— Мама, я уже ухожу, — тихий голос Ольги раздался у двери, но Мария Петровна не отреагировала. Она сидела на кухне, устремив взгляд в окно, где догорал осенний закат. Сколько раз уже видела этот свет за последние недели, но каждый раз он казался ей другим. Временами утешительным, временами — таким же холодным, как и её дом.
— Мам? — снова позвала Ольга, на этот раз громче, добавив нотку упрямства, которую Мария Петровна знала с детства. — Я точно пошла.
— Постой, — голос Марии прозвучал неожиданно хрипло. Она встала, неловко поправляя синий шерстяной платок на плечах. Платок был её любимым подарком от покойного мужа, носила его даже летом. — Не уходи так быстро. Дай мне минуту.
Ольга задержалась, нахмурив брови. Её сумка висела на плече, обувь готова к уходу, но ноги как будто прилипли к полу.
— Мама, я спешу... — Ольга старалась говорить мягко, но тон её выдавал. Она была такой же, как Мария, — решительной, упрямой, когда знала, чего хочет.
— Я знаю. Всегда спешишь. — Мария подошла к ней и взяла за руку, холодные пальцы слегка дрожали. Ольга замерла, не ожидая этого жеста. — Ты забыла письмо.
— Какое письмо? — Ольга нахмурилась ещё сильнее.
— Для Даши, — спокойно ответила Мария. — Напиши ей, Оля. Ты обещала.
Имя дочери Ольги — Даши — повисло в воздухе между ними, словно невидимая преграда, которую ни одна не могла переступить. Ольга стиснула губы, явно не желая продолжать этот разговор.
— Я ей звоню почти каждый день, — попыталась оправдаться она, вырывая руку.
— Телефон — это не то. Ты сама это знаешь, — Мария Петровна подошла к столу, на котором лежал старый, уже пожелтевший листок бумаги. — Письмо — это душа. Написанное от руки — как тепло, которое ты передаёшь другому. А ты ведь хочешь передать тепло дочери?
Ольга на секунду отвернулась, нервно оглядываясь по сторонам, словно ища что-то, чтобы отвлечься. Но Мария знала — дочь раздумывала. Она всегда раздумывала, перед тем как принять решение.
— Мам, это всё устарело, — наконец-то сказала Ольга, с усилием, будто сама себе пыталась объяснить. — Мы живём в другое время. Никто уже не пишет письма.
— Время меняется, а сердце — нет, — Мария твёрдо встретила взгляд дочери. — Я писала тебе, когда ты училась в институте, и каждое письмо, которое ты присылала мне в ответ, было для меня как луч света.
— Тогда и почта работала, — усмехнулась Ольга, но в её голосе не было той злости, что раньше. Она покачала головой. — Я уже не знаю, что сказать Даше.
— Скажи то, что чувствуешь. Это и будет главное, — мягко проговорила Мария и вернула листок на стол. — Иногда нам просто нужно говорить сердцем.
Мария снова села на стул, погрузившись в свои мысли. Она знала, как больно не говорить вовремя. Не сказать тех слов, которые могут согреть и вернуть тепло отношений. Она помнила, как молчала перед уходом мужа, сдерживая слёзы. А потом? Потом уже было поздно...
— Оля, — тихо позвала она, но ответа не было. Мария Петровна подняла голову — дочь стояла у двери, молча смотря на неё. И, вдруг кивнув, она вернулась к столу. Ольга осторожно взяла листок бумаги и ручку.
— Хорошо, — сказала она, тихо, словно прощаясь с чем-то. — Я напишу. Не обещаю, что сразу, но напишу.
Мария с улыбкой посмотрела на дочь. Эта маленькая победа казалась ей сейчас огромной. Ольга вышла из дома, тихо закрыв за собой дверь, и наступила такая тишина, что стало слышно, как скрипят старые доски под ногами. Но это была хорошая тишина — та, в которой скрывается надежда.
Через две недели, когда Ольга снова приехала к матери, она, как обычно, стремительно вошла в дом, полный решимости обсудить что-то важное. Но на этот раз, зайдя на кухню, она замерла. На столе, среди газет и чашек с чаем, лежало письмо. Письмо от Даши.
— Мам... — удивлённо произнесла Ольга, поднимая конверт. — Это что?
Мария Петровна спокойно улыбнулась.
— Даша написала тебе, — просто сказала она, ставя чайник. — После твоего письма.
Дочитали до конца? Подписывайтесь на наш канал! Новые публикации каждый день, только качественный и уникальный контент