить на стену церковный календарь, где нумерация годов дана «от сотворения Мира», но помнил из школьной физики и про изотопный анализ при определении возраста археологических находок. Много общаясь с подобными людьми, я ни разу не слышал от них внятной попытки примирить одно с другим. Всё ограничивалось какими-то общими местами про то, что, мол, наука – это наука, а религия – это религия. Подобную двойственность не принято было замечать. Напротив, предложение вглядеться в эти противоречия внимательнее, воспринималось как «вульгарный материализм» и как «совковая антирелигиозная пропаганда». Иными словами, антисоветское и анти-рациональное начала в интеллигентском сознании были с самого начала близнецами. Тогда становится понятнее и интеллигентская ненависть к «тоталитаризму».
Если отложить в сторону рассуждения по поводу "тоталитаризма" историко-политического (а смысл этого термина намеренно делают мутным - таким, чтобы под него можно было подогнать всё, что угодно), существует также и «тоталитаризм» на уровне отдельного человеческого сознания – это, всего лишь, стремление к личной цельности, стремление рационализировать самого себя. Я тоталитарен, если различные «части» меня самого – знания, чувства, мысли, поступки, мечты - не рассованы по разным карманам, а соединены в жёсткой конструкции. Или, по крайней мере, я изо всех сил стремлюсь их соединить. Когда веру в библейские чудеса я ухитряюсь совмещать с данными естественных наук – т.е. пользуюсь одной и той же логикой и в лаборатории, и в церкви. А если совмещать не получается, то выбираю одно из двух. Но разговаривать по спутниковому телефону в очереди за библейским «чудом», общаться с очередным шарлатаном чумаком-кашпировским посредством электронного кинескопа, щеголять в джинсах и … средневековой власянице, исследовать в рабочее время структуру белков, а после работы пытаться вырастить гомункулуса в реторте под кроватью, читать «астрологические прогнозы» … во всемирной компьютерной сети – это всё, извините, не для меня. Если эстетика для меня неотделима от этики: любя Толстого и Чехова, я не желаю равнодушно проходить мимо человеческого горя. (Вспомним, с какой пеной у рта многие интеллигенты привыкли отстаивать идеи «чистого искусства»!) Если мне отвратительна мысль ходить по воскресеньям в церковь, а по пятницам – в бордель. Если вслед за «чистым искусством» я не желаю знать и «чистую науку», т.к. не вижу ценности в знании, которое равнодушно к человеку, в «знании без любви и стремлений». Но при этом и для самой «любви» желаю найти рациональные основания – сделать её своим убеждением. При соблюдении всех этих условий я – человек с тоталитарным сознанием.
Однажды читал про криминальную афёру, которая меня очень позабавила. Некие жулики из Африки предлагали столичным предпринимателям превратить нарезанную бумагу в доллары при помощи африканских молитв и магии. Сообщается, что «недостатка в клиентах у мошенников не было» (http://www.vesti.ru/doc.html?id=694028&cid=8). (Замечу в скобках, что этот анекдотический случай прекрасно иллюстрирует интеллектуальный, да и вообще человеческий уровень «успешных людей» и прочих «эффективных собственников», которые составляли клиентуру мошенников.) Разумеется, всякий истинный христианин (особенно крещённый у А. Меня) с негодованием отвергнет подобные суеверия и подчеркнёт, что его вера не имеет ничего общего с заблуждениями обманутых «предпринимателей». Минуточку! Чем принципиально отличается «молитва о превращении бумаги в доллары» от христианской «молитвы о благополучии» или от веры в «тесёмочки богородицы»? У жуликов на бумаге «волшебным образом проступал лик американского президента Бенджамина Франклина». Но чем это отличается от не менее чудесного появления на куске ткани изображения Иисуса Христа? Между тем, вера в «туринскую плащаницу» - официальная часть христианства, да и у просвещённейшего отца А. Меня о ней написано много страниц! Одним словом, чем одни чудеса отличаются от других, и почему верить в нарушение законов природы в некоторых случаях логически оправданней, чем в других? Пусть хоть один верующий спокойно объяснит это, не обвиняя меня в кощунстве и не ссылаясь на «истинность своей веры и пагубность всех прочих заблуждений». А ведь обойтись совсем без веры в чудеса не удастся ни одному верующему, т.к. именно на чудесах религия основывает и мораль, и философию.
Можно сколько угодно негодовать на широко распространённые нынче бредовые суеверия, на «экстрасенсов», на «гадалок» и на вышеупомянутых мошенников из Камеруна с их «волшебными долларами». Но мне кажется очевидным, что никогда бы не удалось на всё это «раскрутить» бывших советских людей, с их врождённым материализмом, если бы сперва не была проведена «артподготовка» в виде возвышенных религиозных проповедей. Таков странный путь, пройденный Россией за последние несколько десятилетий: от «философической» религиозности, эзотерики и высокой мистики ко всевозможным кашпировским и гадалкам. Отметим, что наше «возвращение на столбовую дорогу цивилизации» прямо противоположно общеизвестному пути человечества: начав с шаманов и диких колдовских обрядов, род людской пришёл к религиозной философии, к ренессансной просвещённой вере – чтобы потом сделать следующий шаг, шаг к рациональному постижению человеческой души, общества и окружающей природы. «Как медленно спадала с человека первородная шерсть, как пытался он охватить природу своими неумелыми руками, как трудно поднимался с четверенек будущий хозяин Земли!», - так писал Леонид Леонов в своей прекрасной книге «Дорога на Океан» в 1933-35 годах. Впрочем, вполне закономерно, что после гибели Советского Союза человек снова опустился на четвереньки и стал обрастать «первородной шерстью».
Эстетическим же сопровождением религии сегодня оказывается вовсе не Достоевский с Рафаэлем, а Киркоров с Машей Распутиной. Бывшие выпускники естественнонаучных ВУЗов просто обязаны зафиксировать это эмпирическое наблюдение (какие бы разные объяснения мы ему не давали): одновременно с насаждением массовой религиозности в России началась и столь же массовая пошлость. Ну да, «после не значит вследствие» - но в науке не принято ведь проходить мимо столь вопиющих совпадений!
Убеждаюсь всё больше, что религия (особенно как явление сколько-нибудь массовое) не совместима с рациональным мышлением - т.е., по большому счёту, с мышлением вообще. Большинство ведь не Достоевского с Леонтьевым читает, а яйца красит, носит еду на кладбища, ставит свечки и т.п. А вера в «сверхестественное существо» сама по себе (без Ломоносовских «Размышлений» и кантат Баха, т.е. без осознанного и явленного в сложных культурных формах смятения конечного человека перед лицом бесконечности) – взятая в своей первобытной простоте, приводит к страшной интеллектуальной деградации. Что чрезвычайно на руку властям. Меткое выражение «опиум для народа» в очередной раз оказывается оправданным. Массовая утрата Рационального Мышления, которая распространяется сегодня, как эпидемия – это отдельная большая тема. Хотелось бы вспомнить, что всякий раз, когда борьба за обретение РМ становилась «национальным проектом», неизбежно возникали перехлёсты и в отношениях с религией: так было и при французских Просветителях, и при большевиках. Сам я убеждён в том, что игра эта, всё равно, стоит свеч. Великие достижения религиозной культуры ни во Франции, ни в СССР при этом не пострадали.
Когда рациональное мышление обретено, инструмент получен в руки, конечно, появляется 100 проблем. Тут же выясняется, что в рамках причинно-следственных связей невозможно ответить на все вопросы в мире, что РМ может использоваться в злых целях, и тогда этот инструмент становится опасным (как, впрочем, и любой другой), что РМ само по себе никого не может сделать счастливым… Всё это так.
Но когда рациональное мышление отсутствует или утеряно, то проблема только одна – получить и освоить его.
Михаил Шатурин