Многие современные женщины исходят из позиции, в которой мужчины им должны много и сразу. Встает вопрос: почему они считают это адекватной стратегией? Сразу скажу, у меня нет задачи кого-либо обвинить и я прошу вас тоже не спешить с выводами. Мне интересен данный феномен с точки зрения эволюционной биологии, и я приглашаю вас присоединиться к моему анализу. Информации будет немало, но она важна для понимания непростой ситуации.
Я уже много говорил о природе отношений общими словами в прошлой статье, но теперь настала пора переходить к биологическим механизмам. И всё же сначала давайте просуммируем самое главное: конфликт полов - давняя история, завязанная, как и все конфликты на борьбе за ресурсы, которых много не бывает никогда. Мотивация идти на этот конфликт заложена в нашей эгоистичной сущности, которую можно разделить на две основные части: гены (размножающиеся последовательности ДНК) и мемы (размножающиеся конфигурации синапсов в нейросетях). В большинстве своём гены, как более древняя форма эгоистичной материи, способствуют более грубому подходу к отношениям, тогда как прогрессивные мемы позволяют выстраивать тонкие взаимодействия. Именно за их счёт происходит развитие межличностных отношений в то, о чем мы мечтаем. Назвать бескорыстным такой формат нельзя, но он зато эффективный и приятный.
Однако, до истинной природы меркантильности как проблемы в отношениях, мы так и не добрались. Дело в том, что как гены, так и мемы довольно жестоки в своём стремлении размножаться, а кроме того, и те, и те могут способствовать как довольно плотному сотрудничеству, так и откровенно потребительскому подходу к жизни. Лучший пример этого - стремление к отношениям с богатыми людьми только ради денег. Раньше это было нужно для того, чтобы вырастить больше детей и дать им стабильное будущее, а сейчас людям вполне достаточно ярких ощущений, которые за деньги можно купить. И то, и то в общем-то вполне можно назвать меркантильным подходом, хотя за первую часть в ответе генетическая часть нашей природы, а за вторую нейросетевая, культурная. Чтобы понять механизмы меркантильности, придется чуть глубже погрузиться в теоретическую биологию, и я постараюсь сделать это погружение не слишком утомительным.
Итак, какой ключевой механизм жизни? Те, кто читал предыдущую часть статьи, ответят быстро и легко: размножение. Для размножения нужны ресурсы и жизнь как процесс - это в общем-то и есть накопление ресурсов для их реализации. И всё же, если говорить о нас, жизнь одной лишь этой механикой не ограничивается: если заниматься только самокопированием, неизбежно случающиеся ошибки будут накапливаться, а вместе с тем потеряется и эффективность ряда процессов. Поэтому эволюционное преимущества получили те существа, которые научились бороться с этими ошибками лучше других. И самым лучшим способом оказалось избавиться от поврежденной копии гена (работает и для мемов, но они возникли позже, поэтому о них пока умолчим). Однако если у машины сломался двигатель, нельзя просто его выбросить: нужно где-то взять замену. Вот здесь на эволюционную сцену ступает рекомбинация.
Представьте ситуацию, что у вас есть чертеж велосипеда, но он испортился и вы не чертежник, не инженер, а потому не знаете, как это исправить. Этот чертеж состоит из нескольких маленьких чертежей: чертеж рамы, чертеж руля, чертеж колеса, чертеж педалей и т.д. Вам повезло, и сломался только чертеж колеса, но велосипед очевидно ездить нормально не может. В то же время, чертежи испортились не только у вас, но и у вашего соседа, только вот у него сломан руль, зато колесо получается вполне рабочее. Решение довольно простое: вы обмениваетесь копиями правильных частей: сосед даёт вам чертеж колеса, а вы ему чертеж руля и все остаются в плюсе. Разумеется, речь в этой метафоре звучит об обмене отдельными генами, но если воспринимать эту ситуацию буквально, это тоже вполне себе полноценный обмен эгоистичным материалом, только культурный.
Итак, те, кто регулярно обменивались копиями генов между собой, получили весомое преимущество над теми, кто не обменивался. Особенно важно это было, когда генов стало много: бактерии устроены довольно просто, и полового размножения у них нет, зато все сложноустроенные организмы, такие как растения, грибы и животные без него обходятся редко. Многие даже встроили рекомбинацию в цикл размножения, чтобы лишний раз не копить вредные копии. Таким образом, половое размножение стало трендом для всех, кто хотел тонко настраивать свой метаболизм.
Важно понимать, что в реальности обмен чертежами происходит по сути случайно, но за счёт того, что в поколении много разных комбинаций, на длительной дистанции больше наследия оставляют те, у кого комбинация лучше. Даже такой рандом оказался лучше, чем ничего. К тому же, этот процесс быстро привел к появлению непосредственно полов: двух стратегий размножения, в которой одна часть популяции делает ставку на стабильность и надежность, а другая на количество половых клеток. Так появились мужской и женский подход, от которого в итоге вся популяция выиграла.
Началось всё, скорее всего, с эгоистичного мужского стремления сэкономить: в одну половую клетку можно положить меньше ресурсов, а значит можно их число сделать больше и увеличить свои шансы слиться со своими соседями. Такой подход оказался очень успешным, но если экономят все, общая выживаемость потомства снижается. Поэтому другая часть популяции выработала компенсирующую женскую стратегию: лучше уж экономить не буду, зато переиграю всех любителей экономии наверняка. В итоге мужская стратегия обеспечила большее разнообразие потомства, а женская стабильность его выживания. И настолько эта специализация оказалась хороша, что в итоге мужские половые клетки упростились до крошечных сперматозоидов, а женские увеличились и стали полноценными яйцеклетками. Каждая из стратегий пытается при этом как-то схитрить и сделать так, чтобы сохранить больше именно своих генов, но беспристрастный естественный отбор предусмотрел для большинства только одну стабильную точку равновесия: 50 на 50.
Важно понимать, что конфликт полов продолжился и на уровне сложных многоклеточных организмов, в том числе животных и человека. Каждый стремится внести больший вклад в следующее поколение, чем свой партнер, но наименьшее число жестких конфликтов происходит, когда обмен примерно равнозначный. Моногамия (даже если нестрогая) нередко встречается у продвинутых видов, потому что общие стандарты позволяют лучше следить за честностью партнера. А сомневаться в этой честности всегда есть повод.
Дело в том, что женский пол обладает сильным преимуществом: он гарантированно оставляет именно свои 50%, сколько бы партнеров у него не было: правда, за такую стоимость приходится платить большей ценой (у людей как минимум в виде беременности, например), но это того стоит. Самцы же себе такой роскоши позволить не могут, поэтому пытаются компенсировать недостаток контроля над священным процессом размножения за счёт большего внешнего контроля, в том числе и большего числа партнеров. Самок такой соревновательный процесс устраивает: обычно спаривание происходит с одним из лучших, а значит и потомство будет сильнее.
Однако чем более сложно устроен организм, тем выгоднее вложить в следующее поколение больше ресурсов, а не сразу бросить на произвол судьбы, пока родители копят силы на новую партию. И часто эти издержки ложатся на самок. В итоге женский пол вынужден и выносить, и вырастить потомство, а это тяжело, очень уж хочется сэкономить ресурсов, чтобы пожить подольше и больше потомства оставить. И сэкономить, не потеряв в качестве, можно только разделив обязанности с мужским полом. А у мужского пола тем больше ресурсов, чем меньше они тратят на поиск партнера. Таким образом возникла моногамия, своеобразная сделка, выгодная прежде всего самкам, потому что обмануть того, кто будет выращивать детей все же можно. Разумеется, любое нарушение такой сделки очень болезненно воспринимается противоположным полом, который рассчитывал на выигрыш. Вот почему измена, даже если это не привело к генетическому обману и рождению детей от другого мужчины, воспринимается очень болезненно: подобный договор о сотрудничестве может работать только в условиях доверия партнеру, а доверие и верность не зря являются однокоренными словами.
Именно здесь и кроется причина негативного отношения к тому, что мы называем меркантильностью (и уже здесь понятно, почему именно мужчины чаще обвиняют в этом женщин), но об этом подробнее я расскажу уже в следующей статье.