Все части повести здесь
Как-то раз, когда они все вместе были дома, – дядя Федор, Катя и Андрюшка - время приближалось к вечеру, а занятий в этот день в институте было очень мало – кое-кто из преподавателей заболел – позвонила Евгения Дмитриевна. Голос у нее был взволнованным и чуть не плачущим.
– Кать, слушай, ты можешь оставить Андрюшу на Федора, а сама прийти к нам?
– Конечно, сейчас попрошу его посидеть с внуком. Вроде он никуда не собирался – она кинула взгляд на отца и тот закивал ей – а что случилось, Евгения Дмитриевна? Вы чуть не плачете!
– У нас тут такое твориться! – проговорила женщина – приходи, сама увидишь!
Часть 51
Катя поделилась своими соображениями с Мариной, но та идею не одобрила.
– Кать, ты что? Вот зачем тебе этот, прости, гeмoр... Тут и так после смены на ногах не стоишь, а ты собралась бoмжей кормить отходами с ресторанов! Эти бoмжи сами до такой жизни докатились, а их корми еще!
– Марин, вот зачем ты так, а? Тебе людей совсем не жаль? Посмотри, что вокруг творится! Сколько голодных! Люди деньги потеряли, в магазинах шаром покати, у народа средств нет, чтобы купить себе элементарное! А у нас на помойку остатки еды идут, когда могли бы отдавать это людям!
– Кать, ты с ума сошла! Ты только попробуй сделать такую вот бесплатную раздачу и увидишь, что будет – они, эти отбросы общества, тебя сначала вознесут до небес, а потом приколотят к распятию, потому что когда-нибудь такая практика закончится, а они все еще так и будут ждать, когда ты им на блюдечке все принесешь! Пусть идут и работают, зарабатывают себе на еду! А таким поступком мы только будем их безделье поощрять. Сама посуди – почему эти бомжи все, как правило, пьяные? Выпивка-то не бесплатная – на нее они деньги находят! А на еду сразу денег нет, клянчат, стоят с протянутой рукой! Да потому что они привыкли уже к такому образу жизни! А давая им бесплатную еду, ты будешь их к нему еще больше приучать!
Катя понимала, что с одной стороны Маринка права, она уважала подругу именно за эту способность всегда рубить правду-матку так, чтобы было понятно, и ничего не замалчивать. Но с другой стороны... Почти каждый день, возвращаясь с работы, она видела около магазинов или кафе этих старушек в платочках, которые стояли, протянув руку и просили деньги. Некоторые из них не могли сдержать слез. Иногда она видела матерей, сидящих прямо на земле, в подземном переходе, прижимающих к себе детей, замотанных в какое-то тряпье, а перед ними – картонная коробка, куда сердобольные граждане кидали монеты. Со страхом Катя думала о том, что вот наступит зима, и куда подастся эта мамочка с малышом? Вероятно, если сидит тут, значит, и жилья своего нет.... Только позже она узнала, что с помощью этих нищих начинает зарождаться огромный, новый вид бизнеса, в котором благостные старушки, стоя целый день с протянутой рукой, вечером приносили своему хозяину деньги... То же самое касалось и стариков, и детей, блуждающих по вагонам электричек, и молодых матерей с младенцами на руках.
Больше она с подругой такой разговор не заводила. И действительно, зачем Марине это надо – самой бы выжить... Хотя им, ресторанным работникам, да еще и поварам, жаловаться не на что – уж у них-то всегда будет, что поесть...
Но как-то раз, утром, глянув в окно на пустой задний двор, куда должна была вот-вот приехать специально нанятая машина, чтобы вывезти мусор, состоящий из отходов еды, она увидела несколько человек, спешно бегущих к мусорке – в грязной одежде, немытые, они чуть не с головой залезли в мусорный бак и принялись вытаскивать оттуда еду и складывать в принесенные с собой сумки. Делали они это аккуратно, чтобы не развести бардак вокруг бака.
Артем, который неслышно подошел и встал рядом с ней, тоже взирал на эту картину. Катя, не поворачивая головы, спросила его:
– Прогнать?
– Нет – произнес он – не надо.
Он понаблюдал еще немного, потом ушел к себе в кабинет, и больше до конца рабочего дня Катя его не видела.
На следующий день, ближе к вечеру, он вызвал ее к себе.
– Кать, я тут кое-что придумал... по поводу остатков от нашей кухни... У меня есть друг с небольшой машиной с кузовом. Он сможет доставить остатки еды к какому-либо месту, мы подумаем, куда именно, но... дело все в том, что кто-то должен взять на себя раздачу. Понимаешь, о чем я? Будут подходить люди, им нужно будет отдавать эту еду, думаю, мы заранее нафасуем все в контейнеры. Не вижу смысла делать это с первым блюдом и напитками, а вот вторые блюда и выпечку мы сможем раздавать.
– Артем, подъехать нужно будет туда, где тех, кто просит, обитает больше всего. Наверное, к какой-то церкви.
– Хорошая идея. Если встать неподалеку, то те, кто стоит возле церкви, сами подойдут к машине.
– Артем, ты хочешь, чтобы я это сделала? Я абсолютно не против, я поеду раздавать еду.
– Думаю, лучше делать это с утра. Просто... ты такая девушка... И должна быть готова к тому, какой контингент там будет, Катя.
– Я знаю, Артем. И я спокойна.
– Тебе придется надеть хоть какие-то перчатки, да хотя бы те, в которых мы здесь работаем. Можешь взять несколько пар... У тебя маленький ребенок...
– Я позабочусь об этом, не переживай.
– Тогда может быть, попробуем завтра? Он подъедет, я вас отпущу, завтра вторник, народу не так много будет, Марина с утра справится и без тебя.
– Конечно, попробуем.
– Тогда сегодня ближе к вечеру можно нафасовать еды. Контейнеры я привезу.
Вечером Маринка позвала ее домой, но Катя сказала, что ей надо остаться ненадолго. Для чего именно – она не уточнила. Но когда она уже разбирала остатки еды по контейнерам, дверь в подсобное помещение открылась и вошла Марина. Некоторое время понаблюдала за ее работой, потом молча взяла ложку, встала с ней рядом и стала раскладывать оставшуюся капусту с сосисками, которые приходилось резать, чтобы получилось побольше. Катя с благодарностью взглянула на нее, а та сказала весело:
– Ну не оставлю же я тебя с едой наедине! Всегда помогу!
Они улыбнулись друг другу. Работу закончили быстро, потом пошли домой, и по пути Катя рассказала Марине о том, что завтра они поедут к церкви для раздачи еды.
– Ох, Катерина, все-таки тебе на месте спокойно не сидится! – заметила Марина – ладно, если что – обращайся, я тоже могу съездить, помочь тебе.
– Нет, ты в ресторане оставайся. Кто готовить-то будет?
На следующее утро, едва Катя пришла на работу, Артем вызвал ее к себе и познакомил с тем самым своим другом, которого звали Александр. Погрузив приготовленные контейнера в машину, они проехали к одной из ближайших церквей. Катя приклеила на боковые стенки кузова плакаты с надписью: «Бесплатная еда», которые оформила сама, и скоро увидела, как от церкви к ним направляется дедуля, опирающийся на палку.
Он заглянул в кузов, где сидела Катя с учебником (подготовку к сессии никто не отменял) и спросил:
– Доча, а что, еду правда бесплатно даете?
– Да – она встала и подала дедушке контейнер и пакетик с двумя булочками – вот, возьмите, это вкусно!
Он недоверчиво взял у нее из рук пакет и контейнер и отошел на приличное расстояние, а потом и вовсе побежал медленно, ковыляя и помогая себе палкой. Скоро у машины собралась внушительная толпа народа. Люди, возбужденно сверкая глазами, галдели и шумно переговаривались, иногда отталкивая друг друга, а двое даже чуть не подрались. Встав на край кузова, Катя прикрикнула сурово:
– Так, хватит! А то уедем сейчас, и никакой вам бесплатной еды! Соблюдайте порядок и становитесь в очередь!
Скоро народ, перешептываясь, вытянулся в узкую линеечку. Катя стала давать по одному контейнеру и одному пакету в руки. Особенно ушлые старались залезть по второму разу, но таких она быстро отсеивала со словами:
– Вон еще сколько голодных, а ты уже второй раз! Погоди немного, сейчас все пройдут – потом остатки раздадим тем, кто с детьми, и женщинам.
Разобрались они буквально за каких-то полчаса, потом Александр довез ее до ресторана и поехал по своим делам.
– Ну как? – встретил ее немного встревоженный Артем – как все прошло?
– Не обошлось без драк и дележки. Но ты же меня знаешь – я умею ставить на место – рассмеялась Катя.
Марина же дружески обняла ее:
– Катюш, я переживала, как бы эти люди тебя не съели вместе с этой едой.
– Ну, и зря, Мариш! Они обычные люди, да, многим из них нечего есть, многие остались без работы и попрошайничают, многие бомжуют, но на самом деле они просто потерялись, понимаешь, из-за всех событий, которые сейчас происходят – они просто потерялись в жизни. И смотреть на них больно – голодные, в поношенной одежде, а когда с детьми, так вообще.
Марина головой покачала:
– Кать, как ты жить будешь на белом свете, а? С твоим желанием всем помочь, обогреть, с твоей жалостливостью?
– Да не жалостливая я, Марин, наоборот, мне кажется, я еще злее стала, чем раньше была. Просто... Несправедливо это, Мариш. Не должны люди голодать. Ну, сама посмотри - кто приходит-то в наш ресторан? Одни набобы с разъевшимися во все стороны лицами, крутые с цепочками на шее толще моего запястья. А как они свое состояние сколотили, кто-нибудь знает, в современных-то реалиях? Да в большинстве своем обирая тех же простых людей!
– Кать, тебе нужно было в революционной России родиться – смеялась над ней Маринка – у тебя получилось бы не хуже Ленина провернуть революцию.
– Думаешь, у меня такие яркие задатки лидера?
– Еще какие...И ты очень справедливая.
– Нет, Мариш, я бы не смогла. Ну смотри, что, по сути, произошло? Отобрали все у одних, а большинство из них, между прочим, сами своим горбом все наживали, и отдали другим – лентяям, которые только этого и ждали. Я много про это читала...
Но легкая на подъем Маринка рассмеялась и выдала:
– Землю - крестьянам, фабрики - рабочим, кажной бабе - по мужику!
– Да ну тебя! Я же серьезно, а ты! – шутливо толкнула ее Катя.
– Так я тоже серьезно. А если честно, Кать, ну, никогда не наступит в жизни время, когда все будет по справедливости, поверь мне. Потому что постоянно будут правители и их приспешники, которые захотят иметь больше. И войны будут тоже всегда, потому что мужчины, имеющие власть, воюют за женщин, деньги и земли. Это мы хотим мира, потому что рожаем детей, и хотим, чтобы они жили без этих войн. Нам больно терять, понимаешь, Катя? А сильным мира сего – нет...
Они часто болтали вот так, когда шли с работы домой. Катя затем шла или к дяде Федору, или к Евгении Дмитриевне, в зависимости от того, кто забирал ее сына, или, если удавалось, и Артем отпускал пораньше, она сразу летела в детский сад. И выходные она старалась проводить с ребенком – ей было важно бывать с ним чаще, и как можно больше.
Андрюшка рос настоящим крепышом, и Евгения Дмитриевна, глядя на него, все чаще утыкалась в платочек.
– Катя, как же он похож на маленького Андрюшку!
Однажды пришедший с работы Сергей Карлович застал их сидящими за круглым столом в гостиной и разглядывающими фотографии Андрея.
Катя держалась, а вот у Евгении Дмитриевны глаза были на мокром месте. Мужчина поцеловал жену в макушку и тоже склонился к фото. Скоро и его глаза увлажнились, и Кате стало неловко – она одна в этой компании словно не умеет выражать своих эмоций. Но для нее это было совсем не главным – самое главное было то, что она помнит и до сих пор любит своего Андрея.
Приближалось время сессии, ноябрь уже кружил по городу беспокойной снежной поземкой, люди кутались в китайские пуховики-хамелеоны, которые не давали тепла, те, кто побогаче, носили зимние пальто и шубы, а также ставшие вдруг модными шапки из норки. За шапками этими подрастающие малолетки устроили настоящую охоту – по темноте закидывали длинные крюки, цепляли на них край головного убора, и модная владелица лишалась своей мохнатой мечты. Катя предпочитала обычную вязанную шапку – она слышала в ресторане историю о том, что одной женщине нерадивый «охотник» умудрился таким образом порвать ноздрю... Да и вообще – она не видела смысла тратиться на подобные вещи, предпочитала купить что-то сыну.
– Катя – наставлял ее дядя Федор – ты смотри, не разбалуй его. Он же мальчик. Ты ему – очередную машинку, а он потом тебе – безобразную истерику в магазине. Поняла, о чем я?
– Пап, да я и не балую. Когда я в последний раз ему игрушку покупала? Да и нет у него такого – в магазине просить.
Они также время от времени выезжали с Александром к церкви – раздавать еду, и их там уже ждали те, кто в них нуждался. Остро нуждался. Иногда Катю заменяли девчонки из ресторана, и приезжали оттуда с вестями:
– Кать, про тебя сегодня старичок спрашивал, хроменький такой!
Или:
– Кать, какая-то Феня передавала тебе привет!
Или:
– Кать, Стас просил передать, что вырезал тебе разделочную доску на кухню и даже расписал ее!
Впрочем, это было неудивительно – обездоленные и обделенные люди так хорошо относились не только к ней, но и ко всем девчонкам, кто приезжал вместе с Александром и привозил еду.
Провожая их с Маринкой на сессию, Артем сказал:
– Катюш, я тут начал наработки намечать по вопросу оптимизации процесса – нам надо понять, как превратить нашу кухню в безотходное производство...
Он поймал взгляд ее внимательных глаз и произнес:
– Катюш... Ты же понимаешь, что мы не сможем вечно кормить этих людей? Иначе просто разоримся и закроемся.
Катя кивнула. Да, она прекрасно это понимала... Что же, пусть хоть пока эти люди порадуются...
– Так вот, к чему это я... Я бы хотел, чтобы ты тоже подумала. Ты девушка очень умная, может быть, тебе что-то придет в голову?
– Хорошо, Артем, я подумаю, но результатов обещать не могу.
Об этом же самом Артем попросил и остальных сотрудников. Было понятно, что многого он от них и не ждал, но тем не менее, он руководствовался пословицей – одна голова хорошо, а две лучше.
На первую пару начавшейся сессии они с Маринкой пришли заранее – было интересно, как это – пройти по коридорам института, заглянуть в аудитории, приноровиться к мысли о том, что теперь ты не просто студентка – а студентка высшего учебного заведения. И поскольку девочки поступили на обучение по своему профилю, они были зачислены сразу на третий курс. Предполагалось, что обучаться они будут три с половиной года.
Разместившись в аудитории, в которой должна была пройти первая пара, они с удивлением осматривали огромное помещение с местами для студентов в форме амфитеатра, большой стол преподавателя и широкую доску. Скоро пришли и другие студенты, с интересом посмотрели на новеньких, и стали болтать между собой.
– Почему безопасность жизнедеятельности только на третьем преподают? – спрашивала одна студентка у другой.
– Потому что предмет ведется именно в контексте организации общественного питания – тихо ответила вторая.
Скоро дверь открылась и вошел преподаватель. Катя, которая нечаянно до этого уронила ручку, теперь судорожно искала в сумке другую, и на вошедшего педагога не смотрела. Опомнилась только тогда, когда почувствовала, как Маринка стучит ее по плечу тыльной стороной ладошки.
– Ты чего? – спросила у нее чуть раздраженно – ручка никак не хотела находиться.
– Посмотри на него – шепотом ответила подруга.
Катя кинула взгляд на мужчину: ничего особенного – светло-рыжие волосы подстрижены под торчащий «ежик», светло-рыжие же, какие-то даже пегие, усы, карие глаза очень светлого оттенка, рыжеватые брови, веснушки по всему лицу, чуть вздернутый нос...
– Ну, и че ты тычешь меня? – шепотом разозлилась она на подругу – обычный мужик, каких сотни.
– Кать – прошептала ей в ответ Марина – ты, конечно, можешь сказать, что я с ума сошла, но мне кажется, что ты... похожа на него.
– Не говори глупостей! И ниче не похож! Выдумаешь тоже!
– Так, в левом углу! – громко сказал педагог и посмотрел на них, сразу притихших – если вам неинтересно, вы можете выйти!
– Почему же? – ответила громко Катя, которая привыкла за словом в карман не лезть – наоборот, очень интересно. Я даже могу слово в слово повторить то, что вы говорили последние пять минут.
По аудитории пошли шепотки, а преподаватель вдруг уставился на Катю так, словно пытался вспомнить, где видел ее.
– Нет, не нужно – сказал вдруг, отводя взгляд и почему-то смущаясь.
Когда занятия закончились, и они пошли домой, Маринка возбужденно тараторила:
– Нет, это бывает же такое сходство!
– Марина, брось, а? Ничего он на меня не похож, с чего ты взяла это?!
– А я тебе говорю – похож! Я еще тот физиономист – еле выговорила она незнакомое слово.
Катя пропустила ее болтовню мимо ушей – она совершенно не считала, что имеет такое сильное сходство с педагогом Петром Афанасьевичем.
Как-то раз, когда они все вместе были дома, – дядя Федор, Катя и Андрюшка - время приближалось к вечеру, а занятий в этот день в институте было очень мало – кое-кто из преподавателей заболел – позвонила Евгения Дмитриевна. Голос у нее был взволнованным и чуть не плачущим.
– Кать, слушай, ты можешь оставить Андрюшу на Федора, а сама прийти к нам?
– Конечно, сейчас попрошу его посидеть с внуком. Вроде он никуда не собирался – она кинула взгляд на отца и тот закивал ей – а что случилось, Евгения Дмитриевна? Вы чуть не плачете!
– У нас тут такое твориться! – проговорила женщина – приходи, сама увидишь!
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
