Нарком Луначарский оказался перед задачей, поистине, неразрешимой.
Конечно, не он один - в 1920 году было неразрешимо ВСЁ. От промышленности и денежной системы - до снабжения городов продуктами и самого существования транспорта. И это - на фоне догорающей войны. Заниматься надо всем и сразу, но... как с народом, почти поголовно неграмотным?! Кто с четырьмя классами - тот уже считается профессором...
И ему, наркому просвещения, следовало найти какой-то выход.
Создание сети школ, подготовка учителей - это может занять не один год. Срочно направить в школы студентов - с третьего курса, пусть доучиваются заочно. Монументальная пропаганда - хорошо, но мало. Да, конечно, "Из всех искусств для нас важнейшим является кино", но... Владимир Ильич, надо же трезво оценивать его возможности! Кино не умеет говорить. И даже двигаются люди на экране смешно. А что если ТЕАТР?
Современники уверяли, что театр - единственное учреждение, которое после Революции зажило лучше, чем ДО: все театры были взяты на бюджет. И платили здесь не только пайками - и деньгами. Для срочного просвещения и подъёма общего уровня, в один день могли привести в театр только моряков-балтийцев, в другой - только солдат, потом только "членов профсоюза", а уж школьников водили регулярно. Но репертуар-то старый, и если посреди оперы "Князь Игорь" в зале раздавался свист, актёры уже не реагировали. Ясно, что для "братишек" что князь, что буржуй - один чёрт "ксплуататор".
И Анатолий Васильевич берётся писать пьесы сам. Конечно, надо донести мысль, что история не с нас началась, и не нами кончится. Но что ещё очень важно - привлечь как можно больше людей. Пусть в главных ролях будут профессиональные актёры, а в массовке - те самые вчерашние зрители с цигарками и семечками! Можно будет работать и на выезде - устраивать грандиозные действа! (Сегодня это назвали бы ролевыми играми).
Но для этого ведь нужно, чтобы участники хорошо понимали, в чём участвуют? Пьесу им надо заранее прочесть и рассказать, что там за время, за что боролись герои, чего добились...
И появляется пьеса "Оливер Кромвель". Дело совсем даже не у нас, а в Англии. Да, у них тоже была революция.
Но что это? Герои на сцене вовсе не кидают в публику лозунги!
Перед нами мирная жизнь английского семейства, тёплого дома, где все всех любят. К Кромвелю приехал его зять Айртон, и Бетти приносит из погреба кувшин вина. Кромвель расцветает: какая дочка-то сообразительная!
Не успели опрокинуть по стакану - появляется Элизабет-главная:
- Что пьём?
- Пиво, матушка, пиво. Айртон с дороги пить хочет.
Но матушка вынюхивает что-то покрепче, конфискует из-под стола кувшин и произносит краткую внушительную проповедь о том, что "вино само по себе не грех, грех - сокрытие истины". Удаляется. Государственные мужи как ни в чём не бывало пытаются обсуждать государственные дела, но всухомятку плохо думается. "Может, попросим Бетти снова слазить в погреб?"
А потом оказывается, что проблем в этой семье хватает. И беспутный сын, гуляка-выпивоха, ещё не самый большой кошмар отца. Но не может Кромвель "заниматься своими делами": его семья, его самая большая любовь - Англия.
Реалист, прагматик, он сумеет выдержать напор и справа, и слева. Не только врагов, но и сторонников "свободы", не ограниченной ничем. Левеллеров. И зрители в зале понимали - это же тогда так назывались анархисты!
А... вождь? Похож на Ленина? Нет, если и можно разглядеть какое-то сходство, то только удивительный контраст между совершенной внешней простотой - и огромным государственным умом.
А король?! Вот уж где простор для "аллюзий и ассоциаций"!
Мягкий и обходительный, так любит свою жену и детей, и так мало интересуется всем, что его семьи не касается. Не понимает, как можно не любить его иностранку - жену до такой степени, чтобы считать её шпионкой?! Уверен, что народ его обожает, а воюют с ним просто какие-то негодяи, которые его добрый народ сумели запугать.
А всё отчего? Да ведь этот Карл честно-честно убеждён, что стоит он, может и чуть пониже господа бога, но уж точно бесконечно выше людишек. Всех. И его неспособность договариваться именно отсюда - он не видит вокруг тех, кто достоин с ним общаться!
Что ж, отдадим должное силе характера: умрёт, но не поступится принципами.
(Знал бы автор, что Карла Первого тоже канонизируют! Святой Англиканской церкви).
В финале вчерашние соратники грызутся за власть, и Кромвель с ужасом понимает, что власть они не удержат. Неужели героика и трагедия революции были напрасны?! С этим вопросом он и обращается к потомкам. К зрителям.
И зрители понимают: никому не дано видеть будущее. И эти славные англичане воевали НЕ за капитализм, и в страшном сне им не приснились бы мировые войны за передел мира. Мечтали-то они о "царстве божьем на земле"...
Но если бы только мечтали, и ничего бы не делали? Да они же подарили миру саму идею о том, что справедливость возможна не за гробом, как обещает церковь, а здесь, на земле! И зависит это от каждого из нас. И без борьбы - никак.
Можно себе представить, как красноармейцы в театральных костюмах, в ботфортах и шлемах - бургиньотах, воодушевлённо отмечали на сцене годовщину победы революции!
Они - наследники воинов света всех времён. Наследники Истории.