Начало
Соня все чаще приезжала с одной и той же подругой. Ее звали Алиса, и единственное, что она делала хорошо, так это пела. Вечера в бунгало часто заканчивались многоголосыми песнопениями, тональность которым задавала Алиса. Но даже в эти прекрасные моменты все внимание обитателей бунгало было обращено на Соню, хотя она и не всегда пела чисто. Увлекшись наблюдением, я не сразу заметила, как безнадежно и крепко Алиса влюблена в Гавра.
К прекрасным и легким светлячкам, поселившимся в бунгало, с каждым появлением Алисы стали примешиваться огромные светляки-тяжеловесы, которые громко жужжали и, откровенно говоря, наводили на меня страх и плохие предчувствия. Однажды мы сидели с Соней за барной стойкой, и внезапно Фазиль решил поиграть в бармена-психолога, хотя его никто об этом не просил. – Соня, тебе больше нельзя приезжать сюда, – сказал он. Соня уставилась на него, а потом на меня.
– Ты любишь только бунгало, а Алиса любит Гавра. Уйди и не мешай. Вдруг что-то получится. Страдает же парень без любви. Соня допила коктейль и вызвала такси. Мне хотелось запустить в Фазиля пепельницей. К моему удивлению, Соня перестала приезжать. Приезжали ее подруги, веселились и танцевали на песке. Веселые вечера продолжались, но это были вечера без Сони. Гавр и Алик отчаянно скучали. Алиса продолжала петь, но ее никто не слушал. Я ждала, что она приедет, и прислушивалась к каждой машине, которая въезжала в песок позади бунгало. Машины буксовали, высаживали ненужных людей и уезжали.
Но я не верила, что она может так легко расстаться с бунгало. Бунгало без Сони стало киснуть и разрушаться. Как я ни старалась поддерживать хозяйство в надлежащем виде, посуда билась, мебель ломалась, листья пальмы на крыше увядали, а полы второго этажа пронзительно скрипели. По ночам стонал ветер. У бунгало словно болела душа. У меня тоже болела душа. Соня была не только душой бунгало, но и душой моего романа. В бунгало я забросила свой старый роман и начала писать новую историю про любовный квадрат моих новых друзей.
Но без Сони она совершенно перестала продвигаться. Днем я все дальше уходила от пляжа в поисках вдохновения. Но находила только ракушки, которые приносила в бунгало, чтобы Гавр их расписывал флуоресцентными красками и раздавал туристам. Однажды, во время очередной такой прогулки у меня зазвонил телефон. Я очень удивилась, ведь в бунгало он постоянно молчал. «Ангел Соня», – высветилось на дисплее.
– О, наконец-то я дозвонилась! – сказала она. – Так тебя не хватает! – сказала я. – Скажи, а уже можно? – спросила Соня. – Вообще, нет, – сказала я. – Но у них все равно ничего не получится. Поэтому да. – Я приеду сегодня! Они приехали с Алисой в разное время и на разных машинах, и я сразу поняла, что никакой дружбы между ними больше нет. Соня принесла бунгало в жертву дружбе, но от дружбы ничегошеньки не осталось. Как волна смыла. – Вечер перестает быть томным, – сказал Фазиль, как только вошла Соня.
Ребята растерялись, засуетились, Гавр опрокинул колонку, а Алиса поперхнулась напитком. Вечер, действительно, перестал быть томным, он стал веселым и безудержным, как и раньше. Море обрадовалось и начало шуметь еще громче. Бунгало ожило, засветилось и возликовало. Соня окутала, околдовала всех, она танцевала и пела, словно в последний раз, она раздавала всем свои накопленные улыбки. Бунгало еще никогда не видело столько счастливых лиц.
Ни музыка, ни шум вечеринки и ни громкий смех, а именно Сонино обаяние и колдовство одурманило и оглушило всех так, что никто не услышал приближающегося шторма. Алик первым посмотрел на море и крикнул: – Посмотрите на волны! Волны уже были гигантскими. Их шум заглушал музыку. Мы вдруг заметили, что все посетители бунгало разошлись. – Пойдемте купаться! – вдруг закричала Алиса. Мы обернулись с удивлением, потому что все забыли об ее существовании. Я увидела, что она уже раздевалась. – Ты с ума сошла? – сказала Соня. Алиса, истерически хохоча, пробежала по пляжу и кинулась в воду. Мы все ахнули. Она сразу скрылась из виду в этой катастрофической темноте.
Гавр смотрел на море ровно одно мгновение, сомнение мелькнуло на его лице и скрылось в вертикальной морщинке на лбу, и я тут же поняла – он не останется стоять на берегу. – Свет, весь свет! – закричал Гавр и бросился в воду прямо в одежде. Фазиль включил свет во всех комнатах, всю светомузыку и зажег большой фонарь рядом с бунгало. Немного света пролилось на пляж, но в воде по-прежнему ничего не было видно. Сквозь грохот волн я слышала, как Гавр что-то кричит – видимо, он звал Алису.
Начался сильный ливень. Море иногда освещалось вспышками молний. Мы метались по берегу. И только бунгало невозмутимо смотрело на происходящее. Прошло несколько минут, показавшиеся вечностью. «Только не это, только не это», – шептала Соня. Я понимала, что если в ближайшее время из моря никто не выйдет или выйдет только один человек, произойдет что-то ужасное. Соня начала молиться вслух. Внезапно на фоне черных волн показалась белая футболка Гавра.
Соня без сил села на песок. Потом я увидела, что Гавр тащит из воды Алису. Она продолжала упираться, стремиться в воду и истерически смеяться. Но никому не было весело. Несколько раз их сбивали волны, ребята то скрывались из виду, то появлялись снова. Наконец, они вышли из воды. Гавр посадил Алису рядом с Соней. Она тут же перестала хохотать и начала крупно дрожать.
Он поднялся на крышу бунгало – единственное место, где ловил телефон – и вызвал девушкам такси. Через полчаса они уехали. Все это время никто из нас не произнес ни слова. Шторм усилился. В эту ночь никто не спал. Не спало и бунгало. Оно наблюдало, как вода подступает все ближе и ближе. К утру все вещи с первого этажа мы с трудом подняли на второй этаж, но потом стали жалеть об этом – нам вдруг показалось, что стихия не успокоится, пока не смоет бунгало с лица земли. Промокшие под дождем, мы с тихим ужасом наблюдали, как вода затопила зону со столиками.
Накрыв танцпол, волны побились о барную стойку и, кажется, начали утихать. К этому времени на море рассвело, и кончился дождь. – Что будем делать? – спросила я. – Пойдемте погуляем, – сказал Гавр. – Все равно нужно ждать, когда уйдет вода. Мы шли по узкой полоске пляжа, которую оставила для нас стихия. На песке было много ракушек и темных водорослей. Эта прогулка была самой странной из тех, что я совершала в то лето. Мне казалось, что сейчас можно делать все, что угодно, но только не вот так спокойно гулять по пляжу. Но троица медленно шла, опустив головы под ноги, и я покорно брела с ними.
Вдруг я заметила вдалеке что-то большое и темное. Плохое предчувствие поселилось во мне. Море не выбрасывает на берег ничего хорошего. Это был мертвый дельфин. Мы вчетвером окружили его. Ни до, ни после этого я не видела более жалкого и страшного зрелища. – Плохой знак, – сказал Гавр. – Пойду за лопатой, – сказал Алик. Она больше никогда не приедет. вдруг ясно почувствовала я. Она больше не приехала. Не приезжала больше и Алиса. Мы долго восстанавливали бунгало, но как только восстановили – наступила осень. Так закончилось мое лето.
Однажды затянувшейся зимой мне нестерпимо захотелось черпнуть где-нибудь солнца и вдохновения. Я решила поехать в Абхазию и навестить бунгало. Я приехала ровно на один день с твердым решением не искать никого из ребят, а только лишь увидеть тот пляж. Таксист не сразу понял, куда меня везти. Туда уже давно никто не ездит, сказал он. Когда я увидела обтрепанную, но такую родную крышу, я, кажется, на минуту забыла, что нужно дышать.
Сначала я почувствовала запах бунгало – он был еще насыщеннее, чем летом, пахло сырым бамбуком и прелыми листьями пальм. Я вошла под крышу и заставила себя закрыть глаза и представить, что все как раньше. Что сейчас я открою глаза, и вокруг будет светомузыка, и Фазиль будет протирать бокалы, и Алик с Гавром будут ругаться из-за музыки, и Соня помашет мне со своего столика. Я открыла глаза. С потолка капало. Листья пальм были мокрыми и несчастными.
Недавно шел дождь. Только море шумело так же, как и летом. Я услышала, как какая-то машина мягко въехала в песок. Если забуксует, я толкать не буду, сказал бы Алик. Соня приехала, сказал бы Фазиль. Пойду встречу, сказал бы Гавр. Но машина просто проехала мимо. Я подняла с песка ракушку, разрисованную флуоресцентными красками. На ракушке был нарисован ярко-зеленый светлячок.
______
Спасибо за лайки и подписку!