– Кого потеряла, красавица?
– Мальчика! Маленького, в синей куртке! Вы не видели?
Бомж прищурился:
– А если видел? Что мне за это будет?
– Лёша, может, ещё раз обойдём? – Нина Петровна, кутаясь в шарф, с надеждой посмотрела на сына.
Алексей нервно мерил шагами тротуар у входа в парк. Порывистый осенний ветер трепал полы его куртки, но он, казалось, не замечал холода.
– Мам, мы уже весь парк обыскали. Дважды, – устало ответил он, проводя рукой по растрёпанным волосам. – Их здесь нет.
Стемнело. Редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на встревоженную пару у парковых ворот.
– Господи, куда же они могли деться? – Нина Петровна в отчаянии заламывала руки. – Ольга не из тех, кто уйдёт, не предупредив. А Мишенька... Ему же только пять!
Алексей снова достал телефон, в который раз набирая номер жены. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – равнодушно сообщил механический голос.
– Надо в полицию, Лёш. Уже почти четыре часа, как они пропали.
Алексей кивнул, стараясь сохранять спокойствие, но в глазах читался неприкрытый страх.
– Поехали. Я вызову такси.
Через полчаса они сидели в отделении. Молодой следователь быстро печатал, изредка поднимая глаза на измученных родственников.
– Значит, Ольга Алексеевна Воронина, двадцать восемь лет, и Михаил Воронин, пять лет, вышли на прогулку около четырёх часов дня...
– Да, – хрипло подтвердил Алексей. – В 16:20 Оля отправила сообщение, что они в парке. Это последнее, что мы от неё знаем.
– С кем-нибудь из знакомых связывались?
Нина Петровна кивнула:
– Обзвонили всех друзей, соседей. Никто ничего не знает.
Следователь откинулся на спинку стула.
– Заявление о пропаже принято. Начинаем поиски немедленно. Будем держать вас в курсе.
Нина Петровна сжала руку сына:
– Лёшенька, где же они? Что с ними могло случиться?
Муж и свекровь раз за разом прогоняли в памяти этот день в надежде, что какая-нибудь незамеченная раньше мелочь поможет в поисках. Может, она что-то говорила? Кому-то звонила? Может, держала что-то в руках? Но, казалось, что всё шло так же, как обычно.
Ольга, как всегда, отвела Мишку в садик. Мальчонка, правда, капризничал – не хотел идти. Цеплялся за мамину юбку, хныкал: «Не пойду! Дома хочу!». Ольга вздыхала, гладила сынишку по вихрастой макушке. «Ну что ты, зайка? Там же твои друзья, игрушки. А вечером мы с тобой обязательно погуляем в парке». Пришлось пообещать пирожное – только тогда Мишка согласился остаться.
А потом – рабочая текучка. Ольга трудилась бухгалтером в небольшой фирме. Цифры, отчёты, звонки... Голова к обеду гудела, как улей. Выскочила в ближайшую кафешку, наспех проглотила салат. И тут – звонок из садика: «Ольга Алексеевна, у Миши температура. Заберите, пожалуйста».
Ох, как она летела! Казалось, светофоры нарочно все красные. Забрала притихшего Мишку, позвонила мужу: «Лёш, я сегодня пораньше. Малыш приболел». Тот встревожился: «Может, я отпрошусь, приеду?». «Да ладно, справимся. Просто осенняя простуда», – успокоила Ольга.
Дома запихнула в сына ненавистную микстуру, растёрла грудь мазью. Мишка повеселел, стал капризничать: «Ты же обещала парк и пирожное!». Ольга заколебалась. С одной стороны – куда с температурой? А с другой – свежий воздух, глядишь, и на пользу пойдёт...
«Ладно, – решилась она. – Пройдёмся до магазина через парк и обратно. И оденемся потеплее».
Вышли во двор. Жёлтые листья кружили в воздухе, мокрый асфальт отражал тусклое небо. Ольга поёжилась, запахнула куртку. «Может, ну его, этот парк? Домой пойдём?» – с надеждой спросила она. Но Мишка уже тянул её за руку: «Нет, мам! Ты обещала!»
И они пошли. Вдоль по улице, мимо облетевших клёнов и притихших палисадников. Ольга то и дело поправляла сыну шарф, проверяла, не замёрз ли. А в голове крутилось: «Может, зря я это всё? Ну что я за мать такая – больного ребёнка на улицу вывела?»
Тревога, словно невидимая паутина, оплетала сердце. Казалось, вот-вот случится что-то... А что? Поди знай.
Они и не подозревали, что этот обычный осенний вечер станет началом кошмара, который перевернёт их жизнь...
Парк встретил их промозглой тишиной. Мишка, забыв про хворь, с визгом помчался к качелям. Ольга поплелась следом, кутаясь в шарф.
– Осторожней, сынок! Не упади!
Скрип качелей разносился по пустынным аллеям. Ольга присела на мокрую скамейку, не сводя глаз с ребёнка. Вдруг откуда ни возьмись – худющий мужичонка в драном пальто.
– Хозяюшка, не найдётся монетки? На хлебушек...
Ольга машинально полезла в карман. Мужичонка подошёл ближе, от него разило перегаром.
– Мам, я замёрз! – подбежал запыхавшийся Мишка. – Пойдём домой?
– Сейчас, милый. Вот, возьмите, – Ольга протянула бомжу мелочь.
Тот вдруг схватил её за руку:
– Благодетельница! Дай хоть руку поцелую!
– Отстаньте! – Ольга отпрянула, прижимая к себе испуганного сына.
– Что, брезгуешь? – прошипел бомж, его глаза недобро блеснули. – Думаешь, я грязный?
– Идём, Мишенька, – Ольга потянула сына прочь.
Они поспешили к выходу из парка. Ольга то и дело оглядывалась – ей казалось, кто-то следит за ними из-за деревьев.
– Мам, а почему тот дядя злой? – звонко спросил Мишка.
– Тише, милый. Он просто... несчастный.
У ворот парка их догнала запыхавшаяся старушка.
– Доченька! Телефончик не одолжишь? Внучке позвонить надо, не встретила она меня.
Ольга замешкалась. В другой раз она бы не задумываясь помогла, но сейчас...
– Простите, мы спешим. Ребёнок болеет...
– Да я быстренько! – старушка вцепилась в рукав Ольгиной куртки. – Одну минуточку!
Тут у Ольги зазвонил телефон. Звонил муж.
– Алло, Лёш? Да, мы... – Ольга осеклась. Мишки рядом не было. – Господи! Миша! Мишенька!
Вырвав руку у опешившей старушки, она заметалась у ворот.
– Сынок! Где ты?!
Из темноты вынырнул давешний бомж.
– Кого потеряла, красавица?
– Мальчика! Маленького, в синей куртке! Вы не видели?
Бомж прищурился:
– А если видел? Что мне за это будет?
– Умоляю, скажите! – в отчаянии выкрикнула Ольга.
– Ну, пойдём покажу. Только ты это, денежку приготовь...
Сердце Ольги колотилось как бешеное. Здравый смысл кричал: «Куда ты идёшь? С незнакомцем, в темноту?». Но материнский инстинкт гнал вперёд.
Они свернули в какой-то двор. Бомж резко обернулся:
– Сотовый гони и деньги! Быстро!
– Вы же сказали...
– Я много чего сказал! – он схватил её за горло. – Гони всё, быстро!
Звонкий детский крик прорезал темноту:
– Мама!
Откуда-то из глубины двора, спотыкаясь, бежал Мишка. А за ним – та самая старушка, только куда резвее, чем раньше.
– Держи её, Михалыч! – крикнула она бомжу. – Уходим!
Ольга рванулась к сыну, но цепкие пальцы вдруг сдавили её шею. В глазах потемнело...
Очнулась она от холода. Грязный подвал, вонь, какие-то тени вокруг. Мишка, заплаканный, жмётся к ней.
– Оклемалась, красавица? – усмехнулся бомж. – Добро пожаловать в наш дружный коллектив!
Первый день плена обрушился на Ольгу, как ледяной водопад. Грязный подвал, вонь, крысиный писк в углах. Мишка, забившись в угол, беззвучно плакал.
– Ну что, краля, освоилась? – Михалыч, тот самый бомж, ощерился гнилыми зубами. – Добро пожаловать в новую жизнь!
Ольга вскинулась:
– Вы не посмеете! Нас будут искать!
Зинка, именно она переодевалась старушкой, захохотала, затягиваясь самокруткой:
– Ишь, фифа какая! Да кому ты нужна? Да муженёк твой забил на тебя! Поди плохо от такой обузы избавиться!
– Лжёте! – Ольга рванулась к двери, но удар отбросил её на бетонный пол.
– Мама! – отчаянный крик Мишки.
– Цыц, щенок! – рявкнул Михалыч. – А ты, краля, слушай сюда. Теперь ты – нищенка. Побираться будешь. А пацан твой по карманам пойдёт.
– Нет... – прошептала Ольга. – Только не ребёнок...
Зинка схватила её за волосы:
– Да ты глянь на себя! Какая из тебя мать? Не прокормишь – сдохнет пацан твой. А мы работу предлагаем. Жить хочешь?
Ольга молчала, глотая слёзы. В голове билась одна мысль: «Лёша найдёт нас. Должен найти».
Ночь прошла в кошмарах. Ольга прижимала к себе дрожащего Мишку, вздрагивая от каждого шороха.
Утро второго дня началось с «уроков».
– Гляди, как надо, – Зинка нацепила рваное пальто, измазала лицо грязью. – Жалостливей гнусавь. И в глаза не смотри – люди фальшь чуют.
Ольга стояла, опустив голову. Внутри всё горело от стыда и отчаяния.
– Не хочешь? – прошипел Михалыч. – А может, пацана твоего приструним? Живо научится по карманам шастать!
– Нет! – выкрикнула Ольга. – Я... Я сделаю всё. Только не трогайте Мишу.
Она повторяла заученные фразы, протягивая дрожащую руку. Зинка довольно кивала:
– Вот, другое дело. Человеком становишься.
Вечером, скорчившись в углу подвала, Ольга баюкала уснувшего Мишку. Беззвучно шептала:
– Лёшенька, где же ты? Найди нас...
Третий день начался с грохота.
– Полиция! Всем лежать!
Ольга не верила своим ушам. Топот ног, крики, яркий свет фонарей.
– Ольга! Мишка! – родной голос прорвался сквозь хаос.
– Лёша! – из последних сил выдохнула она и потеряла сознание.
...Очнулась Ольга в больнице. Белые стены, писк приборов. И любимое лицо над ней.
– Очнулась, родная, – Алексей гладил её по щеке. В его глазах стояли слёзы.
– Как... Как вы нас нашли? – прошептала Ольга.
Алексей сжал её руку:
– Я с ума сходил эти дни. Всю полицию на уши поставил.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– Нам помог случай. Какой-то бродяга пытался снять деньги с твоей карточки. Его взяли, он и раскололся. Привёл прямо в тот подвал.
Дверь палаты приоткрылась. На пороге стояли Нина Петровна и Мишка – бледный, но живой.
– Мама! – он бросился к кровати.
Ольга прижала сына к себе, целуя спутанные вихры. По щекам текли слёзы облегчения.
Алексей обнял их обоих, словно пытаясь защитить от всего мира.
– Мы справимся, – тихо сказала Ольга. – Мы всё преодолеем. Вместе.
– Вместе, – эхом отозвался Алексей. – Теперь – только вместе.
А маленький Мишка вдруг улыбнулся – впервые за эти страшные дни. Улыбнулся так, как умеют только дети – светло и безмятежно.
И эта улыбка стала для Ольги и Алексея лучом надежды. Обещанием, что жизнь – несмотря ни на что – продолжается.
Впереди у них был долгий путь исцеления. Но сейчас они были просто счастливы быть живыми. Быть вместе. Быть семьёй.
А за окном больницы шумел город – равнодушный свидетель тысяч трагедий и чудес. Город, который не заметил исчезновения двух маленьких жизней, но теперь рукоплескал их спасению.
Дорога домой казалась Ольге бесконечной. Такси петляло по улицам, а она всё не могла поверить, что кошмар закончился. Мишка, притихший, жался к ней. Алексей крепко держал их обоих за руки.
Знакомый подъезд. Лифт. Дверь квартиры.
– Ну вот, – хрипло сказал Алексей, – мы дома.
Ольга переступила порог и замерла. Всё было таким... обычным. Будто и не было этих трёх дней ада. На столе – чашка с недопитым кофе. Мишкин рюкзачок в прихожей. Календарь на стене, остановившийся на дате их исчезновения.
– Господи, – прошептала она, оседая на пол.
Алексей подхватил её, усадил на диван. Мишка забрался к матери на колени, уткнулся носом в плечо.
– Всё хорошо, малыш, – Ольга гладила сына по спине. – Мы дома.
А в голове крутилось: «Дома ли? Те ли мы, что были раньше?»
Следующие дни слились в один бесконечный кошмар наяву. Ольга вздрагивала от каждого звонка, шарахалась от чужих взглядов на улице. Мишка отказывался выходить из квартиры, по ночам кричал и плакал.
Алексей разрывался между работой и семьёй. Психологи, врачи, бесконечные допросы в полиции...
– Вы должны дать показания, – настаивал следователь. – Эта банда орудовала годами. Вы можете помочь другим жертвам.
Ольга сидела, обхватив себя руками. Снова и снова прокручивала в голове события тех дней. Грязный подвал. Зловонное дыхание Михалыча. Истошный плач Мишки.
– Я... не могу, – прошептала она. – Не сейчас.
Алексей положил руку ей на плечо:
– Дорогая, может, тебе стоит поговорить с кем-то? Есть хорошие специалисты...
– Нет! – Ольга вскочила. – Я в порядке! Мне не нужна помощь!
Но по ночам она просыпалась в холодном поту. Ей казалось, что она всё ещё там, в подвале. Что вся эта свобода – лишь сон, и вот-вот раздастся хриплый голос Зинки: «Подъём, краля! На работу пора!»
Однажды утром Ольга поймала своё отражение в зеркале и не узнала себя. Осунувшееся лицо, потухшие глаза. Она вдруг со всей ясностью осознала: так дальше нельзя.
В тот же день она позвонила психологу.
– Я хочу... хочу вернуться к жизни, – сказала она дрожащим голосом.
Постепенно, день за днём, они учились жить заново. Ольга – доверять людям. Мишка – не бояться выходить на улицу. Алексей – отпускать их одних дальше, чем на пять метров от себя.
Первый раз, когда Ольга сама отвела Мишку в садик, казался подвигом. Сердце колотилось, руки дрожали. Но сын улыбнулся ей с порога группы:
– Пока, мам! Я тебя люблю!
И что-то внутри неё оттаяло.
Вечером того же дня она дала показания следователю. Каждое слово давалось с трудом, но Ольга чувствовала: это нужно. Нужно не только следствию – ей самой.
– Вы очень помогли нам, – сказал следователь спустя несколько месяцев. – Благодаря вам мы накрыли всю банду. Они больше никому не причинят вреда.
Ольга кивнула. В груди расцветало незнакомое чувство. Гордость? Облегчение? Надежда?
Жизнь понемногу налаживалась. Мишка снова начал смеяться. Алексей перестал звонить жене каждые полчаса. А Ольга... Ольга поняла, что готова двигаться дальше.
Тот кошмар никуда не делся. Он всё ещё жил где-то глубоко внутри. Но теперь она знала: прошлое не определяет будущее.
Они выжили. Они справились. Они стали сильнее.
И каждый новый день был маленькой победой над страхом. Победой, которую они одерживали вместе.
Друзья, спасибо за ваши комментарии и лайки! Подписывайтесь на мой канал Зеркало судеб, чтобы не пропустить новые увлекательные рассказы!
Читайте самый обсуждаемый рассказ :