Я получил свою первую Библию ещё в СССР в 1988 году. Мама купила мне изданную к 1000-летию Крещения Руси в обкоме КПСС (!!!) через друзей. Я полистал её, полюбовался цветной вкладкой икон Андрея Рублёва и поставил на полку как редкую книгу. Иногда хвастался друзьям, что у меня есть такая книга. Бог три года ждал, когда же я её открою… А я читал всё подряд, но только не самое главное. И первый Новый Завет я прочитал, умирая, в больнице. Бог положил мне небольшую книжку чьими-то руками на прикроватную тумбочку в больнице. Ни одна из прочитанных книг, ни один философ, никакая наука не могла тогда мне ответить - почему я умираю и будет ли что-то дальше, кроме травки на могилке или пепла в крематории… Или маловнятных утверждений про человеческую память, которую многие и заслужить не успевали… Новый Завет ответил. А я остался жить. Правда, уже зная, каким ветхозаветным и ничтожным человеком я был и являюсь. И потому всегда говорю: если вы не читали Евангелие, вы не читали ничего. Если вы не читали Библию, то вы почти ничего не знаете, даже если можете изобрести самолёт или компьютер, написать музыку, картину или книгу… Ничего…
+
Одни пишут в соцсетях с наивной уверенностью, что они говорят на весь мир, другие - с такой же наивной уверенностью, что они говорят нечто важное. И на их наивном тщеславии владельцы соцсетей делают огромные капиталы.
+
На ночное небо зимой надо смотреть из тайги. Летом – с острова в океане. Так Вселенная понятнее.
+
Много ли доброго сделали «кипящим возмущённым разумом»?..
+
В ночь на 14 января на «Мосту влюблённых» не встретил влюблённых… Иду и думаю: вот старый дурак! Минус 26 с ветром! Всех влюблённых сдуло. Но мост торжественно красив! В любую погоду. И ведёт к храму… И одиночество на нём прямо-таки величаво…
+
В нынешние времена, когда я завершил новую книгу, у меня почему-то нет никаких чувств – ни мелкого тщеславия, ни радости, ни боли, зато много пустоты и отчётливое чувство тщетности. Но за всё слава Богу! Прости меня, Господи, грешного. Потружусь ещё, если отпустишь мне времени…
+
Ранее утро дописанной книги. Ранее утро догоняющей тщетности…
+
Вышел из храма, прижимая к груди бутыли с крещенской святой водой, а за спиной из динамика звучат слова: «Нет такого греха, который превышал бы Божие милосердие, и грехи всего мира, точно горсть песку, брошенная в море». Это из письма Схиигумена Иоанна (Алексеева) (1873–1958).
И стало мне легко…
+
И словно эхо…
«Нет греха непростительного, кроме греха нераскаянного». Преподобный Исаак Сирин (VII век).
+
Ходил по вечерним улицам, искал радости. А её было совсем немного, да и то где-то внутри. Потом смотрел на колокольню Богородице-Рождественского храма. Там, в молчащем колоколе, как и в моём сердце тоже до времени притаилась радость. Есть что-то светлое и очень древнее в слове радость… Древние арии считали радость Светом Неба. Раджас – на санскрите. «…и радости вашей никто не отнимет у вас» (От Иоанна, 16: 19-22).
+
Одна дама из-под соседней капельницы, заслышав, что я там какой-то писатель, стала перечислять мне перечитанное ею за последние пару лет. Так… мыло… Хорошо, что в перечисленное попала пара книг из русской классики. Уже привычное пробуждение человека к зрелости, начинающего понимать, что самое главное в книгах. Ну я и спросил о главных книгах:
- А вы читали Новый Завет и Деяния Апостолов?
- Нет, - сказала она, пожав плечами, мол, зачем?
- Значит, вы ничего не читали.
Она не обиделась. Попыталась кольнуть:
- Но вы же, к примеру, Коран, не читали!..
- Читал…
Она притихла.
- А что, четыре одинаковые истории про Христа – это, правда, интересно?
- Это самое интересное и самое важное, что я прочитал в жизни. Хотя у меня десять вагонов до и двести после. Но это единственная книга, которую я перечитываю всю жизнь.
- Надо всё же прочитать, - задумчиво вздохнула она.
Я облегчённо вздохнул. Плохой из меня миссионер под капельницей. Пылать надо…
