Общеизвестно, что у Иосифа Виссарионовича Джугашвили (Сталина) не было более близкого и преданного друга и приближённого, чем Вячеслав Михайлович Молотов (Скрябин). Молотов был посвящён практически во все тайны Вождя десятки лет, был его доверенным лицом, правой рукой и советником.
Мало кто знает, что Молотов какое-то время даже занимал пост ответственного (т.е. главного) секретаря ЦК РКП(б) (16.03.1921—03.04.1922). Молотов был членом сталинского Политбюро ЦК ВКП(б) (01.01.1926—16.10.1952) и членом сталинского Президиума ЦК КПСС (16.10.1952—29.06.1957), главой советского правительства или Председателем Совета народных комиссаров СССР именно в предвоенные годы (19.12.1930—06.05.1941), народным комиссаром иностранных дел СССР (03.05.1939—15.03.1946) и потом министром иностранных дел СССР (19.03.1946—04.03.1949).
В общем и целом, слова Молотова о Сталине и о политике СССР в период его правления наиболее достоверны, надёжны и заслуживают самого пристального интереса и внимания.
Пактом Молотова-Риббентропа о взаимном ненападении Германии и СССР друг на друга не Гитлер обманывал Сталина, а, наоборот, Сталин — Гитлера:
Сталин очень хорошо и правильно понимал это дело. Сталин поверил Гитлеру? Он своим-то далеко не всем доверял! И были на то основания. Гитлер обманул Сталина? Но в результате этого обмана он вынужден был отравиться, а Сталин стал во главе половины земного шара!
Что же Молотов говорит о (не)готовности СССР к Великой Отечественной войне с фашистской Германией и как оценивает расхожие представления о том, что Гитлер смог обмануть Сталина и для того начало войны оказалось неожиданным?
Ну прежде всего, как и любой настоящий, до мозга костей, марксист, Молотов чётко различает объективные факторы и субъективные, а также, будучи жёстким реалистом и прагматиком, очень выразительно показывает, что в тех обстоятельствах иначе и быть не могло — и различные, столь любимые охочими порассуждать на тему "если бы да кабы..." историками и всякого рода любителями истории "возможности" в реалиях того предвоенного времени были просто неосуществимы.
Сталин и Молотов прекрасно осознавали превосходство германской экономики и военной машины над советскими, знали, что в случае возможного нападения Гитлера на СССР РККА придётся отступать и действовать по реализованному в случае с Наполеоном Барклаем де Толли и Кутузовым плану "скифской войны" Геродота — т.е. максимально использовать громадность территории Советского Союза для пространственного и ресурсного "размазывания" мощной немецкой армии с её стратегией молниеносной войны с максимальным растягиванием её коммуникаций и линии фронта:
Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придётся отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придётся отступать — до Смоленска или до Москвы, это перед войной мы обсуждали... Ну, конечно, мы тогда были очень слабы по сравнению с немцами.
Именно поэтому ошибочными являются рассуждения о том, что Сталину не стоило захватывать/присоединять Прибалтику, Западную Украину и Западную Белоруссию, Буковину и Бессарабию в предвоенные годы, что привело к необходимости передвигать государственную границу на запад с линиями оборонительных рубежей. Задача заключалась как раз в том, чтобы перед неминуемым нападением Гитлера получить максимально возможное приращение территории СССР со стороны Германии и оккупированных ею стран, чтобы как можно лучше реализовать план "скифской войны":
Мы знали, что придётся отступать, и нам нужно иметь как можно больше территории.
Сталин прекрасно осознавал, что экономика СССР и РККА достигнут уровня Германии не ранее 1943 г. и поэтому максимально стремился оттянуть начало нападения Гитлера:
Мы делали все, чтобы оттянуть войну. И нам это удалось — на год и десять месяцев. Хотелось бы, конечно, больше. Сталин ещё перед войной считал, что только к 1943 году мы сможем встретить немца на равных... Все мы готовились к тому, что война будет, и от неё нам трудно, невозможно избавиться. Год оттягивали, полтора оттягивали. Напади Гитлер на полгода раньше, это, знаете, в тогдашних наших условиях было очень опасно... Он уже в 1939 году был настроен развязать войну. А когда он её развяжет? Оттяжка была настолько для нас желательна, ещё на год или на несколько месяцев. Конечно, мы знали, что к этой войне надо быть готовым в любой момент, а как это обеспечить на практике? Очень трудно.
Именно поэтому Молотов отметает всякие предположения о том, что Сталин игнорировал данные советской разведки о подготовке и сроках нападения. Они имели на руках все данные разведки с 14 сроками возможного вторжения Германии, но старались не дать Гитлеру ни малейшего повода использовать приготовления к отражению преждевременного для СССР нападения:
Нас упрекают, что не обратили внимания на разведку. Предупреждали, да. Но, если бы мы пошли за разведкой, дали малейший повод, он бы раньше напал... Когда я был Предсовнаркома, у меня полдня [!] ежедневно уходило на чтение донесений разведки. Чего там только не было, какие только сроки ни назывались! И если бы мы поддались, война могла начаться гораздо раньше.
Молотов подчёркивает, что в сложившихся внешне- и внутриполитических условиях объективно Сталин пытался максимально успеть подготовить СССР к ведению войны с Гитлером, но субъективно он и не мог не "прозевать" момент вероломного нападения Германии — потому что его ждали в любой день и месяц начиная с осени 1939 г. — и оно в любом случае оказалось бы неожиданным и вероломным:
Другого начала войны и быть не могло. Оттягивали, а в конце концов и прозевали, получилось неожиданно... Суть дела не в том, чтобы вовремя очень точно угадать, когда будет нападение, а суть в том, что не допустили Гитлера в Москву, не допустили в Ленинград и в Сталинград — вот в чём суть! Суть, в конце концов, в конечной нашей блестящей победе!
Даже готовиться к войне приходилось с очень большой острожностью и это замедляло темпы наращивания военного производства и перестройки и обучения РККА новым формам и способам ведения военных действий:
Слишком открыто так, чтобы немецкая разведка явно увидела, что мы планируем большие, серьёзные меры, проводить подготовку было невозможно. Провели очень много мер, но всё же недостаточно. Не успели многое доделать.
Часто встречаются рассуждения о том, что когда немецкие войска вторгались на территорию СССР, в это время в Германию уходили советские эшелоны с товарами для немецкой экономики и это якобы свидетельствует о глупости и доверчивости Сталина — но на самом деле и это было частью игры СССР на максимальную задержку нападения Гитлера:
Нам нужно было оттянуть нападение Германии, поэтому мы старались иметь с ними дела хозяйственные: экспорт-импорт... Никто не верил, а Сталин был такой доверчивый! Велико было желание оттянуть войну хотя бы на полгода ещё и ещё. Такое желание, конечно, было у каждого и не могло не быть ни у кого, кто был близок к вопросам того времени... Это же главный интерес был наш, всего народа — ещё на несколько недель оттянуть.
Молотов указывает, что в сложившихся перед началом Великой Отечественной войны обстоятельствах просто невозможно было не совершить никаких ошибок — потому что положение СССР изначально было проигрышным, если не сказать безнадёжным:
Не могло не быть просчётов ни у кого, кто бы ни стоял в таком положении, как Сталин. Но дело в том, что нашёлся человек, который сумел выбраться из такого положения и не просто выбраться — победить! Ошибка была допущена, но, я бы сказал, второстепенного характера, потому что боялись сами навязать себе войну, дать повод. Вот как началось, мы отвечаем за это... Конечно, это упущение, конечно, это недостаток. Конечно, есть и другие упущения. А вы найдите такую возможность, чтобы в подобном вопросе не было упущений. Но если на них сделать упор, это бросает тень на главное, на то, что решает дело.
Молотов объясняет и то, почему при такой тщательной и ускоренной подготовке и при постоянном изучении разведданных нападение Германии всё-таки оказалось для страны внезапным и неожиданным:
Нам психологически почти невозможно было быть к этому вполне готовыми. Мы чувствовали, что мы не во всём готовы, поэтому, конечно, переборщить с нашей стороны было очень естественно. Но оправдать это нельзя тоже. А тут каких-либо ошибок я, собственно, не вижу. В смысле предотвращения войны всё делалось для того, чтобы не дать повод немцам начать войну... Да к часу нападения никто не мог быть готовым, даже Господь Бог! ... Мы ждали нападения, и у нас была главная цель: не дать повода Гитлеру для нападения. Он бы сказал: «Вот уже советские войска собираются на границе, они меня вынуждают действовать!»
Молотов неоднократно и категорически утверждает, что объективно СССР и Сталин готовились к войне максимально возможными темпами и оказались к ней подготовленными именно так, насколько это в тех условиях было возможно сделать:
А мы были готовы! ... Как это — не были? Вот это и не правильно вы говорите, что мы не были готовы. В чём?
И эта объективная и исторически всё решившая победа СССР в страшной войне была подготовлена именно Сталиным путём чрезвычайного напряжения производительных сил советского народа жестокими методами в формально ещё мирное время — начиная ещё с конца 1920-х гг.:
По сути, к войне мы были готовы в главном. Пятилетки, промышленный потенциал, который был создан, он и помог выстоять. Иначе бы у нас ничего не вышло.
Начав готовиться к предстоящей, небывалой и непревзойдённой по своим масштабам, войне с Западом и потом, конкретнее, как оказалось — с фашистской Германией, Сталин после вторжения Гитлера в Польшу 01.09.1939 г. ещё более ускорил процесс подготовки СССР к неизбежной войне — буквально на пределе возможностей мирного общества:
Прирост военной промышленности в предвоенные годы у нас был такой, что больше было невозможно! Перед войной народ был в колоссальном напряжении. «Давай, давай!» А если нет — из партии гонят, арестовывают. Можно ли народ, или партию, или армию, или даже своих близких держать так год или два в напряжении?
Молотов напоминает о том, что в формально ещё мирное время СССР был вынужден максимально ужесточить трудовое законодательство, резко снизить расходы на социальную политику улучшения бытового и материального положения народа, пойти на нарушение завоеваний рабочего класса во время революции и Гражданской войны, как если бы страна снова уже оказалась единым военным лагерем в воюющем состоянии:
Возьмите весь народ, все кадры. Мы же отменили 7-часовой рабочий день за два года до войны! Отменили переход с предприятия на предприятие рабочих в поисках лучших условий, а жили многие очень плохо, искали, где бы получше пожить, а мы отменили. Никакого жилищного строительства не было, а строительство заводов колоссальное, создание новых частей армии, вооружённых танками, самолётами… Конструкторов всех дергали: «Давай скорей, давай скорей!» — они не успевали, все были молодые конструкторы!
Недостаток ресурсов в условиях ещё более усилившейся после нападения на Финляндию международной изоляции СССР не позволял тратить средства на улучшение жизни трудового народа, наоборот, приходилось выкачивать из него средства для подготовки страны к неминуемой войне, что выглядело со стороны как издевательство над ним:
Перед войной мы требовали колоссальных жертв — от рабочих и от крестьян. Крестьянам мало платили за хлеб, за хлопок и за труды — да нечем платить-то было! Из чего платить? Нас упрекают: не учитывали материальные интересы крестьян. Ну, мы бы стали учитывать и, конечно, зашли бы в тупик. На пушки денег не хватало! ... Готовились с колоссальным напряжением, больше готовиться, по-моему, невозможно. Ну, может быть, на пять процентов больше можно было сделать, но никак не больше пяти процентов. Из кожи лезли, чтоб подготовить страну к обороне, воодушевляли народ: если завтра война, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы! Ведь не заставляли засыпать, а всё время подбадривали, настраивали.
Именно поэтому Молотов отметает обвинения в том, что при подготовке к такой тяжёлой войне руководство СССР накануне её отправляло людей в отпуска и выходные, пыталось хоть как-то компенсировать их напряжённую административную, интеллектуальную и физическую работу передышками:
Беда в том, что организм не может без конца испытывать колоссальное напряжение, не имея никаких отдушин... Почему Жданов был в Сочи, почему офицеры были в отпусках, почему Павлов в театре? ... Каждый день всех членов Политбюро, здоровых и больных, держать в напряжении... Если у всех такое напряжение было, то какая-то нужна и передышка... Господи ты боже мой! Конечно, этих деталей могло и не быть, но не они же решают дело! ... А с нашей стороны требовать ещё большего напряжения, чем в мае [1941 г.]… есть опасность лопнуть. Всё натягивалось, натягивалось, а кормить-то было тоже особенно нечем... Не были безоружными, были начеку. А без отпусков целый год никто не работает.
Нехваткой ресурсов Молотов объясняет и то обстоятельство, что линия оборонительных укреплений на старой границе СССР к моменту начала Великой Отечественной войны уже была частично демонтирована, в то время как линия новых оборонительных рубежей оказалась ещё не готова:
Это просто объясняется: не было возможности. Не только не успели разрушить то, что нужно было разрушить, но и не успели заменить новым — это факт.
О нашумевшем сообщении ТАСС о хороших отношениях СССР с Германией перед самым началом Великой Отечественной войны Молотов рассказывает, что оно было не свидетельством наивности и доверчивости "обманутого" Гитлером Сталина, но являлось намеренной игрой и попыткой советского руководства ещё хотя бы немного оттянуть начало вторжения, а также способом приобрести союзников в надвигающемся глобальном конфликте:
Ничего не наивно. Это действительно очень ответственный шаг. Этот шаг направлен, продиктован и оправдан тем, чтобы не дать немцам никакого повода для оправдания их нападения... До сих пор удавалось дипломатически оттянуть войну, а когда это не удастся, никто не мог заранее сказать. А промолчать — значит вызвать нападение. И получилось, что 22 июня Гитлер перед всем миром стал агрессором. А у нас оказались союзники.
Не принимает Молотов и обвинений Сталина в заблаговременном невыдвижении советских войск к новой государственной границе СССР перед нападением Германии, объясняя это всё тем же стремлением максимально отсрочить момент начала боевых действий и улучшить подготовку страны и РККА к ним:
Если бы мы шелохнули свои войска, Гитлер бы прямо сказал: «А вот видите, они уже там-то, войска двинули! Вот вам фотографии, вот вам действия!» Говорят, что не хватало войск на такой-то границе, но стоило нам начать приближение войск к границе — дали повод! А в это время готовились максимально. У нас другого выхода не было. Так что когда нас упрекают за это, я считаю, это гнусность.
Отвергает Молотов и упрёки в том, что РККА официально руководствовалась наступательной доктриной при подготовке к ведению войны с Германией, указывая, что сама эта доктрина была лишь ширмой и средством пропаганды и агитации:
Кто же может готовить такую доктрину, что, пожалуйста, приходите на нашу территорию и, пожалуйста, у нас воюйте?! ... Военный министр скажет: «Приходите к нам!» Конечно, он будет говорить: «Малой кровью и на чужой территории!» Это уже агитационный приём.
Общий вывод Молотова относительно руководства Сталиным СССР в предвоенные годы однозначен:
Избежать внезапности полностью, по-моему, в наших условиях было нельзя... Он думал не о себе, а обо всей стране... Он много сделал, а это главное. В тех условиях никто бы не смог лучше, чем Сталин — не только в войну — и до войны, и после войны... Люди хотят, чтобы как можно благоприятнее условия были для трудных моментов... Сталин как человек хладнокровный при обсуждении большой стратегии, он очень серьёзно относился к этому делу.
Источник: [Чуев Ф. И.] Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. — М.: Терра, 1991. — С. 17—23.