Начало истории тут:
Когда дверь за ними закрылась, Анна рухнула в кресло, чувствуя, как по щекам катятся слёзы. Сколько ещё это может продолжаться?
Стоило исчезнуть Виктору с Ольгой, как в дверь снова постучали. На пороге стояла Мария Петровна, её всю трясло. В руках она держала стакан с водой и пустырником.
– Анечка, удели мне время, дорогая. У меня очень важный разговор с тобой, – с порога начала она, подсаживаясь рядом. – Это касается Олечки и Витеньки.
Анна напряглась, чувствуя, как к горлу подступает ком.
– Доченька, я знаю, что происходит, – Мария Петровна взяла руки дочери в свои. – Оля мне всё рассказала. И я прошу тебя... умоляю! Скажи Виктору, что это ты встречалась с этим... как его... дворником, таксистом, я не знаю кто этот Ахтем. Скажи, что ты тайком водила его в квартиру Оли. Ну что тебе стоит?
– Что?! – Анна отшатнулась. – Мама, ты с ума сошла? Я не буду лгать!
– Ты не понимаешь! – в глазах Марии Петровны блеснули слёзы. – Если Виктор узнает правду, он разведётся с Олей. Мы потеряем всё! Его поддержку, финансовую помощь... Ты же знаешь, как он нам помогает. Подумай о нас, о семье! Подумаешь, погуляла разок-другой. Я ей, дуре, уже объяснила, что нужно быть осторожней. Больше она его домой не будет водить.
Анна смотрела на мать, не веря своим ушам. Неужели материальные блага важнее честности и достоинства?
– Мама, – тихо сказала она, – ты отдаёшь себе отчёт, о чём меня сейчас просишь? Ты всегда больше любила Олю, но чтобы вот так превратить меня, младшую сестру, в помойное ведро ради того, что бы сохранить репутацию этой мерзкой изменщицы? Как низко вы обе пали...
– Ты видимо хочешь, что бы она переехала к нам и ты опять спала с ней на полуторном диване? А жить мы будем на что, она же не работала ни дня. На мою пенсию? Мозги включи хотя бы на секунду. Речь идёт о том, чтобы спасти нашу семью от краха! – воскликнула Мария Петровна. – Неужели у меня такая глупая дочь, что мне приходится объяснять очевидные вещи? Это так сложно чуть-чуть соврать?
У Анны закружилась голова от противоречий. Она любила свою семью и ненавидела их всех одновременно. На кону стояло всё, но... какой ценой?
Семейный ужин у матери превратился в настоящий кошмар. Мария Петровна, чувствуя напряжение между дочерьми, не переставая щебетала о пустяках. Виктор молча ковырялся в тарелке. Уныние и недоверие, казалось, пропитало весь дом.
– Анюта, что такая грустная? Я слышала, у тебя новости на личном фронте, – вдруг спросила мать. – Может, расскажешь нам о своём смешном ухажоре их котельной?
Анна вздрогнула:
– Мам, не смешно. Давай не сегодня...
– Почему же? – не унималась Мария Петровна. – Вот Оленька у нас счастлива в браке. Бери пример с сестры. Может, и тебе пора? Правда, я слышала, что он из Узбекистана. У него паспорт-то есть вообще? Или будешь просить потом к Виктору Андреевичу на склад сторожем взять? Виктор Андреевич нам поможет, правда? Он всегда помогает, дай бог здоровья.
Это стало последней каплей.
– Счастлива? – Анна горько рассмеялась. – Ты уверена, мама, что Оля счастлива?
– Анечка, не надо, умоляю тебя, – прошептала побледневшая Ольга.
– Чего не надо? – Анна встала, чувствуя, как внутри всё кипит. – Говорить правду? Вы обе мне омерзительны! Как только земля вас носит.
– О чём вы? – нахмурился Виктор.
Анна глубоко вздохнула. Момент истины настал.
– Виктор, мне жаль, но... Ольга изменяет тебе с немытым дворником. Водит к вам домой и развлекается, пока ты на работе.
В комнате повисла мёртвая тишина. Казалось, даже муха на подоконнике замерла, прислушиваясь к драматической развязке.
– Что за глупости ты говоришь? У тебя температура. Точно. – ахнула Мария Петровна.
– Анна, ты с ума сошла? Что за горячечный бред! – Ольга вскочила, в её глазах плескался ужас.
Виктор медленно повернулся к жене, сжимая вилку:
– Это правда, Оля?
– Конечно, нет! – воскликнула та. – Анька просто завидует! Она всегда мне завидовала! Нашем счастью.
– Я видела тебя, Оля, – тихо сказала Анна. – В тот день, когда пришла без предупреждения. Ты была с ним в спальне. А самое омерзительное то, что вы обе: ты, и вы, мама - подговаривали меня опозорить себя ради ваших гнусностей. Какие же вы обе ничтожества.
Ольга рухнула на стул, закрыв лицо руками.
– Господи, – простонала Мария Петровна. – Что же ты наделала, доченька?
Виктор встал, его лицо было белее мела:
– Я... мне нужно подышать.
Он вышел, хлопнув дверью. Ольга разрыдалась.
– Как ты могла, глупая Анька? – сквозь слёзы выкрикнула она. – Ты всё разрушила! Всю мою жизнь взяла и спустила в унитаз. Как ты дальше будешь жить с этим!?
Анна почувствовала странное опустошение.
– Нет, Оля. Это ты всё разрушила. Своей ложью. Я устала быть мальчиком для битья в нашей семье. Сколько можно унижать меня и не считать за самостоятельную личность? За человека, у которого есть своя гордость.
Она повернулась к матери:
– Я не останусь с вами "спать двоём на полуторном диване". Завтра я съезжаю. Не знаю куда. На вокзале пока переночую. Не хочу вас больше знать.
Она направилась к выходу. Прошло три месяца. Анна сидела на скамейке в парке, глядя на опадающие листья. Жизнь, как и эти листья, рассыпалась на части. Виктор, не сказав ни слова, подал на развод и, используя свои связи, оставил Ольгу без гроша. Ольга, потеряв всё, не находила себе места от ярости, начала выпивать и быстро опустилась, быстро потеряв остатки былой красоты. Даже дворник Ахтем спустя два месяца бросил её, когда узнал, что у неё теперь нет ни жилья, ни денег. "Предательница!" – кричала она Анне в лицо при последней встрече, и эти слова до сих пор звенели в ушах. А мать... Мария Петровна превратилась в тень себя прежней. Она металась между дочерьми, пытаясь склеить разбитую вдребезги семью, но лишь отдалялась от обеих. Анна горько усмехнулась. Правда действительно всех освободила – от иллюзий, от доверия, от семьи. Оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь на руинах прошлого они смогут построить что-то новое. Что-то настоящее.