Двое мужчин грубо втащили третьего к выгребной яме старого сельского туалета. Один из них, высокий и крупный, с холодным прищуром, держал его за плечи, второй — более низкий, но коренастый, с ухмылкой, уже подготавливал место, где тому предстояло оказаться. Их жертва, в рваной рубашке и с грязным лицом, дрожал от ужаса, чувствуя подступающую рвоту.
— Пожалуйста… — он попытался поднять руки в защитном жесте, но один из мужчин схватил его за голову, придавив ниже. — Я… я всё скажу! Что хотите, только не надо… прошу…
Высокий мужчина, усмехнувшись, наклонился ближе.
— Ты бы раньше просил, Витька. Воняет тебе, да? А ты хоть знаешь, сколько косяков от тебя осталось? — Он усилил хватку на голове мужчины, прижав её ещё ниже, прямо к краю тёмной ямы, откуда поднимался едкий запах.
— Я исправлюсь! Да… просто дайте шанс… Я… у меня дети, ребята! Прошу вас… — Витька захлёбывался, слова обрывались, голос срывался на истеричный хрип.
Коренастый с ухмылкой наклонился, словно размышляя:
— Дети, говоришь? — и ударил его по голове, заставляя ввалиться лицом в фикалии. — А ты думал, кто ты для них теперь, когда всё испоганил? Для всех, — он выговорил это слово особенно презрительно. — Людям ты жизнь отравил, а теперь боишься вот этой ямы?
Витька судорожно задышал, снова поднимая глаза, заливаясь слезами.
— Я был неправ… Поймите, я… — Он задохнулся от очередного рывка, которым его голова снова оказалась прижата вниз.
— Поймите, — издевательски повторил высокий, опустив сапог на его голову. — Что нам тебя понимать? Ты же сам сюда приехал, своими ножками. Так и останешься здесь. А всё остальное — пустые слова.
Витька захрипел, но снова попытался вырваться, едва слышно всхлипывая.
— Вы же знаете меня, Серёга… мы с тобой… — он смотрел на высокого, цепляясь за взгляд. — Мы же друзья были!
Серёга хмуро прищурился, но, не дрогнув, надавил сапогом ещё сильнее.
— Были. Теперь ты никто, Витька.
****
Неделю назад трое друзей — Виктор, Сергей и Лёха — бродили по окрестностям родной деревни, занятые поисками металлолома и кладов с помощью старого, поношенного металлоискателя, который купил Виктор. В этой местности находили отголоски прошлого: монеты, запчасти старинных тракторов, мелкий металлический хлам. Но в этот раз им повезло. Их находка оказалась необычайной.
Сергей — высокий и жилистый, с вечным прищуром и грубым оскалом на лице — шёл впереди, держа в руках прибор. Ветер трепал его куртку, а поношенные сапоги оставляли глубокие следы в мягкой земле. Сергей был человеком жёстким, привыкшим добиваться своего, и в отличие от своих приятелей, он относился к «кладоискательству» не просто как к хобби, а как к возможности быстро заработать.
Лёха, коренастый и чуть сутулый, с ухмылкой и затаённой хитрецой в глазах, по жизни был весельчаком. Но деньги любил не меньше Сергея, и хоть редко показывал это, в голове его всегда крутились разные идеи, как бы на чем-то подзаработать. Он плёлся позади с рюкзаком за спиной, заглядывая время от времени в телефон.
Виктор — человек вечно угодливый и немного трусливый, был младше их и во многом держался на побегушках у Сергея и Лёхи. Они знали, что в душе он завидовал их решимости и смелости, часто соглашался на любой риск и делал всё, чтобы заслужить их одобрение. Он нервно пересматривал дисплей металлоискателя и надеялся хоть на какой-то результат, чтобы не показаться бесполезным.
Наконец, в один момент прибор дал резкий сигнал. Лёха вскрикнул, подбежав, и все трое начали копать землю сапёрными лопатками. Через несколько минут из земли показалась крышка старого ящика, обросшая грязью и ржавчиной. Они принялись очищать его, удивляясь, как древняя вещь оказалась под слоем земли.
Когда крышка открылась, трое ахнули. Внутри лежали старинные золотые монеты, сиявшие даже спустя время. Каждая монета была крупной, увесистой, с рельефным рисунком и надписями, которые казались им незнакомыми. Золото искрилось в лучах вечернего солнца, и каждый из них затаил дыхание, осознавая, что они, возможно, держат в руках сокровища, о которых могли только мечтать.
— Господи, да тут на целую жизнь хватит! — пробормотал Виктор, не веря своим глазам.
Сергей тихо присвистнул, оглядывая находку с жадностью.
— Никому не слова, понял? Это наше, и только наше. Сдадим, получим миллионы, и тогда… — он оборвал себя, будто боялся, что его голос испортит этот момент.
Лёха, с широкой улыбкой, сжимал в руках пару монет, будто боялся, что они исчезнут.
— Витя, ты ведь молчать умеешь, верно? — Сергей пристально посмотрел на него, и Виктор, сглотнув, поспешно закивал.
— Конечно, ребят, я никому! Только вот… нам же нужно будет делить всё по-честному?
Сергей и Лёха переглянулись, но не сказали ничего.
****
Позже они решили спрятать ящик с золотом, чтобы никто в деревне не узнал о кладе. Долго спорили, где его спрятать: Лёха предлагал оставить ящик в лесу, под корнями старого дуба, но Сергей настоял, что там, вдалеке от деревни, клад может кто-нибудь случайно найти. Витя поддакнул, надеясь угодить Сергею, и тот, хмыкнув, указал на баню, что стояла за его домом, чуть в стороне от основной тропинки.
Баня была старой, местами покосившейся. Деревянные стены давно пропитались запахом дыма и влажной древесины, а вокруг вились редкие кусты и крапива, придавая месту немного заброшенный вид. Снаружи в глаза бросались щели между брёвнами, где в холодные дни свистел ветер, а углы потемнели от времени и сырости.
Они зашли внутрь, прижав тяжёлый ящик к себе, и огляделись. Полы под ногами слегка поскрипывали, и каждый шаг по старым доскам отзывался глухим эхом. В углу стояли забытые ведро и тазик, а старая печь, чернея, зияла у стены, словно наблюдая за ними.
— Здесь и оставим, — прошептал Сергей, бросив взгляд на Виктора и Лёху, — никто и не подумает сюда сунуться.
Они принялись рыть яму, пока не выкопали достаточно глубокую, чтобы скрыть ящик. Сергей, сдерживая волнение, подхватил его с одной стороны, и вместе с Лёхой они осторожно опустили ящик в яму. Виктор помогал закапывать, торопливо зарывая ящик землёй, пока поверхность не сравнялась, словно ничего и не было. Сверху обратно положили полусгнившие доски.
Когда яма была закопана, Сергей медленно присел на колени, вытер пот со лба и, усмехнувшись, произнёс:
— Ну вот. Пусть отлежится, как старое вино. Через месяц проверим обстановку и решим, куда его деть.
Лёха, похлопав Виктора по плечу, тихо пробормотал:
— Главное, Витька, никому не проболтайся. Тут кто первым проговорится, тот и крайний, понял?
Виктор нервно кивнул, опустив взгляд в пол. Сергей заметил его замешательство, ухмыльнулся и сказал:
— Запомни, Витька, это не игра. Одно слово — и все, кранты.
Когда они выходили, Сергей на мгновение оглянулся на покосившуюся баню, прислушиваясь к лёгкому поскрипыванию половиц. На душе у него было тревожно, но он сам не мог понять почему.
*****
Сергей проснулся от слабого шороха, доносившегося с заднего двора. Часы показывали чуть за полночь, а ночной воздух был тяжёлым и влажным, как перед грозой. Он вытащил из-под кровати фонарик, быстро натянул куртку и, тихо выскользнув за порог, направился в сторону старой бани. Сердце билось всё сильнее, пока он пробирался через двор, освещённый лишь редкими огоньками звёзд.
Когда он подошёл ближе, его охватило странное чувство. Через небольшое окно, едва заметное за пыльными стёклами, струился слабый свет. Сергей нахмурился. Баню они оставили, казалось, в полной темноте, и точно проверяли каждый угол перед тем, как выйти. Единственное объяснение — либо они забыли выключить свет, либо кто-то уже побывал там.
Он остановился перед дверью, прислушиваясь к тишине ночи, и почувствовал, как холодный пот проступил на лбу. Медленно протянул руку к ручке и, сжав фонарик в другой руке, аккуратно приоткрыл дверь.
Внутри было тихо, но что-то в самой атмосфере вызывало тревогу. Половицы скрипнули под ногами, и Сергей замер, осматриваясь. Свет шёл от старой лампы, которую кто-то явно недавно включил. Пыль танцевала в её тусклом свете, а запах сырой земли и влажной древесины усилился.
Сергей медленно прошёл внутрь, прислушиваясь. Всё было так, как они оставили: слегка вскопанная земля в углу, где был спрятан ящик. Но ощущение чужого присутствия становилось всё сильнее. Он внимательно оглядел пол, где местами виднелись следы, и заметил, что земля вокруг тайника будто была недавно потревожена, как если бы кто-то вскрывал её снова.
— Лёха… Витька… кто из вас, идиотов, сюда пришёл? — прошептал Сергей, чувствуя, как злость накатывает вместе с паникой.
****
На следующее утро Сергей и Лёха, озлобленные и настороженные после ночных событий, направились к дому Виктора. Дорога была пыльной и заросшей бурьяном, и каждый шаг по хрустящей гравийной крошке приближал их к дому товарища. Они шли молча, мрачно глядя под ноги и обдумывая, что будут делать, если Виктор действительно оказался болтливым.
Подойдя к калитке его старенького дома, они обменялись короткими взглядами. Сергей резко толкнул дверь, заставив её со скрипом раскрыться. В ту же минуту из дома появилась жена Виктора, вытирая руки о фартук и с добродушной улыбкой махнув им рукой.
— Ой, здравствуйте! Проходите, раз пришли! Витёк вот-вот вернется… — сказала она и, похлопывая себя по фартуку, добавила: — Ну что, как там золото ваше? Все спрятали надёжно? Мой-то с вами теперь в миллионерах ходить будет?
Лёха с Сергеем застыли, будто ледяная волна прошлась по ним. Сергей крепче сжал руки, нахмурив брови, и посмотрел на Лёху, в его глазах вспыхнуло подозрение. Лёха глухо выдохнул, взглянув на женщину с тенью раздражения и недовольства, и через зубы процедил:
— Проговорился, значит… ну сам виноват….
В ту же минуту в прихожей послышались шаги, и Виктор, ссутулившись и опустив взгляд, медленно появился на пороге. Поняв, что им все известно от болтливо его жены, он резко побледнел и замер, не решаясь поднять глаза.
*****
Темень сгустилась над деревней, окутывая всё вокруг непроглядным мраком. Виктор, задыхающийся, сдавленный и почти без сил, пытался вырваться из захвата Лёхи, который вдавливал его голову в зловонное дно выгребной ямы. Руки Виктора уже не слушались, хриплые просьбы о пощаде становились всё тише, но Лёха продолжал с ожесточением прижимать его.
И тут Сергей, остановившись на секунду, резко хлопнул Лёху по плечу, заставляя его отпустить Виктора. Тот с трудом поднял голову, захлёбываясь воздухом и пытаясь унять дрожь. Лёха с раздражением повернулся к Сергею, но тут заметил его встревоженный взгляд, направленный в сторону заднего двора.
— Чего? — процедил Лёха, ещё не отпуская Виктора.
Сергей, не отрываясь, указал на баню.
— Я только что видел… свет зажёгся, — сказал он тихо, чувствуя, как холод пробежал по спине. — И дверь… дверь открылась, как будто кто-то туда вошёл.
Лёха замер, его рука невольно разжалась, выпуская Виктора, который тут же осел на землю, кашляя и ловя ртом воздух. Лёха перевёл взгляд на баню, ища в темноте хоть какое-то объяснение.
— Да ты чего гонишь? Мы там с тобой свет выключили, — тихо произнёс он, но неуверенность всё же проскользнула в его голосе.
Они втроём подошли к бане, стараясь ступать как можно тише. Густая тьма обволакивала задний двор, и каждый шаг, казалось, отдавался гулким эхом. Когда они приблизились, изнутри послышалось хриплое кряхтение. Лёха, стиснув зубы и чувствуя нарастающий страх, медленно потянул за дверную ручку. Слабый свет пробивался сквозь щели, и в этом тусклом свечении они увидели нечто, что заставило всех троих застыть.
Внутри, прислонившись к стене, стоял человек, очень маленького роста. Его фигура была худой, почти костлявой, с необычно крупной головой, на которой лежали густые седые волосы. Лицо — морщинистое и мрачное, со злобным прищуром. Он повернулся, его глаза блеснули, как два угля.
— Кто… кто ты такой?! — пробормотал Лёха, нащупывая позади себя Сергея, который, казалось, побледнел ещё больше, чем он.
Существо слегка приподняло голову, внимательно глядя на них, и холодно, с тихой злой ухмылкой проговорило:
— А вы что, забыли, куда сунулись? Или думали, что до вас золото так просто лежало и ждало? — Его голос был резким, хриплым, словно утробный.
Сергей нахмурился, решив держать себя в руках, и сделал шаг вперёд:
— Слышь ты, урод… нам золото принадлежит, и если ты вздумал…
Но не успел он договорить, как маленькое существо прыгнуло вперёд с неожиданной силой, схватив его за руку и выкрутив её так, что Сергей завопил от боли. Резкий треск прокатился по тишине ночи — кость не выдержала, и его рука оказалась сломана. Сергей упал на колени, задыхаясь и хватаясь за вывихнутую конечность.
— Охотники за чужим добром, значит, — произнёс старик, со злобой смотря на Лёху и Виктора, которые замерли, не в силах пошевелиться. — Таскали железяку по земле, как саранча, выискивая своё «счастье»? Думаете, это вам на радость? А мне от этого что? Ваши монеты мне ближе, чем вы можете представить. Я за них жизнь отдал тогда, а вы и представить не могли, какую беду на себя накликали!
Лёха сглотнул, глядя на него с нескрываемым страхом, но всё же выкрикнул:
— Чего тебе от нас надо?! Мы ничего плохого не делали! Просто… нашли и взяли!
Старик уставился на него с ледяной ненавистью, улыбнувшись злобно.
— Ничего плохого, говоришь? Как только вы взяли это золото, вы к себе беду привели. Чёрные копатели, вы… грабите прошлое, как шакалы! Всё, что вы нашли, принадлежало нам. А вы снимали кащюмно с трупов!
Виктор, побледнев, пробормотал, почти не веря в происходящее:
— Пожалуйста… нам не нужно золото. Мы… просто уйдём и всё забудем.
Старик, качнув головой, прошептал, едва скрывая презрение:
— Забудете? Нет, не забудете, потому что сами теперь станете гулбже клада лежать. Или вы думали, я просто так позволю вам уйти, принеся горе всем душам?
Лёха, в отчаянии, бросился на колени:
— Мы не знали, что оно твоё! Если бы знали…
Но старик перебил его, хрипло засмеявшись:
— Как не знали? Сердце ваше знало, но жадность слепит сильнее правды. Теперь слушайте: это золото стало вашим проклятьем. Оно будет лежать там, где ему положено, а от вас останется лишь след, если и его не смоет эта же земля.
Он замер, глядя на троицу, словно взвешивая их жизни.
— Последний шанс у вас.
Дед, глядя на них с холодной ненавистью, вдруг склонился стоя на лавке, и в его голосе зазвучали нотки усталости и горечи:
— Вы думали, золото — это просто металл, да? Оно меня к себе приковало, как и всех, кто к нему руку приложил. Не уйду я, пока моё тело в земле гниёт без покоя. Слушайте внимательно, что скажу вам, если хотите снять проклятие.
Троица замерла, не решаясь проронить ни звука. Старик продолжил, глядя в пустоту:
— За селом вашим мельница стоит. А дальше, где лес и ручей петляют, — там моё тело зарыто. Руки кривые да головы жадные бросили меня туда, и до сих пор я, как и золото это, без покоя. Выкопаете меня, а потом отвезёте и похороните рядом с матерью, на кладбище вашем, в самой глуши, под ёлками.
Он на мгновение замолчал, будто давая вес своим словам, затем мрачно добавил:
— Только не думайте, что легко отделаетесь. Немецкая мертвечина тоже там лежит, в тех лесах. Эти — не упокоенные, злобные нацики. Ночами бродят, за ними словно сама земля тоскует. Ступайте туда, и не ждите, что вас отпустят легко. Они тоже по золоту тоскуют.
****
Темнота была густой и вязкой, когда трое товарищей наконец добрались до нужного места. Над головой простирались чёрные кроны деревьев, укрывая их от света луны, что пробивался редкими бликами через листву. Шорохи окружали их, и каждый звук заставлял напрячься, словно лес сам выжидал и наблюдал за их действиями.
Они остановились у едва заметного холмика земли, где старик велел искать его останки. Сергей, стараясь сохранять спокойствие, первым ударил лопатой в рыхлую почву. Лёха и Виктор следом присоединились, вкапываясь глубже с каждым движением. Земля оказалась влажной, но быстро поддалась, и вскоре лезвие Лёхиной лопаты ударилось о что-то твёрдое.
— Есть… что-то, — прошептал он, стараясь держать голос под контролем.
Медленно они откинули землю, и из темноты показался череп. В нём зияли пустые глазницы, а рядом лежала изломанная рука с остатками формы. Старые кости были почти сросшимися с землёй, но всё ещё сохраняли нечто от человека, который, как теперь понимали они, никогда не обрёл покой.
— Чёрт… — Виктор в ужасе уставился на останки, невольно сделав шаг назад. — Вот оно… тело очередное, говорил я вам, дурным мы занимаемся!
Но прежде чем они успели что-то поднять, позади послышался шорох. Тень метнулась в кустах, и в тот же миг они услышали тяжёлое шарканье множества ног. Сергей, крепко стиснув лопату, оглянулся на приглушённый, звук хриплого дыхания.
Из темноты, окружив их полукругом, вышли несколько фигур. В каждом из них угадывался ужас прошлого — это были мертвые, солдаты в выцветших фашистских мундирах, с изувеченными, гниющими телами, едва удерживаемыми разорванной одеждой. Лица их были искажены, на некоторых виднелись пустые, черные глазницы, на других — бледные, гнилые остатки кожи. Они двигались, будто сломанные, дергаясь, но шли уверенно и злобно, сжимая обломки штыков и кинжалов, оставшихся в их руках со времён войны.
— Господи… — выдохнул Лёха, отступая, но натыкаясь спиной на дерево.
Сергей, не раздумывая, вскинул лопату и ударил по одному из мертвецов. Острое лезвие рассекло череп, и существо рухнуло, но остальные продолжали наступать, с мёртвой ненавистью сверкая пустыми глазницами. Один из них, с разорванной формой, отрывисто дергаясь, взмахнул обломком штыка, и Лёха едва успел увернуться, но острое лезвие все-таки зацепило его руку, оставив кровавый след.
— Уходим! — выкрикнул Виктор, отступая от приближающихся мертвецов, но Сергей не слушал. В ярости и отчаянии он обрушился на очередного фашиста, разбивая ему череп до крошек. Трупы окружали их всё плотнее, наступая шаг за шагом.
В этот момент один из мертвецов резко схватил Виктора за шею, притянув его к себе. Его ледяные, мёртвые пальцы сдавили шею, и Виктор в панике начал биться, пытаясь освободиться. Сергей рванул к нему, но другой мертвец вцепился в его ногу, повалив на землю.
Почва под ними, казалось, начала шевелиться, и вместе с ужасным запахом смерти они ощутили, как всё вокруг оживает. Мёртвые не желали отпускать их.
****
Внезапно с другой стороны ручья раздалась автоматная очередь, и тишину ночи прорезали выстрелы. Сергей, Лёха и Виктор инстинктивно пригнулись, стараясь не попасть под шквальный огонь. Неожиданный рёв автоматов и ружей заставил мертвых фашистов прекратить наступление; они с дёргаными движениями бросились к ближайшим кустам и деревьям, стараясь укрыться от пуль.
Троица, оказавшись прямо в центре перестрелки, почти не дышала, прислонившись к земле. Сергей первым осмелился поднять голову, чтобы разглядеть, кто стреляет по фашистам. Он прищурился, и взгляд его застыл на противоположной стороне ручья: среди деревьев, в тусклом лунном свете, виднелись фигуры, одетые в изношенные советские шинели и каски.
То были мёртвые советские солдаты, с полустёртыми лицами и пустыми глазами, чьи автоматные очереди били прямо по неупокоенным фашистам. Каждый выстрел раздавался с глухим, леденящим звуком, а их руки, держащие оружие, были покрыты остатками земли и проросшими корнями, будто их тела давно стали частью почвы.
— Это… наши? — выдохнул Виктор, не веря собственным глазам.
Сергей кивнул, ощущая, как холод пробегает по всему телу. Он видел, как один из советских солдат, с пустым, осунувшимся лицом и такими же пустыми глазницами, перезарядил оружие и снова открыл огонь, посылая пулю за пулей в укрывающихся фашистов. Некоторые мертвые немцы, несмотря на своё состояние, пытались стрелять в ответ, но у советских солдат было превосходство в численности и точности.
Один из советских мертвецов, с лицом, искажённым злобой и остатками фронтовой закалки, крикнул глухим голосом:
— За Родину! Вперёд!
Его голос, будто из глубин, пробудил нечто в сердцах троих наблюдающих, и они, едва осознавая, вскочили, подхватив лопаты бросились на фашистскую нечисть.
******
После того как схватка закончилась, трое — Сергей, Лёха и Виктор — сидели на земле, не веря в произошедшее. Вокруг царила мёртвая тишина, которую изредка нарушало потрескивание костей и глухие шаги тех, кто оставался стоять среди разбросанных останков фашистов. Советские мертвецы, будто вернувшись к жизни лишь на миг для последнего боя, стояли неподалёку, словно тоже отдыхая. Пару оставшихся сигарет были переданы между живыми и мёртвыми. Жуткая грань стиралась.
Сергею, Лёхе и Виктору, тем, кто только что боролся рядом с этими призрачными солдатами, не удавалось отвести взгляд от одной фигуры — советского солдата с иссохшим лицом и обрывками шинели. Он, сидя рядом, выглядел почти спокойным, но взгляд его, потухший, был полон горечи.
— Знаете, — глухо начал он, поглядев в пустоту, — когда-то был я таким же. Боялся, как и вы, за свою жизнь, за свой дом. Уходил на фронт, зная, что у меня осталась дочь… Совсем маленькая, годика три было. Жена письма писала, фотографии слала, как росла моя Лида. А потом… Потом она больше не росла у меня на глазах. Вы понимаете. — Он развел руками как бы указывая на своё состояние.
Потом он замолчал, медленно обводя взглядом троицу, у которых под его взглядом нарастал всё больший стыд. Лёха невольно опустил голову, рассматривая землю, словно ища там оправдания. Виктор нервно затянулся сигаретой, но взгляд его был полон раскаяния.
— Вот вы… золото, значит, нашли, — продолжил мертвый солдат, не обращая внимания на их замешательство. — Рискнули всем. А я рисковал ради своей семьи, чтобы они жили в мире и без нужды. Золото… зачем оно вам, если ради него душу продали? Товарища своего хотели убить. Тоже забыли, что есть на свете что-то дороже блеска?
Сергей, сидя напротив него, почувствовал, как волна стыда и тоски прокатилась по груди. Он знал, что ему нечем оправдаться. Они всегда искали короткий путь к успеху, и вот теперь перед ними человек, который отдал всё ради родины, ради семьи, не спрашивая, вернётся ли обратно.
— Мы… — начал было Виктор, но слова застряли у него в горле. Он вдруг почувствовал, что любой ответ будет пустым. Они нарушили покой мёртвых ради жадности, и теперь каждая секунда в этом молчаливом обществе была для них пыткой.
Советский солдат, затянувшись последним разом, опустил сигарету на землю, медленно вставая.
— Что ж… мне уже не увидеть, как выросла моя дочь. А вот вам если не до конца дурни, жить и жить.
****
На кладбище царила тишина, только редкий шорох листвы нарушал спокойствие этого места. Трое мужчин стояли у свеж закопанной могилы, глядя на простой деревянный крест, под которым теперь покоился тот, кто так долго не находил покоя. Глубокое чувство облегчения смешивалось с непрошенной горечью, осознанием тяжести того, что они сделали.
Лёха, держа шапку в руках, медленно перевёл взгляд на товарищей. Он, как и остальные, чувствовал внутренний груз, который давил на сердце.
— Мы продадим это золото, — тихо произнёс он, голос звучал почти торжественно. — Но не для себя. Ни копейки не возьмём, пусть хоть на благо пойдёт.
Сергей кивнул, в его взгляде впервые за долгое время мелькнула решимость, не продиктованная жадностью:
— Все деньги, до последней монеты, в фонд ветеранов, на помощь тем, кто ещё жив и кому нужна эта поддержка.
Виктор, стоявший рядом, тяжело вздохнул и посмотрел на могилу:
— Больше на чужое не покусимся. Золото не наш путь. Теперь займёмся другим… поможем тем, кто лежит без могилы, без имени. Как бы трудно ни было, найдём тех, кто остался забытым, вернём их к покою, как положено.
Они переглянулись, соглашаясь без слов. В этих взглядах больше не было прежней жадности и легкомысленного веселья. В каждом из них теперь жил долг, тот самый, которого они избегали, пока не встретили мёртвого солдата и его товарищей, что отдали жизни за родину.
На исходе дня, в лучах закатного солнца, они уходили с кладбища, зная, что их будущее больше не связано с чернотой, а с уважением к прошлому и памятью о тех, кто бил врага.