Всем привет, друзья!
Операция прошла. Сейчас он лежит в своей палате. Рядом на столике свёртки, их принесли родные, графин, на его гранёной стенке играет солнечный зайчик. Блик зайчика то прыгает на маленький кусочек металла лежащего рядом, и его сизый цвет искрится серебром, то снова соскальзывает, и металл тускнеет, темнеет.
Лежать так неудобно. Хочется повернуться на спину. Вот так всегда бывает — нельзя лежать на спине, а появляется неодолимое желание хоть минуту побыть именно в таком положении. Василий Яковлевич протягивает руку и взвешивает на ладони стальной кусочек с острыми краями. «Эхо войны...» — мысленно повторяет он слова Кислова, хирурга, делавшего операцию. Рука легонько подкидывает осколок. Маленький, безобидный и мирный...
★ ★ ★
Их было 18 тяжелораненых. Они лежали в одном из классов бывшей школы, когда немцы обошли обороняемый участок, Чёрный мост через Десну где-то справа. Лежали молча, как умеют лежать раненые, понимая сложившуюся обстановку. И когда из угла в угол класса пронёсся лающий голос переводчика, повторившего: «Кто может подняться, стройтесь на дворе», паники не было. Шинели и бинты зашевелились, стали подниматься. Миронов собрал все силы и с помощью товарищей, таких же как он сам, заковылял во двор. Гудела спина, словно по ней ударили железной палкой. Жгло ступню. Но он, да и все давно знали — кто не может двигаться, тот останется лежать на месте.
Через шестеро суток Василий уже был в бараках лагеря в польском городе Белостоке. Шестеро суток их везли в скотном вагоне, набитом так, что из 25 не стало троих. Умерших никто не заметил. Ехали вместе с ними. Да и оставшиеся в живых не отличались от мертвецов. За все эти шестеро суток им выдали по 150 граммов хлеба.
Эти восемь месяцев, которые Василий провёл в лагере, были, пожалуй, самыми тяжёлыми для него. В лагере свирепствовал тиф. Истощённый от голода и ран организм не сумел противостоять эпидемии. 21 день Василий метался в жару. Эти месяцы были тяжёлые и потому, что было мучительно сознавать свою беспомощность. Даже потом, когда Василий мок в жижи, добывая торф у промышленника нациста Бауэра, когда их ежедневно били свинцово-резиновыми палками, не было так тяжело. Он и товарищи могли ходить, думать, бороться.
Нет, они не покорились. Они организовывали побеги, где только можно устраивали саботаж. И эта борьба приносила им силы. Они были стойкие ребята, московский рабочий Сергей, комсомолец Николай Осокин и другие. Они доставали тяжелобольным, слабым питание. Это было трудное дело. Немцам помогали их верные псы — полицаи. Во время одной из операций, когда доставали брюкву, Василий был замечен. Но утром на поверке его так и не узнали. За ночь осколком бритвы пришлось сбрить громадную бороду, отросшую за это время, срезать насухо, с лоскутками кожи.
Потом был побег. Было 3 дня свободы, пока их троих, блуждающих по лесам, не настигли собаки. Были 50 плетей, лопнувшая от головы до пяток кожа, карцер. Почему их тогда не повесили? Фатерлянду нужны были рабочие руки. Много рук. Дела у фашистов на фронте были не те, что в 41-м. Была за это время Москва, был Сталинград. Шёл 1943-й год.
...Три ряда колючей проволоки. Смоляной дым из трубы над одним из каменных строений. Дым идёт днём и ночью. Днём и ночью гудят печи крематория. Таков был концлагерь Заксенхаузен. Василия с 12-ю другими узниками привезли сюда в 4 утра. С этого дня он получил полосатую куртку, колпак, деревянные колодки на ноги. Стал узником международного лагеря.
Чехи, французы, бельгийцы, негры, греки... Тысячи людей различных национальностей. Они должны жить друг с другом, как волки. «Человек человеку — враг», — так думали фашисты. И чтобы узники убивали, продавали друг друга, ненавидели, каждый носил на своей куртке нашивные треугольники разных цветов. Голубой — рецидивист, красный — политически заключённый. Но ненависти не было, было единение. Узники Заксенхаузена, не зная языка, понимали, помогали друг другу. Советский воин Василий Миронов и немец Макс, политзаключённый, десять лет просидевший в концлагерях. Поляк и француз, грек и бельгиец создали организацию по спасению от крематория и расстрела людей.
Фашисты боялись таких, как они. Они боялись, что кто-то и в Заксенхаузене останется в живых. Печи не успевали сжигать людей. Закапывать трупы было уже некогда. Узников политического лагеря Заксенхаузена вели на баржи топить. На этом последнем пути и пришло освобождение.
...Его не ждали дома. Его считали погибшим. Не было от него писем все эти годы. Вместо них в шкатулке лежало короткое извещение. И когда он пришёл, то не узнал выросшего за эти годы сына, изменилась жена, да и он был не тот. Но стоит ли рассказывать об этой встрече. О встрече лейтенанта Миронова с семьёй. Каждому, конечно, она понятна.
Недавно Василий Яковлевич и Вера Николаевна получили письмо из Семипалатинска. Галина просит разрешения выйти замуж. Василий Яковлевич аккуратно сложил письмо:
«Вот, Веруша, дочка уже и взрослая. Получила образование. Своя будет семья...»
Да, стоило бороться вот за эту светлую действительность, за любовь, счастье и улыбки миллионов. Стоило. Стоит трудиться и сейчас. Спросите у Александра Павловича Козлова, Ивана Фёдоровича Иванцова, многих других из коллектива станции очистных сооружений, и вам скажут коротко и тепло: хороший человек, хорошо работает.
В. ГРУЗДЕВ (1967)
★ ★ ★
7 октября 1957 года Миронов Василий Яковлевич был награждён орденом Красной Звезды.
★ ★ ★
ПАМЯТЬ ЖИВА, ПОКА ПОМНЯТ ЖИВЫЕ...
СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!
★ ★ ★
Поддержать канал:
- кошелек ЮMoney: 410018900909230
- карта ЮMoney: 5599002037844364