Пришла однажды дочь Воронкиных домой страшно довольная. “Замуж, - сказала она, - выхожу. Предложение мне любимый мужчина сделал. Давате же ликовать”.
А Воронкины руки потерли счастливо. Дочке их двадцать семь исполнилось. А она все никак определиться не могла с личной жизнью. То в соседа, сморчка, влюбится, то кинозвезду иностранную. Влюбится - и сидит потом, страдает. Сморчок и кинозвезда не отвечают взаимностью. Один женщин боится ужасно, другой про Веру не догадывается на своем далеком материке. А Вера страдает и булки от расстройства ест с маслом. Ест и плачет, ест и плачет.
Сами-то Воронкины поженились в девятнадцать. И дочка им казалась в девках засидевшимся человеком. А Вера холостое состояние объясняла лишним весом. “Сейчас, - она говорила, - в моде девушки максимально тощие. А я - приятной полноты. Пятьдесят восьмого размера, то есть. Мало ценителей такого телосложения среди молодежи. Все им прозрачных русалок подавай. И лучше бы мне во времена Рубенса было уродиться”.
И вот - свершилось. Родители, конечно, обрадовались не на шутку.
- Приводи, - говорят, - Вера, его скорее к нам. Знакомиться. Интересно поглядеть на твой выбор. И благословить уже давно хочется кого-нибудь.
- Завтра, - дочка ответила, - ждите в гости зятя. Визит нанесем часов в семь пополудни. И надеюсь на теплый прием.
И Воронкины готовились к встрече зятя будущего. Дома пыль даже в труднодоступных местах убрали, гуся зажарили. Сами принарядились в парадные одежды.
А ровно в семь гости к ним пришли.
- Адам Сергеич, - жених представился, - будемте знакомы. Я Верочкин суженый. Имею самые серьезные намерения относительно вашего цветочка.
И Вериной маме руку клюнул. И букет гвоздик преподнес.
А Воронкины переглянулись - и синхронно побледнели. Адама Сергеича они знавали в школьные годы чудесные. Был он у них физруком. И прозвище у него имелось: Терминатор. До глубины души физкультуру любил. Всякие марш-броски и марафоны школьникам устраивал. Стоит, в свисток свой свистит, всех гоняет безжалостно. Еще и покрикивает.
А теперь у Воронкиных стоит Адам в майке молодежной. “Bad boy” на майке написано.
А Вера счастливая. К физруку жмется. А тот хвост пушит.
А родители в уме калькулируют: сколько лет суженому. И морщатся о подсчетов. Цифра там какая-то излишне почтенная получается. И на лицах у Воронкиных изумление отражается: зачем дочь у них такая интересная получилась? И чего теперь делать? Как от физрука отбиваться?
А Адам Сергеич Воронкиных не сильно, конечно, помнит. Сколько у него таких учеников было? Всех, разумеется, не упомнишь.
Гуся ели в тишине. Изредка Вера у физрука интересовалась - не подлить ли еще ему соуса. А Адам про пищеварение свое за десертом поделился. И Веру все одергивал - куда, мол, сладкое ты лопаешь. Соблюдай-ка калораж. Сейчас знакомство с родственниками окончим и на турник пойдем. Мне, мол, жена нужна здоровая. Ей, мол, от меня еще потомство производить. И подмигивал противно так. Папа Верин кулаки под столом сжимал на подмигивания.
Вера Адама через пару часов выпроводила. Долго выпроваживала - все он ей про турник и калораж втирал.
- Вера, - Воронкины за лбы схватились, - это же Терминатор! Мы еще школьниками небольшими были. А он уже тогда второй раз женатый. Уже мужик взрослый. Ему лет шисят. Или поболее даже. Ты, видимо, заболела. И тебя нужно срочно лечить серьезными препаратами. Он ровесник нашей бабки Муси. Это плевок в наши родительские души. Лучше бы ты бобылкой осталась.
- Люблю, - дочь ответила, - не могу. Такие мы похожие с Адамом. Единение тел и душ произошло.
- Адам, - Воронкины спорят, - можно сказать, певицу Ротару юной еще застал. Какое тут единение душ?
- Обычное, - Вера улыбается блаженно, - я просто родиться запоздала. А так-то две мы половиночки целого. Так уж он про походы увлекательно рассказывает. Комары, дым костра, романтика тайги. И серьезные намерения имеет. Детишек, говорит, к физической культуре с рождения приучать станем. Я из них олимпийцев воспитаю.
Родители градусник тащат - Вере температуру измерять. Не верят они, что молодая женщина замуж за Терминатора соберется в добром здравии. Мама Верина даже халат на груди рванула себе: не пущу за физрука, даже для меня он староватый. Не для него дитя мы взращивали.
А Вера от градусника отмахивается.
- Замуж, - говорит, - все равно выскочу. Вы ничего не понимаете в любви настоящей. Адам ради меня многим поступился. С женой разводится и внуков его лишили. Вся семья восстала против таких изменений в личной жизни. Адам, знаете, какому натиску подвергается? Сколько он обидных слов выслушал? Но это лишь крепит наше великое чувство. А родня его никак свыкнуться не может. Всякие каверзы строят. То внуков лишают, то пенсию забрать грозятся. Сердце у них - камень гранитный.
А Воронкины начали доводы свои приводить.
Мол, будет тебе, дочь наша любимая, сорок лет однажды. А Терминатору - восьмой десяток вы отпразднуете. Если не девятый. То есть, ты, Вера, женщина молодая и сил полна. А рядом дедушка в майке молодежной посапывает. И ничего ему от тебя - кроме кефира на ночь - не нужно. Вот и думай. Но кефир - при хорошем раскладе для физрука случится. При обычном - овдовеешь в ближайшее время.
- Какие глупости, - Вера на родителей обиделась, - любовь жизнь человеку сильно продлевает. И мы с Адамом о детях мечтаем. Двоих-то вполне еще можно завести. На каждом шагу сейчас такое происходит. Свадьба у нас через полгода намечается. Дело решенное. Уже и платье выбрала. Гостей человек сто планируем пригласить. У суженого широкий круг товарищей.
- А мы, - Воронкины руки опустили, - не придем. Не желаем позориться. Сама, Вера, подумай. Новобрачных “молодые” часто зовут на свадьбах. А тут Адам Сергеич седой бороденкой трясет. К чему такое посмешище? Всем неловко будет. Твои подружки хохотать станут украдкой. Родня наша многочисленная шептаться начнет. Бабка Муся, небось, и в драку полезет. Ты у нее внучка любимая. И Адам ее поколения человек. А мы бабке Мусе, наверняка, поможем. Мы за себя не ручаемся на свадьбе.
- Коньяк, - Вера непреклонно заявила,- с годами только хорошеет.
- Этот забродил давно, - Воронкины уже в выражениях не стесняются, - не отдадим доченьку любимую за руины. И лучше уж ты бы дальше безответно кинозвезду любила. Или сморчка соседского.
- Адам, - Вера заплакала, - на турнике тридцать раз спокойно подтягивается. И марафоны бегает. Не каждая кинозвезда так сможет. И на меня положительно данная связь влияет - тоже на турник все время гонят. На пять кг схуднула с момента рокового знакомства. И в поход еще придется идти - в тайгу с комарами и романтикой.
И вот так в этой семье страсти кипели.
Воронкины все к разуму дочери взывали. И даже к семье Адама Сергеевича ходили - умоляли дедушку Терминатора вернуть в свое лоно.
А через полгода Вера похудела до сорокового размера. И к Адаму Сергеичу остыла вдруг. С соседом, сморчком, отношения завела. Он скромный просто был. А при знакомстве нормальным человеком оказался - воспитанным программистом и с жилплощадью собственной. А Веру он тоже тайно любил, но стеснялся в чувстве признаться.
И Адам Сергеич в лоно вернулся счастливо. С внуками теперь гуляет - физкультуре их обучает со всей страстью.
